И он проникся.

Привлёк меня к себе, наклонился, коснулся губами губ. Я расслабилась, позволяя проявлять инициативу ему, утонув в его объятьях и ласках. Слушая его пульс, его сбитое, срывающееся дыхание.

Даже умнейшие мужчины порой способны на глупости.

Румпель выпустил меня из объятий, отстранился. Жёсткий и холодный, словно металлический штырь:

— А теперь ты уедешь.

— Да, — покорно согласилась я.

Всё, что мне нужно знать, я уже узнала: ты меня желаешь. Твои губы и руки меня хотят. Очень. И, если я правильно тебя понимаю, ты из тех, кто хотеть может лишь одну женщину.

Румпель насторожился:

— Что ты задумала?

— Плакать. Что ещё может делать девушка, брошенная коварным обольстителем?

Ну что, доволен? Как там, совесть не жмёт? Не жала:

— Я уже не уверен в том, что ведущая роль в обольщении принадлежала мне, — насмешливо заметил Румпель.

Мерзавец.

— Вы же отдадите гвардейцам распоряжение меня выпустить? Или снова воспользуетесь теми преимуществами, которое вам, как мужчине, предоставляет расположение темницы под нами?

— То есть, вы отдались мне исключительно из страха, что в противном случае я отправлю вас вниз?

— Естественно, — скромно потупилась я.

Он наклонился к моему уху и шепнул, немного хрипловато:

— Да-да. Именно так я и понял.

А затем прошёл, распахнул двери и направился к выходу, перешагивая через ступеньку. Я бросилась за ним. У самых дверей Румпель остановился, обернулся, щёлкнул пальцами. Коснувшись лица, я ощутила на коже слой макияжа. Предусмотрительно.

Двери распахнулись.

— Ивейн, Жак, пропустите эту барышню…

— А вот эту тоже допро́сите, господин лейтенант?

Мы с Румпелем уставились на покрасневшую от злости рыжую Кару. Её веснушки светились звёздочками на алом лице. Девица стояла на ступеньках, подбоченясь, и явно минуту назад жарко оспаривала право стражников её арестовывать.

— Что произошло? — сухо уточнил Румпель.

— Барышня пыталась проникнуть в башню, а затем попыталась прибегнуть к магии.

Я поняла, что лейтенант сейчас лишит меня последней соратницы, обернулась к нему и мягко потянула за рукав:

— Прошу вас, — умилительно заглянула в глаза. — Она просто пыталась меня спасти. Арман никогда не простит мне, если по моей вине его сестрица попадёт в беду.

— Сестрица? — дружно переспросили Румпель с Карой.

— Позвольте вам представить: мадмуазель Игрейна, сестра маркиза де Карабаса. Моя… почти сестра. Невестка, или как там это называется. Игрейна, перед тобой — Румпельштильцхен, лейтенант королевской гвардии.

Кара, сразу сообразив что к чему, присела в низком реверансе, выгнула талию и завораживающе улыбнулась Румпелю. И я сразу пожалела, что решила спасать дурёху. Ты это кому глазки строишь, стерва⁈

— Сестра маркиза — фея? — недоверчиво переспросил лейтенант.

— Нет, что вы…

— Она точно применяла магию? — он повернулся к стражникам.

— У неё искорки золотые между пальцев светились.

— А разве не у феи магии быть не может? — я встала так, чтобы Румпель смотрел только на меня. — Разве нельзя магию пробудить не у феи? Научить обычную девушку волшебству…

— Нет.

— В таком случае, вашим стражникам показалось. У Армана в семье не было никаких фей. Осень, золотые листья, солнце сегодня светит необыкновенно ярко…

Румпель обернулся к Каре и ещё раз внимательно её осмотрел. Рыжая сволочь обольстительно улыбнулась. Мне показалось, или её глаза увеличились, став почти нереально большими? Ресницы красиво потемнели, влажные губы зарумянились, а веснушки вдруг куда-то пропали? И ещё эта медная прядка, шаловливо выбравшаяся из причёски и золотистой ниточкой вьющаяся на лице! Кара вытянула губки трубочкой и осторожно сдула её, а затем мило улыбнулась лейтенанту. Да что б тебя!

Я посмотрела на Румпеля, чувствуя, как руки трясутся от злости. Он покосился на меня:

— Помните, я говорил: в каждом из нас есть и добро, и зло? А человек — лишь сумма векторов собственных стремлений и поступков.

И, не дав мне возможности переспросить, кивнул стражникам:

— Отпустить.

Развернулся и исчез в башне. Я рванула за ним, но алебарды снова скрестились перед моим лицом.

— Не положено, барышня. Без приказа нельзя.

Что ж… Спрятался, да? Я схватила Кару за рукав и потащила за собой. И, едва мы скрылись в тенистом и безлюдном уголке парка, дёрнула на себя, прошипела в лицо:

— Я тебе глаза выцарапаю, девка! Ты как на него смотрела⁈ Тебе маркиза мало? И короля⁈ И вообще, Румпель — мой!

— Так я же фея, — Кара виновато потупилась. — Это в нашей природе, с этим ничего не поделаешь.

— В каком смысле?

— Ну… стоит фее увидеть симпатичного мужика, или не симпатичного, а просто с харизмой, или не с харизмой, но такого… мур-мур… ну, вы понимаете… М-м-м…

Она мечтательно закатила глаза. Я чуть не ударила по этой блаженной морде, а затем, потрясённая, застыла. В каком смысле: «это в нашей природе»? А ещё «нет» — сказал Румпель. Нельзя пробудить магию не в фее… А ещё…

Ох.

Закрыв глаза и отвернувшись, я вспомнила, как разливалась по телу огненная лава страсти, когда ненавистный Дезирэ целовал мою шею, а его руки… Как я прижималась к Арману, готовая отдаться ему прямо там, в купальне… А ещё: Дезирэ ведь именно так и пробудил во мне магию. А ещё: он точно знал, что та во мне есть, и совершенно точно знал, как отреагирует на его руки моё тело. А ещё…

Я похолодела. Вздрогнула. То есть, получается…

— И ты не властна над этим? — спросила тихо. — Ты можешь… отказать? Если мужчина тебя обнимает и целует, ты можешь… ну… не хотеть его?

— Нет.

Ответ прозвучал так же тихо и почти печально.

Бездна!

Я выдохнула сквозь зубы и прикусила губу. Не время для переживаний.

— У нас есть только этот вечер. Илиана заколдовала Игрейну. Я так понимаю, расколдовать её ты не сможешь?

— Нет. Королева сильней меня. Снять заклятье феи может либо тот, кто его наложил, либо тот, чья магия сильнее.

Кошмар. И как я объясню это Арману?

— Значит, будешь со мной на балу. Сегодня ночью ты — Игрейна, сестра маркиза де Карабаса.

— А что на это скажет сам маркиз?

— Вряд ли что-то хорошее. Но у нас нет выбора. Нам нужен ключ. Нужно освободить Анри. Если уничтожить мага, то его чары развеются?

— Конечно. Любые чары питаются силой того, кто их наложил.

— Отлично. Значит, сегодня нам нужно уничтожить Илиану. И вернуть жизнь Игрейне. И вернуть Эрталии её законного короля.

А мне — Румпеля. Никому его не отдам.

— Прекрасный план, — невесело рассмеялась Кара. — Предлагаю начать его воплощение с обеда. Ужасно хочется есть.

Глава 19

Хулиганки

Освещённый фонариками тёмный сад выглядел мило и уютно. И замок, переливающийся светом окон, казался удивительно сказочным, словно волшебный дворец феи. Вот только фея была ведьмой, а за симпатичным фасадом нас ждала смерть.

— Готова? — шепнула я, наклонившись к Каре.

И кто бы узнал служанку в этой утончённой барышне в роскошном тёмно-синем платье с голубыми вставками? Её изящные ручки в белых перчатках скромно лежали на пышной бархатной юбке, чёрные глазки сияли неискушённой невинностью. Веснушки исчезли без следа, и только волосы по-прежнему оставались дерзко-рыжими.

— Да, — весело улыбнулась лже-Игрейна и, дождавшись, когда лакей распахнёт дверцу кареты, выпорхнула наружу.

Я на миг стиснула кулаки. Выдохнула.

Всё или ничего. И это решится сегодня же. Вышла, опершись о подставленную руку, кивнула. Вот оно — поле боя. Последнего боя.

— Ну что, старуха, поборемся? — прошептала, дрожа от предвкушения.