Проснулась я, судя по ощущениям, спустя минимум часов двенадцать, снова повезло? Почему он не вернулся вчера? Голова гудела, отдохнувшей я себя совсем не чувствовала, однако мысли наконец слегка прояснились. Апатия последних дней спала, позволяя мне трезво взглянуть на ситуацию. Тело, измученное болью, недосыпом, недоеданием, ослабло и не хотело подчиняться, и все же я заставила себя подняться и сделать что-то вроде разминки, чтобы справиться с одеревеневшими конечностями.

Кем был этот мужчина? Кристофер ведь? Казалось, что я пробыла в этом подвале не меньше месяца, полагаю меня еще долго будут преследовать кошмары, но это потом. Для начала я должна понять, как мне выжить. Предательская и трусливая мысль о смерти, больше не казалась правильной. Я пережила все это, не для того, чтобы сдохнуть как собака в этом аду. Я выберусь отсюда чего бы мне это не стоило. И Корнелиус умрет. Чего бы мне это не стоило…

В тот день Госпожа Удача, наконец, услышала мои молитвы и обратила ко мне свой прекрасный лик. Однако поняла я это далеко не сразу, да и если быть до конца откровенной, лик оказался не столь уж прекрасен.

Распластавшись на полу, я поняла, что больше никогда и ничего не буду планировать. Стоило поднять голову из омута отчаяния и меня тут же снова жестоко вернули в реальность.

В комнату снова вошел Корнелиус. Он выглядел уставшим и задумчивым. И эта внезапная перемена меня напугала.

– Думаю пора нам с тобой заканчивать.

Подлец! Он ведь говорил про несколько недель, разве нет? Неужели я так долго уже нахожусь здесь? Нет, не может этого быть. После долгожданного сна голова начинала соображать. Я бы не продержалась дольше семи дней, я бы, пожалуй, и эту ночь не пережила бы. Но раз я жива, значит прошло никак не больше недели. Я яростно смотрела на своего мучителя, пытаясь найти хоть один шанс оттянуть неизбежное.

Корнелиус тяжело вздохнул, а потом в его глаза вернулась жестокость.

– Ты выглядишь отвратительно. Смердишь как портовая шлюха. Но ты должна знать, что я отнюдь не жесток. Я способен на прощение.

С этими словами взгляд его заволокло маслянистым туманом, я видела, как участилось его дыхание. А руки медленно опустились под пузо на пряжку брюк.

Не было запрета кусать Господина! Что ж, напоследок я хотя бы оставлю эту мразь без наследства. А с его привычкой запирать нас изнутри, кто знает, может вслед за мной подохнет от потери крови. Я поднялась на ноги и сейчас смотрела на него в упор. Ты не сможешь предусмотреть все, а уж я попробую отдать свою жизнь подороже. На моем лице кажется снова расцвела сумасшедшая и блаженная улыбка.

Руки, почти стащившие брюки с жирных ляжек дрогнули и вновь натянули штаны на место. Кажется, дражайший супруг пытался прочитать в моем лице, что же я задумала. Как не пытался он это скрыть, я видела, что в черных зрачках похоть медленно сменяется испугом.

– Назови свое настоящее имя!

Я продолжала стоять, не двигаясь и блаженно улыбаться, глядя прямо в глаза.

– Ты совсем видно дикая. Ну ничего, думаю со следующей повезет больше. Я больше не намерен тянуть. Стой смирно и не смей пошевелить не единым мускулом.

Застегнув брюки, он отошел обратно к столу, примерил в руке несколько ножей покрупнее, и выбрал тот в котором я когда-то очень давно пыталась рассмотреть свое отражение. Я сделала первый шаг навстречу, продолжая безумно улыбаться.

Боль была невыносимой, все мое тело безумно кричало что я должна остановиться. Мне запрещено двигаться! Но мне было все равно. Медленно, словно шагала сквозь болото, я переставляла ноги по направлению к мужу. По щекам текли слезы, но я не издала ни звука, только улыбалась.

– Я ПРИКАЗАЛ ТЕБЕ НЕ ДВИГАТЬСЯ!

Еще один мой шаг вперед, и я вижу, что он опасливо делает два шага назад упираясь спиной в дверь. Его зрачки расширились, почти перекрыв радужку, сделав глаза еще более темными. Я видела, как сильно напугала его и это предавало мне сил. Этот мир мы покинем вместе, дорогой муж.

– НА КОЛЕНИ! – он уже не кричал, почти верещал. Рука держащая нож, побелела от напряжения, но он не смел пошевелиться, все еще надеялся, что я подчинюсь приказу.

Казалось боль стала мною, а я стала болью. Новый приказ ударил под дых, пытаясь сломать, заставить меня преклонить колени. Мир превратился в красное марево. Боль в висках стучала с такой силой, что казалось голова вот-вот взорвется. Из раковины ушей и из носа кажется текла кровь. Все это неважно. Я продолжала улыбаться и сделала еще один медленный шаг вперед. В нос ударил запах паленой кожи, раскаленный ошейник начал плавиться от переизбытка магии.

– Это невозможно… – Еле слышный шепот мерзкого человека, которому осталось жить считанные минуты.

В этот момент комнату осветила яркая вспышка. Глаза Корнелиуса заволокло черным туманом, он выпустил нож из рук и упал, начиная биться в сильнейшей судороге. Подумать, что только что произошло я не успела, упала следом за ним.

Я знала точно, что умираю. Тело сводили сильные судороги, выгибая позвоночник под неестественным углом, глаза закатились, изо рта шла пена и слюна. Во рту снова был отчетливый вкус крови…

НЕТ! Я ВЫЖИЛА И ОЧУТИЛАСЬ В ЭТОМ МИРЕ НЕ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ МЕНЯ ОКУНУЛИ В ГРЯЗЬ И СНОВА УБИЛИ!

Такой дикой ярости я не испытывала вообще никогда. Продолжая сотрясаться всем телом, я чувствовала, как необузданный гнев разгорается внутри жарким пламенем, обида за то, что судьба поступила со мной вот так. Мне казалось, что это пламя способно сжечь все к чему я прикоснусь. Плевать на боль, плевать на слабость, Я БУДУ ЖИТЬ!

Внезапно по телу прокатилась горячая волна, и я почувствовала, что судороги затихают и тело начинает расслабляться. Уже теряя сознания, поняла, что не дышу. ДЫШИ! С первым вздохом в легкие попала кровь, и я согнулась в приступе кашля. Когда кашель наконец утих, я поняла.

Магия. Она подчинилась мне.

По венам словно текла лава, но она не дарила боль, она сжигала ее. Я чувствовала, как тело наполняется силой. Мягкие горячие волны обещали покой, обещали сострадание, обещали справедливость. Нет, последствия последних дней никуда не делись, но я поняла, что буду жить. Поняла, что смогу подняться на ноги, что мне хватит сил бороться дальше.

Ублюдок Корнелиус был прав, появление связки с магией я не могла не ощутить. Эта магия несла в себе саму жизнь, ее ярость и смирение, ее восторг и боль, эта магия и была самой жизнью.

Оплавленный и почерневший, к моим ногам упал ошейник.

– Леди Ариана, мне жаль, что приходится вас тревожить. После всего, что вы пережили…

– Я готова ответить на ваши вопросы. Мне правда хочется помочь вам поймать того, кто мог сотворить такое.

Мой голос сейчас больше напоминал шепот. За два дня в лазарете, подпитываемая своей проснувшейся магией, и окруженная заботой Сэмюэла Гина и его помощниц, я немного окрепла и начал приходить в себя.

Тем не менее, игра в слабую девушку, лишь чудом избежавшую смерти, была мне сейчас очень на руку.

– Расскажите еще раз по порядку, что вы помните из того дня.

Намеренно трясущейся рукой потянулась к стакану с каким-то отваром, оставленному доктором. Мужчина тут же подхватил его и помог мне сделать несколько глотков. После чего снова опустился на стул возле моей кровати и стал терпеливо ждать моих показаний.

Благодаря так вовремя проснувшейся магии, в тот день я соображала быстро. И я хорошо разыграла имеющиеся у меня карты. Осталось не испортить затеянную игру.

За эти дни седовласый доктор успел поведать, что яркую вспышку спровоцировал артефакт, который кто-то оставил у дома моего покойного мужа. Смертельное проклятие, наложенное на этот артефакт, было не то что под запретом, им в принципе никто не должен был обладать, кроме ученых королевского двора, по крайней мере так говорил глава стражи своим ребятам, пока меня тащили в повозку. Это была магия дроу. Кто и как смог сотворить такое, да еще напитать артефакт таким количеством магии, что хватило бы на неделю подпитки всей столицы… Как раз в этом сейчас и пытались разобраться местные правоохранительные органы.