Пожалуй, мне стоит помолчать. Одно неверное слово и мне будет либо очень больно, либо уже все равно. Ни то ни другое меня не устраивало.

— Какие милые игрушки! Прелестно! — внезапно воскликнул Фауст стоя прямо надо мной и телекинезом притянул к себе мои ножи.

— Не тронь. — отчаянно прохрипел я.

А что мне еще оставалось? Играть роль безучастного наблюдателя, в то время как морю последнюю надежду уводят у меня из под носа?

— Как будет замечательно и символично, если я немножко изучу твои внутренности на операционном столе, прямо с помощью вот этих вот ножичков?! — не обращая на меня внимания продолжил Фауст, поднимая мои ножи на уровень своего лица и с мерзкой ухмылкой их разглядывая.

Вот оно! Это тот самый – мой единственный шанс!

Собрав в невидимый кулак всю свою измученную испытаниями волю, я зажмурился и резко выдохнул, одновременно с этим приподнимая правую руку по направлению к лицу этого морального урода.

Получившийся телекинетический удар был настолько силен, что указующая рука на секунду вспыхнула синим огнем, передавая импульс силы прямиком на кинжал, который Лоренцо так опрометчиво держал рядом со своим лицом. Рассматривал он его…

Дикий вопль главного врача клиники «Возрождение» заметался между стенами его же кабинета и райской музыкой вливался в мои уши!

Тело Лоренцо повалилось на пол неподалеку от меня и начало там активно корчиться. И визжать!

Боже, как же он визжал… К слову о визге – мне один раз довелось побывать на забое свиньи. Так вот, во время забоя у человека может слегка дрогнуть рука и тогда свинья может успеть издать из себя визг. Дичайший визг (как мне тогда показалось)!

Но даже вот этот свинячий визг не шел ни в какое сравнение с тем визгом, который издал из себя Фауст.

Облокотившись правой рукой о стол, я кое-как смог поставить себя на ноги. Для меня промедление смерти подобно, ведь скоро сюда сбежится весь персонал вкупе с охраной клиники! Нужно сваливать и срочно!

И тут подал признаки жизни господин главный врач:

— Ты уже не жилец, мальчик мой. — закашлялся доктор Лоренц Фауст, демонстрируя мне свое располосованное и окровавленное лицо. Кажется, у него даже левый глаз вытек. — Так избавь же себя от мучений!

— Избавить от мучений, говоришь? Хорошо! Я избавлю тебя от мучений, чертов ты ублюдок! — то ли вслух, то ли мысленно рыкнул я.

С этими мыслями я, чтобы не передумать, быстро выбросил вперед правую руку, телекинезом подхватил его за галстук, отчего тот туго затянулся вокруг шеи и не дал доктору даже шанса на высвобождение.

Резко дернул галстук вверх с одновременным разворотом корпуса по направлению к окну. А галстук то шёлковый – даже не порвался от такого грубого обращения.

Тело Фауста, поддерживаемое и направляемое моим телекинезом, на приличной скорости влетело в окно…

Последовавшие вслед за этим звон стекла и удаляющееся сипение главврача засвидетельствовали очевидный успех моего броска.

— Всего хорошего, хренов психопат.

Летел псих недолго – всего лишь шестой этаж. Тем не менее, шлепок тела об асфальт я расслышал отчетливо.

К сожалению, в процессе аварийной эвакуации главного врача из здания, мне пришлось вдребезги разнести окно. А так как его кабинет окном выходил на лицевую часть клиники, то я на сто процентов уверен в том, что сейчас сюда спешит энное количество самых что ни на есть недоброжелателей. Чтобы поинтересоваться – а что тут, собственно, происходит? Почему главврачи вылетают из окон?!

Бесчеловечно ли я поступил? Нет! Жестоко? Да нисколько! Для такого экземпляра это еще милостивая участь. Я избавил мир от безумного…архимага или как он там себя величал? И сколько вот таких еще будет?

Ну, как минимум одного морального урода я уже знаю. Юлиус.

Выходя из кабинета уже бывшего доктора Фауста и плотно прикрывая за собой дверь, я вдруг с кристальной ясностью осознал одну простую истину – я пойду на все, чтобы остановить тех, кто вот так походя может заживо сжечь разумное существо.

И совсем даже не важно, близкий тебе человек при этом пострадал или какая-нибудь незнакомая дриада.

В коридоре было пусто, даже уборщица куда-то слиняла.

Черт, дело плохо! Прихрамывая на обе ноги, я далеко не убегу!

Суматошно оглянувшись, я подскочил (вернее проковылял) к двери напротив и на удачу дернул ее за ручку.

Ну наконец-то хоть в чем-то повезло! Дверь открылась, а за ней оказался абсолютно такой же кабинет, только зеркальный по отношению к кабинету главврача. Богато они тут живут. Сраные даар.

Единственное отличие между двумя кабинетами — здесь хотя бы окно есть, которое не выходит на лицевую сторону здания. Уже хорошо.

Пора воплощать мою безумную идею, зародившуюся еще в «штаб-квартире»? Страшно, блин.

А идея эта заключалась в следующем: хватаюсь я, значит, обеими (обеими!) руками за ножи, и начинаю перемещать ножи в пространстве, потихоньку опуская их (а вместе с ними и себя) к земле.

Не сказал бы, что идея хорошая, но разве у меня есть выбор? Правильный ответ – нет его.

И так как предплечье моей левой руки по консистенции сейчас больше напоминало пачку разваренных спагетти чем руку нормального человека, то пришлось мне цепляться за нож одной рукой. Вдвойне безумная затея!

Окно пришлось аккуратно открыть (а не так как я обычно окна открываю – человеческими телами), после чего я осторожно выглянул из-за карниза, убедился, что посадочная полоса свободна и схватился за нож.

— Козла им в глотку! — выдохнул я спустя секунду висения на одной руке.

Болело все мое многострадальное тело! Вообще не понимаю, как я держался! На морально-волевых что ли?

Но деваться мне некуда - из-за приоткрытой двери я уже слышу шум бухающих по ступенькам берцев. А это, как подсказывает мое чутье, явный признак надвигающихся неприятностей.

Вцепившись рукой в нож так, будто от силы хвата зависела годовая премия, я впился взглядом в нож и передвинул его вверх и в сторону окна.

Работает, черт побери! Теперь главное – не разжать руку!

— Премия, Артем, годовая! — процедил я сквозь сжатые до предела зубы.

А еще желательно спускаться хоть немного побыстрее! Меня же так расстреляют ко всем чертям прямо в полете, как в тире!

Левитировал я медленно, очень медленно. Ну, или мне так казалось.

Не разжимать руку!

Только вися на уровне шестого этажа я понял, что я конкретно перемудрил со своей затеей. Как я приземлюсь то? Я же землю не вижу, а если я отведу взгляд он ножа, то землю я увижу (и даже встречусь с ней) настолько быстро, насколько мне бы крайне не хотелось! Твою то массу!

Дело в том, что для перемещения объекта я должен видеть конечную цель, а если конкретнее – я должен видеть точку в пространстве, в которую хочу переместить предмет! Сейчас же я видел только бескрайнее небо, свою уставшую руку и мой верный кунай.

Хм, точка, точка, точка… Чутье пустило пару мурашей по позвоночнику. Точно! Точка зрения! Все зависит от точки зрения!

Под хруст позвонков я титаническим усилием вывернул шею и склонил голову на левое плечо. Больно, черт бы побрал эту боль!

Но затея сработала и принесла свои гребаные плоды!

Я увидел землю, одновременно с ней удерживая краем периферийного зрения нож (ох и заработаю я косоглазие). Увидел и удивился – а отлетел то от клиники я порядочно! Уже улетел за их кирпичные ограждения, если быть более точным.

Вот и славно! Это мне и было нужно! А теперь медленно и потихоньку снижаемся в какой-нибудь переулок… Потихоньку, я сказал!

Как только мои ноги коснулись земли, я сразу упал на колени, радостно хлюпнул и приложил к асфальту свою уцелевшую руку, одновременно пытаясь свести глаза в кучу. Как же хорошо мне было в этот момент!

Но время единения с землей-матушкой для меня еще не настало (и, надеюсь, еще не скоро настанет), поэтому я встряхнулся, встал и поплелся в сторону от клиники. Как же болит рука!

Каким-то малопонятным чудом мой телефон, во время всех этих приключений, уцелел. Что меня несказанно обрадовало. Набирая номер одной знакомой дриады, я был занят сразу несколькими вещами: старался не сбавлять темп ходьбы, очень старался не шлепнуться при этом в обморок, и неимоверно старался не обращать внимания на эту чертову боль.