Не в силах более слушать этот бред, Херлиф сделал рывок в сторону кареты, дабы достать оружие; барон поступил аналогично. Схватив в руки цвайхендер, юноша бросил взгляд на Брэдбери: стойка классическая, меч романский, за исключением внушительных габаритов в нём не было ничего устрашающего, хотя, если уж и говорить о габаритах, то он уступал как Бьёрну, так и Дугласу. Пока юноша анализировал оппонента, барон сократил дистанцию и нанёс оберхау, который, несмотря на ужасающую скорость, не достиг цели. Всё наращивая темп, их бой уже успел перерости в самое настоящее побоище. Бесконечный звон мечей, разрыв дистанции и очередное столкновение, — все эти действия повторились уже десяток раз, и, хотя Херлиф успевал парировать удары, его уже настигала усталость из-за тяжести цвайхендера. Видя это барон лишь ускорялся, и вот очередной выпад не успев парировать, который Херлиф отклонился, выронив меч из рук; однако, если бы он за ним потянулся, то барон бы мгновенно лишил его жизни котортким движением руки. Лучшим решением в такой ситуации было бы встать на колени и молить о пощаде, но это абсолютно не в стиле Херлифа, поэтому юноша встав в боевую стойку, приготовился противостоять вооружённому противнику в рукопашку. Не давая опомнится врагу Брэдбери нанёс небрежный миттелхау ( удар по горизонту слева направо или справо-налево) предназначенный для убийства невооружённого оппонента, ему казалось что такого удара вполне хватит для того чтобы окончательно расправиться с мальчишкой. Однако юноша, полный решимости, грубо парировал меч голой рукой, сократив дистанцию, схватил барона за бедро и перебросил его через себя. Херлиф ощутил, как острая боль пронзает руку, но барон, приземлившись на собственное лезвие, лишился жизни. Истощенный, лежа рядом с мертвым врагом, Херлиф рассмеялся — то ли от радости, то ли от недоумения, как ему удалось выжить. В это мгновение на улицу вышел граф и, увидев тело Брэдбери, испуганно растворился за дверью. И как того и следовало ожидать спустя несколько минут к месту трагедии сбежались аристократы, образовав круг вокруг покойного и ослабленного юноши, что лежал на нем. Леди, еще мгновения назад улыбающиеся, искажались в гримасах осуждения, в то время как джентльмены обсуждали, как лучше казнить мальчишку...

—Парень, ты ли это сделал? — Вопросил граф Эгберт, давний друг отца и по совместительству организатор балла, сделав шаг вперёд и уставившись в глаза юноше.

—Да, милорд, но он приставал к моей сестре, в результате чего я вызвал его на дуэль, поэтому убийство случилось в честном бою.

—Уважаемая леди, ваш брат говорит правду?

—Нет, я лишь вышла подышать свежим воздухом за бароном, а он, подобно зверю, растерзал сэра Брэдбери, напав из подтишка!

—Хм, в этом есть доля истины, ведь мальчишка, подобный ему, никогда бы не смог одолеть бывшего фронтовика в честном бою. — Согласился с Андромедой граф Эгберт.

—Это ложь! Взгляните, мой меч попал ему в брюхо! — закричал Херлиф, вскакивая на ноги в порыве гнева. — Это ложь! Сестра, почему ты врёшь? — восклицал он, истерично плача.

—Вот видите, милорд, он такой с утра; возможно, это действие какого-то наркотика, — безжалостно продолжала топить брата Андромеда.

—В таком случае он будет приговорён к тюремному заключению за убийство барона! Есть ли среди присутствующих, не согласные с приговором? Нету? Тогда решено единогласно. — Заключил граф хлопнув в ладоши. Из темноты появились стражники, которые легко скрутили юношу и повели в темницу. Проходя мимо сестры, он прошептал ей на ухо:

—Андромеда, за что?

—Извини, мне действительно жаль, но если бы пошли слухи, будто Брэдбери меня обесчестил, я бы никогда не смогла выйти замуж… Прощай, братик, — прошептала Андромеда, а затем провела рукой по его щеке.

Глава 4

—Освободите меня! Я не виновен! Это всё грязная ложь! Ну же, взгляните на брюхо барона — это была честная дуэль! Клянусь своей честью! — продолжал взывать Херлиф, находясь в безмолвии темницы, лишённый малейшего шанса на спасение. Её мрачные стены скрывались в отдалённом подземелье, разделённом на шесть камер, и, как назло, он оказался запертым в самой отдалённой от входа, куда не доходили даже отблески солнечного света… Тьма, грязь, ползущие по полу темницы крысы — каждая деталь этого мира вызывала в нём прилив неистового бешенства. Почему, чёрт возьми, за что? Хренов Авель, где твоя хвалённая справедливость? Ну же, я взываю к тебе так отчаянно, как никогда, даруй мне силу выбраться из этого ада! Вновь неистово заорал Херлиф так, что содрогались стены, но в ответ на крики и мольбы о помощи — тишина… Юноша ещё долго бился в бессмысленных конвульсиях ярости, но осознав, что никто и ничто не придёт, впал в отчаяние. Время в темнице текло иначе, каждая минута казалась вязкой и угнетающей. Херлиф не понимал, сколько часов или дней миновало, но одно было ясно: его собираются заморить голодом ибо за всё это время ему ни разу не приносили еды. Хотя была проблема большая, нежели голод. И имя ей — жажда! Воды… Всхлипывал он тихо, когда просыпался из бессознательного транса. Тело Херлифа было настолько обезвожено, что во рту не осталось даже слюны!

Стоит ли продолжать цепляться за жизнь? Быть может, следует оборвать эти страдания? Время от времени подумывал Херлиф, подходя к точке невозврата, но что-то внутри не позволяло ему наложить на себя руки. Но что это было? Ради чего ему продолжать жить? Ответ был неясен. В моменты особого помутнения рассудка ему чудилась сестра. Сначала в голове всплывали добрые и приятные образы, но всё завершалось моментом предательства, её якобы невинным лицом и взглядом, полным уверенности в праведности своего поступка… Почему? Я сражался за неё, проливал кровь, был готов отдать жизнь. Неужели этого было недостаточно? Разрывался юноша в тупой душевной боли. Может быть, было бы лучше, умри я в бою? Чёрт возьми, этого Брэдбери! Почему ты был таким слабым? Почему ты не убил меня? Всхлипывая и пытаясь выдавить слёзы из глаз, сокрушался юноша. Ради чего мне продолжать жить? Вся моя семья предала меня, даже отец! Если бы он действительно осуждал поступок Андромеды, он бы поднял голос, превозмог все преграды, чтобы спасти меня. Но, кажется, они все объединились в этом противном сговоре, оставив меня наедине с бездной отчаяния.Хахахахаха… раздался истеричный смех,

знаменующий окончательную потерю рассудка. Думаете, что избавились от чёртова бастарда? Нет… Нет… Нет! Я решил, что продолжу жить, и чего бы мне это ни стоило, вернусь в Алию. Вернусь как завоеватель, сеющий хаос и внушающий страх! Промелькнула чёрная мысль в голове Херлифа, а его лицо расплылось в безумной улыбке. Найдя новую цель своего существования, юноша поднялся на ноги, преодолев головокружение. Однако чтобы хотя бы иметь шанс реализовать свой злой умысел, ему нужно было сбежать из неприступный темницы. Стены которой, покрытые грубым бутовым камнем, стояли как неприступная крепость, а пол, холодный и бездушный, был выложен гранитом. Поэтому ему казалось, что единственным путём побега является деформация железных прутьев, что увенчивали выход из камеры, однако сколько бы он ни пытался их оттянуть, сломать или повредить, прутья всё никак не поддавались его рукам. И вновь ему не хватало силы! Довольно забавно, учитывая, что всю свою жизнь Херлиф стремился исключительно к ней, но всё также был слаб. Интересно, будь здесь Бьёрн, смог бы он? Промелькнуло в голове у юноши. Глупый вопрос… Ведь он бы точно справился. Подумал Херлиф, как вдруг услышал звук топания по лестнице и раздающиеся крики: «Я ничего не расскажу вам, ублюдки! Лучше убейте меня, ибо я умру во славу Кирии!» Звук становился всё громче, и вот пред его глазами предстали трое охранников, отворивших темницу. Они подошли к камере напротив Херлифа и нажали на кнопку какого-то устройства, после чего прутья взмыли вверх, и они закинули внутрь израненного, худого старца лет восьмидесяти.