Но, в любом случае, каждый человек, по сути, беззащитен, а особенно беззащитна девушка, путешествующая в одиночестве. Вполне вероятно, кто-то мог узнать об одинокой иностранке, вполне вероятно, кто-то намеренно угрожает мне.
Но я попыталась переключиться на позитивный лад: может быть, у меня все-таки появился таинственный поклонник, может быть, я просто понравилась тому человеку, и он хочет оказать мне внимание, но не знает, как его проявить? И цветы нужны именно для этого! Конечно! Цветы нужны только для привлечения моего внимания! Потому я постаралась отогнать нехорошие мысли и отправилась на занятия.
Остановлюсь немного на занятиях. Мне очень нравится посещать курсы живописи. Когда начинаю писать картину или выполнять рисунок, когда слушаю преподавателя, забываю буквально обо всем на свете! Мне удается погрузиться в процесс, будто бы даже провалиться в картину! Очень странно, что я так мало внимания уделяла живописи, когда жила в России. Там я тоже училась в художественной школе, но посещала ее больше, чтобы не болтаться по улицам, да и родители поощряли мое увлечение, считали, что рисовать полезно, развивает моторику и мозг. Наверное, тогда я просто еще не понимала, что именно в этом – мое призвание. Хотя, на самом деле, до сих пор не могу понять, в чем именно: ведь картины пишут многие! Но возможно, я умею делать что-то, чего не умеет никто другой, иначе в моих работах нет никакой ценности. Каждый художник должен иметь уникальный почерк, неповторимый, не похожий на манеру других живописцев. Только тогда картина обретает смысл, только тогда становится шедевром. Но в чем именно состоит моя уникальность, я пока так и не поняла. Не знала, чем хочется заниматься, на что тратить свои силы в будущем? Вряд ли создавать интернет-картинки или преподавать рисование детям – и есть моя жизненная задача. Нет, хотелось сделать нечто большее. Но что именно? Написать картину? Но ведь это делали многие до меня! Расписать стены дворца? Но ведь все уже было прежде. Я не знала, чего ищу. Но мне казалось, главное – с чего-то начать, просто что-то делать, а потом обязательно откроется настоящий путь. Все придет само, когда настанет нужный момент. Поэтому, когда была на занятиях, погрузилась в процесс, забыла и про белые цветы, и про мужчину в окне.
Днем я направилась на обед в столовую вместе с моими однокурсниками. Тут были вкусные обеды, и я старалась ходить сюда каждый день, а когда не могла найти компанию – приходила одна. Но сегодня нас было трое – три девушки. Мы весело поболтали и даже чуть задержались – немного опоздали на занятия. Но я, конечно, не стала говорить им о ночном происшествии. Во-первых, я, и правда, совсем забыла о нем, а во-вторых, не хватало только, чтобы мои новые приятельницы, с которыми мы еще даже не успели подружиться по-настоящему, сочли меня сумасшедшей!
Вечером, когда вернулась домой, позвонила моя сестра Полина. И вот уж с ней-то я поделилась всем, что тревожило меня в последние дни!
– Привет, – сказала она. – Как поживаешь?
Обычно она больше рассказывала о своей жизни. Ее жизнь была гораздо интереснее моей! Подумаешь, я просто посещала курсы живописи, общалась с друзьями и рисовала картинки на заказ. А Полина работала в настоящем детективном агентстве и даже делала неплохие успехи! Я всегда знала, что моя сестра очень умная. Она отлично училась, и математика ей давалась легко, не то, что мне. У нее есть необычные свойства, особенности, присущие только ей, поэтому, если она станет настоящим детективом, мастером своего дела, не удивлюсь! Да и в самом агентстве с ней работали интересные ребята, Полина недавно начала встречаться с одним из них, в то время как моя личная жизнь оставляла желать лучшего – с тех пор, как меня бросил молодой человек, ее почти не было. Но сейчас казалось, что говорить следует мне, потому что теперь настоящая детективная история, даже детективная драма разыгрывалась в моем дворе!
В двух словах я рассказала Полине о своих видениях и о цветах на пороге. Поделилась чувствами, которые меня волновали, и мыслями о сицилийской мафии. Версию с привидением тоже озвучила. Сестра слушала меня, как и всегда, впрочем, очень внимательно.
– Что думаешь? – спросила я. – Что говорит твоя детективная интуиция?
– Не знаю, – я увидела на экране компьютера, что Полина пожала плечами. – Мы в своей профессии предпочитаем не полагаться на интуицию, поэтому, конечно, лучше собрать улики, поискать информацию. Я тоже подумаю, поищу такие цветы, как ты описываешь, узнаю, что они символизируют. Хорошо? Что касается того человека, здесь помочь не смогу, но попробуй поговорить с соседями, возможно, его кто-то знает? Может быть, это какой-то безобидный сумасшедший, живущий у вас в поселке?
Мысль про местного сумасшедшего показалась достаточно здравой, и я даже удивилась, что самой мне это не пришло в голову! Все-таки, моя сестра очень умная! Поэтому я окончательно успокоилась и была спокойна ровно до следующего утра, когда, открыв дверь спозаранку и пребывая в отличном настроении, снова увидела белый цветок у себя на пороге. И тут я окончательно поняла, что кто-то решил взяться за меня всерьез. Он не намерен отступать и хочет довести дело до конца, каким бы оно ни было. Незнакомец явно стремится к какой-то цели. К цели мне неизвестной. В растерянности я смотрела на белый цветок, лежащий у моих ног. Не знала, стоит ли его поднимать. Как знать, если оставлю его на пороге, это будет каким-то знаком? Скажет ночному визитеру, что я не хочу знакомства с ним? Но цветок, лежавший на холодных каменных ступенях, казался таким беззащитным, что я, против воли, наклонилась и подняла его. Теперь в моей вазе было два цветка. Меня не смущало, что их четное количество, знала, что вскорости появится третий. Теперь я была в этом уверена.
К счастью, в тот день зашла Сельма. Турчанка, хозяйка дома, в котором я жила. Обычно я не очень любила ее визиты, потому что Сельма придирчиво оглядывала все вокруг, только что не заглядывала под кровать, а заодно могла спросить меня о чем-то очень личном. О чем-то, что совсем ее не касалось. Например, почему я живу здесь, в чужой стране одна, где моя семья, почему у меня нет жениха в России и почему я не пытаюсь ни с кем встречаться здесь. Возможно, она думала, что если начну с кем-то встречаться, то буду приводить постороннего мужчину в дом, который принадлежит ей. Но я никого не приводила. Еще Сельма все время подозревала, что я что-то сломаю или потеряю. Обычно я старалась избежать встречи с ней, насколько это было возможно, хотя удавалось, конечно, не всегда: нельзя прятаться от квартирной хозяйки постоянно. Но в этот раз я была искренне рада ее визиту, кажется, она даже удивилась, заметив мое сияющее лицо. Когда Сельма окончила свой допрос и досмотр, я осторожно спросила:
– Сельма, скажите, как вам кажется, может ли кто-то пробраться ночью в дом или во двор?
– Почему ты спрашиваешь? – она удивленно подняла на меня глаза. – Здесь очень спокойно, не волнуйся. И забор высокий, там есть замок. Ты же закрываешь его? Он надежный.
Сельма была еще достаточно красивой, но уже немолодой турчанкой, чуть полноватой, крупной, она носила длинные, в пол, платья и такие же длинные черные волосы, волнистые, густые, носила их распущенными, не убирала, они доходили почти до талии. Не знаю, можно ли носить такие волосы в ее возрасте, но мне кажется, ей шло и вполне вписывалось в ее образ, как и яркие клипсы в ушах, и массивные бусы, платки, которые она элегантно оборачивала вокруг шеи. Кроме того, у нее был выразительный профиль, не римский, но тоже вполне интересный, у наших женщин такие встречаются достаточно редко. В общем, мне она всегда казалась живописной и даже колоритной. Я иногда думала, что с такой женщины стоит написать портрет. Портреты я пока не писала, в основном мне удавалась графика или работа мазками, мастихином, вряд ли Сельма оценит портрет, выполненный в такой технике. Через пару лет обучения, а может даже раньше, смогу написать и портрет, пока это представлялось мне слишком сложной задачей. На курсе есть пара студентов, кто способен выполнить достойный портрет даже сейчас, мне же пока такое не под силу. К счастью, Сельма весьма сносно говорила по-английски, значит, однажды могу обсудить с ней написание портрета, без страха, что женщина не так поймет мои слова или не поймет вовсе.
