На той стороне Дохана, где падали девушки, горгулье царство граничило с оборотнями, а они глупых вопросов не задавали, принимая девушек к себе с распростертыми лапами.

Добившись права единственной горгульи-девушки учиться в академии и изучать науку, мне удалось поймать тонкий луч энергии, идущий от очередной попаданки, но он был настолько слаб, что я так и не установила его происхождение. Зато вывела формулу, которой и воспользовалась в портальной лаборатории, чтобы настроить путь в другой мир. Почти настроила портал…

Не оценили.

Но какие бы эксперименты я ни устраивала, будь то вечеринка хвостатых или марафон рукокрылых, от неприятностей всегда меня спасало громкое имя отца.

Вот и сейчас громкая фраза «Лорд Тэлай дома» заставило меня съежиться и юркнуть за диван. Там было пыльно, тесно, а еще очень сильно свербело в носу.

Аллергия.

Она могла все испортить.

Я глубоко вдохнула и зажала лапой нос. Показываться отцу на глаза было категорически нельзя.

Не сегодня.

Звук шагов тяжелых военных сапог разлетался по залам собора, эхом возвращаясь и ударяя прямо по макушке. В голове стало слишком тесно, и я закрыла глаза. Отец ищет меня, он чует мои мысли и знает, что я прячусь. Нужно опустошить голову и перестать думать о диване.

Шаги смолкли.

– У тебя уши из-за дивана видно.

Выдох. Хоть одна хорошая новость – дышать уже можно.

Выползая из-за дивана, я старалась не смотреть на отца, уставившись в пол.

– Ты уже слишком большая для этого дивана, – голос отца был безумно нежен.

Значит, зол на полную катушку.

– Я не хотела, – выпалила я, не задумываясь, заученную за многие годы фразу.

Раньше прокатывало.

Отец подошел и снял с моей головы паутину, отбросил в сторону. Та порвалась о его острые когти, разметалась по полу и забилась под стол.

Я ей завидовала.

– Дорогая, – тон отца снова перешел на сладко-мучительный. – Я понимаю твое рвение к науке, и оно похвально. Я прощал тебе кислотную ванну дома, поход в пустыню, где чуть не погиб твой старший брать Ивль. Я даже заплатил за перекопанный сад тее Маришкевич. Но памятник Старейшинам?!

Я фыркнула. Слишком громко. Слишком нагло.

– То есть на какие средства куплен магмобиль декана тебя не волнует?

– Тамора Альбетта Тэлай! – рык отца, взмах его крыльев и острые когти на длинных, мускулистых лапах сомкнулись на моем ухе. – Мне плевать на фонтан, плату за лечение профессора и уж тем более на магмобиль декана!

– Значит, ты не будешь проводить проверку, откуда у него грали на магмобиль?

Отец ослабил хватку и отпустил.

– Ты вечно не о том думаешь!

Семейная ссора была слишком активной, подняв в воздух пыль со старого дивана. И сейчас она, возмущенная тем, что за долгие века ее подняли, летала по комнате, слабо поблескивала в отблеске луны, пытаясь найти виновника ее пробуждения. Я отвлеклась и внимательно следила за парящими крупинками прошлого.

– Ты меня не слушаешь!

– Ни в коем случае, – возразила я, быстро прижав уши к голове.

На секунду я выпустила из виду пылинку, как та нанесла сокрушительный удар.

– Апчхи!

Треклятая пыль добралась-таки до носа, заставив громко чихнуть. Второй раз я потеряла бдительность и упустила момент, когда мое ухо оказалось в лапе отца. Тут же захотелось почесаться, но чесаться в присутствии отца было невежливо. Особенно в такой щекотливой ситуации.

– Будь здорова, – тон отца снова стал ласков, что захотелось убежать подальше, – и послушай совет: девушкам-горгульям нужно вести себя в рамках традиций. Иначе это может привести к плачевным ситуациям для тебя. Поверь, папа знает, как лучше.

Мне показалось, что сейчас самое время для того, чтобы у отца случилось резкое желудочное расстройство, не проходящее неделю, а лучше две. Разговоры о традициях меня расстраивали, а порой откровенно пугали. Особенно в те минуты, когда заходил вопрос о бесправном, но зато веками отработанном положении женщин- горгулий в обществе. Вот сейчас бы отец ойкнул, поджал хвост и опрометью выбежал из комнаты, оставив этот жесткий разговор на следующий раз. А уж я бы постаралась, чтобы повторения этого разговора не было.

Но что-то подсказывало, что сегодня разговор закончится совсем не этим. Когда в детстве отец кричал, хлопал крыльями и гонял меня по всему дворцу, было проще. И понятнее. Теперь же его ласковый тон не обещал ничего хорошего. Скорее, пугал. И хорошо, что все разрешилось именно так. Пора уже дать понять, что никогда, ни за что Тамора, урожденная Тэлай, не будет идти на поводу у мужчин.

– Ты вынуждаешь меня идти на крайние меры, – голос был спокойный, взгляд нежный, любящий.

Звучало как угроза.

Но отец был слишком уверен. Это было плохо. Неужели он собирается исполнить угрозу и запретить мне учиться? А он может. Ведь мужчины в Дохане имеют полное право распоряжаться жизнью женщин, как своей собственностью.

Зачесалось правое крыло.

И ухо.

Во что бы то ни стало я должна это изменить.

Лорд Тэлай, потомок семьи детективов Дохана, сидел за столом в своем кабинете. Его лапы, уставшие от хождения в кожаных сапогах, были погружены в мягкие тапочки. Он никак не мог решить, нравится ему настигший магический мир технический прогресс или нет. С одной стороны, использование магии и уважение традициям предков заставляли его ходить в неудобной обуви и носить строгие камзолы. С другой, засилье попаданок принесло новые технологии, которые позволили сделать такие мягкие, теплые тапочки. Перевес случился в пользу «нравится», он еще раз поводил пальцами, ощущая мягкость искусственного меха на лапах.

На столе перед ним лежала толстенная папка, которая показывала отрицательную сторону попаданок в их мир. Девушек убивали по определенному расписанию: каждый третий четверг месяца. Связи не было ни с фазами луны (можно было списать на соседей оборотней-волков), ни с расписанием прихода караванов (Дохан был закрытым городом). Лорд Тэлай открыл папку и посмотрел на фотографию дочери в рамке, стоящей на столе. Можно было принять ее безумную идею о специально созданном портале, который целенаправленно вытягивает девушек определенной внешности и возраста. Лорд взял в руки стопку фотографий убитых девушек. Да, им всем было от двадцати до двадцати пяти лет, все они были темноволосые, и все были пришлыми с планеты под странным названием Земля. Ну кто будет называть родную планету именем грязи, которая топчется ногами?

Он захлопнул папку и снова посмотрел на фотографию. Ему не нравилось то, что Тамора настояла на обучении в академии. Не пристало девушке-горгулье заниматься науками. Но еще больше злило то, что это была лишь уловка для того, чтобы вплотную заняться расследованием. Кому в наше время интересно, как та или иная раса попала в город: приехала верхом, на магмобиле или упала с другой планеты? Но то, что девушек стали убивать, еще больше подогрело интерес Таморы, что вылилось во взрыв малой мощности в лаборатории. Декану и так не нравилось присутствие горгульи в академии. Уж очень не нравилось: постоянно приходили жалобы на сущую ерунду, которая другим прощалась. Нужно было забирать Тамору из академии, но делать это так, чтобы не вызвать ни ее гнев, ни гнев общественности из-за отстранения единственной девушки-горгульи. А главное – сделать так, чтобы от попаданок она держалась подальше.

Лорд Тэлай открыл ящик, из которого достал Конституцию Горгульего царства. Открыл там, где была вложена розовая закладка в цветочек: подарок от маленькой Таморы, тогда еще послушной и любящей дочери. На открытой странице были подчеркнуты несколько строк: «Ответственность за девочку лежит на отце. Впоследствии он может продать дочь, и тогда ответственность за нее лежит на муже. Муж вправе предъявлять требования к одежде, увлечениям, манерам своей жены. Кроме того, муж выбирает жене подруг, определяет места, где она может бывать».