– Всё. Успокойся.

На Антона смотрело живое, лишь слегка бледное лицо.

– Что это… – Антон дрожал, язык не слушался. – Что это? Как вы это сделали?..

– Никак не сделал. Просто упал с лошади. Неожиданно и неудачно.

– Какая лошадь… я не понимаю, вы о чём?

– Я же говорю – в лесу пустил лошадь в галоп, не заметил сука над дорогой.

– И… что?

– Ничего. Как будто потерял сознание. Потом поднялся и пошёл ловить лошадь. Мы оба вернулись домой.

– И всё?

– Ну да. Если не считать того, что, упав, я сломал шею.

– Вы хотите сказать, что вы…

– Да, я мёртв. Уже очень давно.

– Вы разыгрываете меня?

– Дверцу шкафа открой. Мы одновременно отражались в зеркале, так что можешь быть уверен – моё отражение не картинка.

Сергей прошёлся по комнате, потом снова медленно опустился в кресло. Закурил.

– Мне доступно очень немногое из того, что доступно живым людям. Того, из чего складывается жизнь… Но я ещё помню, что значит – быть живым. Некоторые живущие об этом забывают, а я помню.

Антон, больше не скрываясь, внимательно разглядывал Сергея, в голове крутилось первое впечатление, когда тот напомнил ему незнакомого покойника в церкви. Сейчас Антон чётко видел ненормальную неподвижность лицевых мышц, бескровный цвет кожи, суженные зрачки, механические жесты… Мертвец. Перед ним сидел мертвец. Антон почувствовал, как по спине поползла струйка холодного пота.

– Не бойся.

Ноздри Сергея чуть дрогнули, словно улавливая запах страха. Впрочем, возможно, так оно и было.

– Сам подумай, я же до сих пор ничего тебе не сделал. Значит и не сделаю. Я не прибегаю к насилию. Почти никогда не прибегаю.

– Но Лика…

– А что – Лика? Она получила то, чего хотела, она была счастлива.

– Лика не хотела умирать.

– Видимо, я непонятно изъясняюсь. Годы одиночества не проходят даром, отсутствие собеседников сделало никудышным собеседником меня самого… жаль.

– Вы издеваетесь?

– Отнюдь. Я лишь стараюсь объяснить. Конечно, девочка не хотела умирать. Но между хищником и жертвой возникает связь, они дают друг другу то, чего жаждут. Я жажду крови, а они… не знаю. Знаю лишь, что жертвы перед смертью испытывают блаженство. И не испытывают боли… если, конечно, они её не хотели. Человеческие грёзы многообразны и причудливы. Люди погружаются в них, расплачиваясь за это жизнью.

Сергей поднялся. Продолжавший стоять возле шкафа Антон непроизвольно прижался спиной к дверце.

– А ведь вы с другом обманулись, хоть я не пытался вас обмануть. Значит, во мне не так уж мало осталось от человека.

– Можно подумать, остальные так себе и говорят – вот, вампир пошёл, обычное дело, да? – Антон чувствовал, что под многословием пытается спрятать страх, но ничего не мог с собой поделать, ему казалось, что слова создают барьер между ним и готовым подойти ближе страшным собеседником. – В вампиров же вообще мало кто верит, разве нет? А у вас получается, что встретил человек вампира на улице, пожал плечами, отвернулся и дальше пошёл…

– Отвернулся и дальше пошёл… – Сергей упёрся вытянутой рукой в дверцу шкафа рядом с Антоном. – Именно так они и делают.

– Ну так а вам-то… какая вам разница?

– Никакой. Просто тоска – это тот же голод. И мучает не меньше, особенно когда голод на время стихает и я чувствую, что нахожусь среди теней. Казалось бы – живые люди, но они – тени. Они не позволяют себе увидеть то, что не укладывается в привычные рамки. Знаешь, что они делают, случайно рассмотрев меня ближе? Да, Антон, они спешат отвернуться и уйти. Уйти и поскорее забыть о том, что видели. Только будущая жертва безошибочно узнаёт меня и сама идёт ко мне. Но то – жертва, у неё свои законы. А остальные быстро отводят взгляд и растворяются среди других, таких же. Это не я призрак, это они – призраки для меня…

– Да уж какой вы призрак!.. Вы-то самый что ни на есть материальный.

– «Призрак» – это метафора. Ты ведь понял, что я имел в виду.

– Понял… Вы… вы простите, но – отойдите, пожалуйста!..

Сергей отодвинулся так резко, что Антон вздрогнул. Не глядя больше на юношу, он взял пустые чашки и вышел из комнаты, через несколько мгновений послышался звук льющейся из крана воды, звяканье посуды.

Антон перевёл дух и огляделся. На кровати, поверх смятого одеяла, валялся знакомый ему кожаный пиджак. Стараясь не думать о том, что он делает, Антон подошёл к кровати и, продолжая настороженно прислушиваться к звону посуды и плеску воды из кухни, нащупал карман пиджака. Пусто. Стараясь случайно не сдвинуть пиджак, Антон нашёл второй карман – в нём лежали зажигалка и жетон метро. Замирая от страха, он продолжал аккуратно ощупывать мягкую кожу. Вот внутренний карман, в нём что-то прямоугольное… бумажник. Ключа не было нигде. Антон осторожно, стараясь не издать ни звука, сел обратно на стул. Он чувствовал себя отвратительно, ни разу в жизни ему не приходило в голову рыться в чужих карманах и теперь щёки заливала горячая волна стыда.

На кухне продолжала шуметь вода, было похоже, что визит следует считать оконченным. Антон поднялся и прошёл в полутёмную прихожую, единственным источником света в которой была открытая дверь комнаты. Сергей даже не удосужился выйти, чтобы проводить гостя. Антон выглянул в ведущий на кухню маленький коридорчик.

– Я пойду?

– Дверь захлопни.

– Хорошо.

Антон повернулся к выходу и тут заметил висящий на крючке ключ. Потянувшись было к нему, он тут же отдёрнул руку: можно случайно выронить ключ из кармана, но чтобы он случайно исчез с крючка? И тут взгляд Антона упал на подставку для обуви – в щели между ней и стеной что-то тускло блеснуло в полутьме. Он быстро нагнулся и схватил металлическое колечко с прикреплёнными к нему двумя ключами.

– Что ты там копаешься? – послышалось из кухни и в тот же момент Сергей вышел в прихожую.

– Темно.

– Дверь не найти? – Он снова шагнул почти вплотную к Антону и тот почувствовал, что его внутренности от страха скрутило в узел. Он вжался в стену, пряча в мигом вспотевшем кулаке колечко с ключами, но Сергей просто дотянулся до ручки и распахнул дверь.

– Пожалуйста.

– Спасибо.

Антон выскользнул на площадку и дверь за ним тут же захлопнулась. Не решаясь перевести дух, он сбежал вниз по лестнице и только на улице разжал кулак: два ключа, по виду не отличающиеся от висевшего на крючке. Видимо, запасные. Скорее всего, висели на том же крючке и Сергей сам случайно уронил их. И если они уже давно валялись за подставкой для обуви, то вряд ли Сергей и сейчас заметит их отсутствие, но если они упали туда недавно и он начнёт их искать… Об этом думать не хотелось. Антон достал мобильник.

– Макс? Есть ключи. Но больше я в такие игры не играю, учти!

Глава четвёртая

Связка лежала на столе. Два ключа на тонком колечке. Новые – словно только что отданы слесарем после врезки замка. Макс в который раз взял их, подержал на раскрытой ладони, потом сжал кулак… Жаль, что впрямь нельзя, как пишут в книжках – взять вещь, настроиться на какую-то там волну, и почувствовать, кому она принадлежала прежде. Понять, что за человек до него держал её в руке…

Впрочем, до него эти ключи держал Антон. Рассудительный, скептически настроенный ко всякой мистике Антон, который вчера утверждал, что говорил с мёртвым. Сидел напротив, видел его лицо, и не сомневался – это было лицо мёртвого человека. И даже его отражение в зеркале не было таким страшным, как бескровная застылость и механические движения. Антон не врал, в этом Макс был уверен. Разве что сам был обманут. Но в возможность настолько сложного обмана верилось не больше, чем в реальность ходячего мертвеца.

Максу вспомнился страшный случай из детства. Случай, о котором он никому не рассказывал. Ему тогда было восемь лет. Однажды ночью он захотел пить. Не включая света нашарил тапочки, поднялся и случайно взглянул в окно. Из-за неплотно задвинутых занавесок на него смотрело бледное женское лицо. Свет уличного фонаря хорошо освещал эту незнакомую женщину, стоящую на балконе, Макс даже видел запутавшиеся в её волосах снежинки. В её лице ничто не дрогнуло, когда взгляд мальчика встретился с её взглядом, она продолжала просто стоять и смотреть на него. Не поворачиваясь спиной к окну, Макс на ощупь дошёл до двери и выскользнул в коридор. Утром родители обнаружили его, спящим на стуле в кухне. И он не мог ничего им объяснить. Он не мог даже понять, отчего промолчал об увиденном. Просто не мог заставить себя рассказать о страшной женщине на балконе их четвёртого этажа. Не мог, и всё тут. Притворившись простуженным, он упросил родителей не отправлять его в школу, а когда они ушли на работу, открыл балконную дверь. На снегу отчётливо были видны следы. Сам не зная, почему, Макс смёл снег в этом месте.