— Откуда бы? — проворчала девочка, выглядящая очень неважно.

Или… девушка? Сейчас Карина казалась мне старше, не пятнадцатилетней, а лет так… Ровесницей?

— Сколько тебе лет?

Служанка пожала плечами:

— У крестьян не принято считать возраст. Я не знаю.

— Ты не крестьянка. Ты — горожанка. Поищи место для привала.

— У меня ноги болят, — захныкала она.

Я закатила глаза:

— Тогда сторожи коней.

Да, надо было бы прикрикнуть на девчонку, заставить, проявить власть. В конце концов, кто из нас королева? Но это бы означало потерять драгоценное время, и сил на спор у меня не было. Я потом напомню служанке её место.

Мне понадобилось примерно полчаса, чтобы найти небольшую нишу, которую образовали старый боярышник, скала, покрытая мхом, и более-менее ровная, но взрытая корнями, каменистая земля. Оставалось надеяться, что дождя не будет. Сил сооружать шалаш у меня не было. Мы с Карой стянули попоны и сёдла с коней. Из попон получились неплохие лежаки, из сёдел — изголовья. Третьей попоной мы накрылись, как одеялом. И надо было бы накормить-напоить лошадей, но воды тут не находилось, а кормить… Я обошлась тем, что стреножила их. Пусть поищут еду сами. Рухнула на жёсткую лежанку, накинула сверху импровизированное одеяло, резко пахнувшее конским потом.

— Вы так много всего знаете и умеете, — задумчиво произнесла Кара, ложась рядом. — Вам приходилось и раньше путешествовать?

Я не ответила. Мне и самой было что у неё спросить. Например, откуда девчонка узнала, в какой части города меня можно найти? Ведь иначе маркиз бы долго меня искал и вряд ли явился бы в последний момент. Откуда Каре вообще стало известно про маркиза? И что я в беде? Но все вопросы подождут до времени, когда у ответчика не будет шансов взять и просто слинять, прихватив заодно и лошадь.

Уснула я с мыслью: «как хорошо, что маркиз — лягушка и не видел, какая у меня была колченогая походка!» И уже провалившись в сон осознала: видел. Он же сознательное земноводное…

Проснулась я из-за необыкновенно вкусного запаха. Села, моргая и жмурясь. Тело затекло и ужасно ныло. День стоял ясный, лёгкий ветерок шелестел всё ещё не облетевшей листвой. Голодные кони обгрызали боярышник. У жарко трещавшего костра сидела Кара и с неописуемым наслаждением на лице жрала запасы из седельной сумы. Кажется, это была жаренная рыбка, чуть погретая над костром.

— Что ты делаешь⁈ — возмутилась я, встала и охнула.

Тело было словно чужое. Я пощипала себя за бёдра.

— Простите, госпожа… Мне просто очень хотелось есть…

Как же я ненавижу нытьё! А тут ещё и бровки домиком, губки дрожат…

— Так всем хочется! Не только тебе. Я, например, тоже голодна. И маркиз… Ещё часа четыре, и он превратится в мужчину. И ему захочется…

— Ну, пока он лягушка, может и мошками наесться, — ворчливо возразила она.

Мне захотелось ударить несносную девчонку, но… Это было бы неразумно. Я вздохнула, подошла и села рядом. Протянула руки к теплу.

— Что там осталось? Дай сюда.

Кара сумрачно протянула мешок. Я сглотнула. Две лепёшки? Две⁈ Серьёзно? Есть хотелось просто страшно. А ещё я помнила, что в мешке было не только десятка два лепёшек, но ещё и сушёная рыба, жаренная рыба, варёные овощи, сушёные фрукты… и вино. Целый бурдюк. Вытащила его, глотнула. Кожаный мешок оказался наполовину пуст.

Ударить служанку мне стремительно расхотелось. Захотелось её убить. А ещё наорать. Но…

Что я буду делать, если она, например, даст сдачи?

Я невольно оглянулась на спальное место. Лягух, раздувая пузыри на щеках, смотрел на нас круглыми золотистыми глазами. Я представила эпичную женскую драку… Интересно, маркизу нравятся боевые женщины? Решила обойтись без эпики и заметила довольно миролюбиво:

— Ну и что прикажешь нам делать? Здесь было еды на два дня.

— Мы непременно натолкнёмся на какой-нибудь придорожный трактир, — пробурчала Кара.

— Лепёшки я забираю. Ты наелась до ближайшего трактира. Это, я считаю, наша доля с маркизом.

Девчонка жадно и обиженно посмотрела на меня. Я не поддалась жалости:

— Седлай коней, мы отправляемся в путь прямо сейчас. И, кстати, потуши костёр.

— Но ведь господин Арман…

— Я повезу его с собой до заката.

Лошади не могут скакать вечно. У нас их было всего три, хоть я и приказывала взять запасных. Но кто бы там взял! После встречи с Осенью, я побоялась задерживаться или будить конюхов, и мы выехали вот так. Тем более, поразмыслив, я решила, что в любом случае все кони будут бежать, то есть, сменные тоже устанут. А контролировать весь табун придётся мне одной, ведь на единственного мужчины в отряде особо рассчитывать я не могла.

Мы поднимались всё выше и выше, и моя голова снова начала нестерпимо болеть, может быть, от голода. Желудок урчал, бесполезно напоминая о себе. Я старалась не думать о том, как это слышит маркиз. Становилось всё холоднее и холоднее, и в какой-то момент нам пришлось остановиться, чтобы вытащить тёплые вещи и одеться.

А ближе к вечеру, когда солнце засверкало в снежных шапках алым светом, вдруг раздался волчий вой. Одиночный. Кони перепугано заржали и внезапно из лёгкой рыси бросились в галоп. Я попыталась успокоить свою лошадку, да куда там! Она понесла.

Дезирэ!

Но почему так скоро? Откуда он узнал⁈

Думать об этом было некогда. Я пригнулась к шее коня. Услышала испуганный крик Кары позади и усмехнулась. Так тебе и надо! Вот даже не буду пытаться успокоить ту, что съела всю нашу провизию. Разбирайся сама, обжора. Но всё же оглянулась. Бледная до ярко-рыжих веснушек Кара неуклонно направляла жеребца за мной.

Новый душераздирающий вой, в котором лично я услышала азарт гона, разнёсся меж гор. Конь жалобно заржал, прижав уши. Может, я ошиблась? Может, это просто волки?

Но нет, будь то волк, ему бы отозвалась стая. Они всегда так делают. А здесь одиночке не ответил никто.

Длинные кровавые тени расчертили бесплодные каменные склоны. И вдруг посыпался снег мягкой крупой. Этого только не хватало! Зима? Тропинка вилась куда-то на север. Неужели мы вместо Эрталии попадём в Родопсию? Я попыталась вспомнить, кто там сейчас правит… Но… Какой-то король. Молодой, кажется. Что-то рассказывал мне кардинал…

Вой раздался левее, и кони помчали направо. Мы вынеслись на довольно узкий карниз: слева — крутой горный склон, справа — пропасть. Где-то гремел водопад. Там, внизу, тьма сожрала пейзаж.

— Госпожа! — завопила Кара.

Её голос лопался от ужаса, словно мыльный пузырь.

Я обернулась через плечо. Но девчонка смотрела не на меня, куда-то наверх. Я посмотрела туда же, и кровь отхлынула от сердца, а руки моментально заледенели: прямо впереди, на скале, нависающей над карнизом, стоял волк. Громадный, словно бык. В сгущающейся темноте было отчётливо видно, как его глаза светятся алым, а высунутый из открытого рта язык, похожий на флаг, трепещет. Казалось, монстр улыбается.

О, Пречистая…

Я едва не рванула узду на себя, чтобы повернуть коня, но тотчас поняла: увидев хищника, лошадь может запаниковать и броситься в ущелье. Повернуть назад было невозможно: позади — Кара и свободная лошадь маркиза. Потянувшись, я прикрыла руками глаза коня, оставляя ему возможность видеть только дорогу.

Проскочим.

Или нет… Но это — единственный…

И чуть не слетела с седла, когда внезапно впереди оказался голый мужчина. Почуяв неожиданного седока конь присел, зафыркал и попятился.

— Арбалет, — прохрипел Арман. — Позади, я его к луке седла приторочил.

Я живо подала оружие. Маркиз властно остановил гарцующего коня, натянул тетиву, вдел болт, прицелился и почти тотчас выстрелил. А затем снова пустил галопом коня. Волк исчез. Я прижалась к широкой мускулистой спине, обхватила руками горячую грудь. Приподнялась в стременах и пересела на круп. Арман перескочил в седло. Позади снова раздался насмешливый вой, но страшная скала осталась позади. Я вжалась носом в лопатку, которая так и ходила вверх-вниз. Стремительно темнело, словно какой-то гигант опрокинул на горы чернильницу.