И он вдруг вспомнил, как отказывали заледеневшие ноги, как кровоточили ступни, как один за другим падали ребята его отряда. Как не было сил их хоронить. Поначалу трупы заваливали камнями, но затем перестали делать и это. Из святого войска, из торжественной процессии на бесплодных горных кряжах их армия превратилась в голодных бродяг. Вспомнил, как однажды он велел Кармен вернуть украденную курицу в селение, мимо которого они прошли под ненавидящими взглядами крестьян. Крестьян, которые кричали им вслед проклятья и бросали камни. А рыжая девчонка, ухмыльнувшись, в ответ лишь пожала плечами:

— Так ведь все грехи простятся, Этьен, стоит нам добраться до Иерусалима. Крестоносцам всегда все грехи прощаются. А этим подонкам — зачтётся как милостыня. Что делать, если они слишком жадные? Так что, этой курицей мы спасаем их от участи немилосердных.

Он открыт рот, чтобы возразить, и вдруг увидел карие глаза маленького Жака, с безумной надеждой глядящего на него. Совершенно тощего, словно таявшего с каждым часом Жака. Голодные волчьи глаза.

— Да простит нас Бог, — прошептал он тогда и отвернулся.

А вечером молился в шатре, порванном за месяц тернистой дороги, в прорехи которого задувал суровый ветер с вершин, молился, пока не потерял сознание. И в последний момент почувствовал, как чьи-то заботливые руки натянули на его тело шерстяную шаль.

Он знал, чьи это руки.

Дополнение 4

Часы пробили пять вечера. Дракон-инквизитор воровато оглянулся, но никто из прохожих не замечал его угрюмую широкоплечую фигуру в твидовом пальто.

Двери Академии драконов распахнулись. Инквизитор поднял воротник, уткнул в него породистое лицо. Первыми прошли маги, за ними пробежали анимаги, некоторые забыли спрятать хвосты и уши. Степенно, переговариваясь о смерти, прошуршали фейри, некромаги…

Лорд Аэршар терпеливо ждал. Его обострённый, как у всех драконов, слух отчётливо улавливал каждое слово.

Последней на тысяче и одной ступеньке академической лестницы показалась скромная группка обычных человеческих инженеров. Ребята — большинство в очках — что-то горячо доказывали друг другу, не обращая внимания на девчонок, покружённых в собственные думы.

— Да, но! — какой-то приземистый парень поднял палец и размахивал им перед носом белокурой девочки, зябко кутающейся в горчичное пальто. — Почему, скажи мне? Почему изначально, когда энергия была сжата в маленьком объёме пространства, вселенная была столь упорядочена?

— Закон яйца, Эшли?

— С каких пор ты называешь энтропию законом яйца? — рассердился всклокоченный Эшли. — Причём тут вообще яйцо, Осения?

— Мы не можем повернуть время вспять, чтобы разбить яйцо обратно, — терпеливо пояснила девочка. — А, вернее, мы считаем, что не можем…

Дракон-инквизитор вздрогнул и чуть не выронил коробочку из позолоченного вафельного картона. Она! Аэршар выдохнул, выпуская лёгкий парок из ноздрей, и устремился навстречу. Сегодня! Вчера ей исполнилось восемнадцать, и сегодня он отвезёт её в летающий замок и…

— Привет!

От древней стены Драконовой Академии отлип какой-то невысокий мальчишка и шагнул к студентам. И, к досаде инквизитора, Осень внезапно замерла, а затем неуверенно шагнула к белобрысому.

— Уже прошло три года? — дракону показалось, что она растеряна.

И вот как быть? Прибить этого неизвестно откуда взявшегося неизвестно кого? Но ведь эклеры… Лорд огляделся. Меж тем чрезвычайно острый слух продолжал ловить разговор девушки с незнакомцем.

— Прошло.

Осень всё ещё стояла, судорожно стискивая пальцы в вязанных перчатках, а дракон-инквизитор уже нашёл, куда пристроить коробку — положил на одну из кривоногих белых лавочек.

— А я не успела экзамены сдать, — расстраивалась девочка.

— Тебе здесь нравится? — вдруг спросил парень.

— Конечно. Тут телескоп, и мы изучаем звёзды. Ну это факультативно, конечно. А летом была практика по металлу. От горных шахт до сталеплавильного завода. И экскурсия на АЭС, и…

— Осень, ты с нами в «Болтливый Лопух» или как? — оглянулся кто-то из сокурсников.

Они уже прошли, и девушка с незнакомцем остались одни.

— Ник, идите без меня.

Белобрысый задумчиво посмотрел инженерам вслед. Снова обернулся к собеседнице:

— Может, тебе кто-то из сокурсников нравится?

Лорд воспламенел до ушей. Пихнул коробочку на скамейку и замер, жадно прислушиваясь.

— Нет, — она поправила на шее парня малиновый вязанный шарф, такой длинный, что ветер играл им, словно хвостом. — Ну, то есть они отличные ребята. С ними здорово и интересно, но ты же в ином смысле спрашиваешь?

— В ином. Ну а вне стен университета?

— Академии. Нет. Я… как-то не думала об этом.

— Ну и зря.

Осень неожиданно рассердилась:

— Какая тебе разница? Ты словно дуэнья.

Она редко сердилась, и у Аршара сердце сжалось от ревности. Все три сердца. Белобрысый рассмеялся, а затем совсем по-мальчишески натянул Осени оранжевый берет на нос.

— Хочешь, я тебя тут оставлю? — предложил добродушно. — Насовсем.

— А можно разве?

— Почему нет?

— Мне тут нравится. Здесь почти нет магии. Много науки. И все такие… приветливые. А ты? Останешься тут? Ты же наверняка не получил базового образования, ты мог бы поступить на первый курс, я бы помогла подготовиться к экзаменам и…

— Нет.

«Вот и славненько», — обрадовался дракон-инквизитор и заторопился подняться по лестнице, чтобы вмешаться в разговор. Белобрысый активно ему не нравился.

— Тогда и я — нет, — выдохнула Осень.

— Почему? Тебе же тут нравится.

— Потому. Я — твой маяк. И ты ведь пришёл за мной, верно?

— Верно, но…

— Я соскучилась.

Дракон-инквизитор замер. В каком смысле? Да и кто этот тип вообще?

— Какой засранец оставил грязь на скамейке! — завопил кто-то, нарушая уверенность Осени в приветливости жителей Драконьего города.

Лорд обернулся и снова воспламенел до ушей: какая-то старушка, вытянув шею и вывернув её почти на сто восемьдесят градусов, с отчаянием разглядывала кремовое пятно на заднице новенького кашемирового пальто. Дракон поглубже ткнулся носом в воротник и отвернулся, сделав вид невинный и непричастный.

Парня уже не было. И это было бы совсем не плохо, если бы не факт, что Осень тоже исчезла.

* * *

Солнце, словно заправский маньяк, расцвечивало тучи в кровавые оттенки. Осень завершила встречу с купцами и ремесленниками, на которой были приняты важнейшие решения, такие, как создание гильдий, проведение королевский советов гильдий, а так же создание учебных заведений и строительства… нет, не газгольдера. Этого местные технологии пока не позволяли — невозможно было бы создать металлический колокол, чьи швы не пропускали бы газ — а нечто вроде него. Место для хранения газа в глиняных амфорах, прошедший качественный обжиг. Много говорили и перспективах развития королевства, о странных и непонятных для монфорийцах понятия вроде «туризм» и «экология». Осень записывала вопросы, на которые не могла дать ответа, в блокнотик. И в целом всё было… рабочее.

Почти всю встречу Эй просидел на подоконнике тронного зала, сердито поблёскивал оттуда глазами, а, когда убедился, что его маяку ничего не угрожает, спрыгнул во двор и исчез.

После того, как советники разошлись, задумчиво покачивая головами, скептично или воодушевлённо переговариваясь, уставшая студентка поднялась в свою каморку. Приняла душ, переоделась во фланелевую пижамку. И надо было бы поработать над нововыявленными проблемами, но…

— Завтра, — смалодушничала уставшая девушка.

Забралась в постель и провалилась в сон.

Проснулась в полночь. Сердце билось в тревоге. Осень осмотрелась, но… всё было по-прежнему: всё та же широкая кровать, и прохладный ветерок надувает льняные шторы, и… А тогда что тревожит? Она села, обхватила колени и заглянула в зеркало.