Дрожь еще волнами пробегала по телу Андрея, когда он упал рядом, не разрывая связи. Пряный запах любви наполнил спальню. Одуряющий, наш. Общий.

— Невероятная, — слегка отдышавшись, большая кошка медленно лизнула мою грудь, глядя прямо в глаза, и довольно зажмурилась. — Вкусная до одури. Моя.

— Твоя, мой Барс. Люблю тебя.

Я гладила его по спине, изучала лицо. Медленно, вдумчиво, не спеша. Мягко толкнула Андрея в плечи, уложила на спину, а сама удобно устроилась на крепких бедрах. Идеально.

Наклонившись вперед, я начала путешествие по телу любимого мужчины. Губами, пальцами. Ловила отклик мышц, их мелкую дрожь. Дразнила, разжигала огонь в каждой точке, зацеловывала, прикусывала, зализывала места укусов и двигалась дальше. Вниз… Барс терпел, комкая простынь в сжатых кулаках, следил за моими действиями горящим взглядом, стонал сквозь стиснутые зубы, запрокидывая голову. Не выдержал, сорвался, одним движением приподняв меня над бедрами и восстановив нашу связь.

— Вот так. Сделай так, как тебе хочется, Ника. Я весь твой. Почувствуй… — не голос, а хриплый шепот, не приказ — просьба, почти мольба.

Я чувствовала его пульсацию внутри себя, принимала целиком, каждую клеточку сильного тела. Прислушиваясь к ощущениям, начала двигаться, с места в карьер набирая скорость, временами меня угол движения, приходя в экстаз от реакции Андрея. И снова — яркий финал. Острый, на грани боли и удовольствия, но такой нужный. Любовь — это жизнь. Поймав мое ослабевшее тело, он одним движением поменял нас местами, оказавшись сверху. Марафон нежности и страсти продолжился.

Наступил момент, когда я отключилась. Лежа на груди Барса, слушая размеренный стук его сердца, закрыла глаза, чтобы открыть их утром.

Большая кошка не спала. Глаза цвета грозового неба исследовали мое лицо, пальцы скользили по плечу, спускались на спину. Тихая ласка — идеальное начало нового дня.

— Доброе утро, любимая.

— Доброе утро, любимый, — шутя прикусила его сосок, извинительно лизнула и подула, глядя в темнеющие глаза. Ой, какой чувствительный мужчина! — Мне нужно в душ.

Я выскользнула из развороченной постели и устремилась к ближайшей двери, которая… вела в другую комнату.

— Левее, — подсказал Серковский. Искорки смеха в его голосе — как огоньки бенгальских огней. Яркие, искрящиеся. Показав язык, я потянула за нужную ручку, но не успела скрыться. Меня любили в душе, потом заботливо мыли, чтобы снова любить.

— Барс, я больше не могу, — с хохотом отбивалась от горячих рук, от нежных губ, с удовольствием возвращалась в их плен. Часы на тумбочке показывали почти полдень, когда я смогла оторваться от любимого мужчины и потянуться. Тело было в шоке. Каждая мышца гудела от напряжения, ноги подрагивали и подгибались, но общее состояние легкости перекрывало все остальное.

— Ника, ты ведь понимаешь, что я тебя не отпущу? — тихий голос Андрея музыкой звучал в моих ушах. — Никуда и никогда. М-м-м…

— А я и не собираюсь никуда бежать, — я пальцами изобразила на мужской груди шаги маленьких ножек и улыбнулась. — Только у меня есть одно условие…

=61=

— Хорошо, Ника.

— Я еще не сказала, что за условие, — оторопела от слишком быстрого ответа, — а ты уже согласился. А вдруг я захочу Луну с неба или обед в обществе Илона Маска?

— Да-а-а… — тихо пропела большая кошка, прижимая мою шаловливую руку к своей груди. — Я на все согласен. Попроси меня о чем-нибудь, пернатая, только сначала вот…

Обнаженный Серковский с кольцом в руках выглядел намного круче, чем когда был одет в самый шикарный костюм. Мда… зрелище не для слабонервных, но я справилась, пусть даже мои пальцы слегка подрагивали, а голос слетел в хрип, когда звучало короткое «да».

Что сияло ярче? Дорожка бриллиантов в кольце, мои глаза или улыбка Барса? Не знаю. Мне было хорошо, вернее, даже не так! Я жила, дышала, любила!

«Капля любви», как память о Марсе, Андрей — все это суммировалось, делая меня сильнее, не вызывая чувства вины и желания оправдаться за то, что со дня смерти мужа прошло всего четыре месяца. Всего или целых? Как правильно, кто знает? Жить в любви… этим я и занималась.

Пора покинуть спальню, если мы не собираемся… Кажется, кто — то собирался, ага, но я отбилась от очередной лавины поцелуев и начала одеваться. Вернее, попыталась…

Так. Что тут у нас? С блузкой пришлось попрощаться: батист не выдержал атаки лап большой кошки, а пуговицы — жемчужинки все еще валялись на полу. Молния юбки тоже порвана, уцелело только нижнее белье. Красота! Если все продолжится в подобном темпе, то скоро придется пополнять гардероб.

Завернувшись в банный халат, я выскользнула из квартиры Андрея, радуясь, что на лестничной площадке не встречусь с любопытными соседями. Вернулась быстро, одетая в белый сарафан, с легким макияжем, скрывающим темные круги под глазами. Да… отдыхали мы активно, только мало спали. Ничего, в следующую ночь наверстаем.

Услышав мое желание, Андрей спокойно кивнул и достал телефон. Уже через час мы сидели в машине, двигаясь в неизвестном направлении.

— Это хорошая клиника, Ника. Здесь установлено самое современное оборудование и работают лучшие врачи.

Ни на секунду в этом не сомневалась. Судя по тому, с каким пиететом нас встречали у крыльца, клан Серковских наблюдался именно здесь. А может это их собственная клиника? Вполне возможно.

Я все время находилась рядом: пока огромный аппарат гудел и трещал, делая снимки, когда врач просматривал их и уверенно заявил, что с моим будущим мужем все в порядке, и давнее происшествие в горах не оставило опасных скрытых проблем.

Да, я трусиха, но повторения истории с Мишей я бы не пережила.

— Все хорошо, Ника, — успокаивал Барс, под руку выводя меня из здания. — Я полностью здоров.

Хорошо, что здоров… Теперь я могла расслабиться, выдохнуть и отпустить свои страхи. И если сначала я недоумевала, с чего вдруг Андрей снова вырядился в костюм, то ответ пришел сам собой, когда прозвучало: — А теперь мы едем на дачу к твоим родителям, Ника.

Ой, кажется кому — то не терпится попасть пред светлые очи будущих тестя и тещи. Да я разве против? Едем.

Родители не удивились. От слова совсем. Когда внедорожник остановился у ворот, нас уже встречали.

— Никуся, Андрей, — мама сияла взглядом, расцеловывая нас по очереди, папа звучно хлопнул Барса по спине и от души пожал руку, а меня обнял за плечи и попытался нахмуриться, но улыбка победила. — Проходите в дом, что встали у порога.

Привезти на дачу букет белоснежных гортензий мог только царевич, он же, нимало не смущаясь, подарил их моей мамуле. Та вспыхнула, словно новогодняя елка. Сватовство началось, что уж.

— Все понятно, — тихо фыркнул Рома, подкрадываясь ко мне со спины и обнимая за талию. — Ма, ты счастлива?

— Да, сынок, счастлива.

— И хорошо.

Парень бодро потрошил пакеты с деликатесами, которые Андрей достал из багажника машины, помогая накрывать на стол. И когда только мой будущий муж успел затариться? А цветы? Этот мужчина все делал слишком быстро и незаметно.

Бриллианты в кольце то и дело вспыхивали в солнечных лучах, приковывая к себе внимание окружающих. Поймав меня в объятия, Барс дождался, пока я поставлю на стол тарелку с нарезкой и…

— Сергей, Лидия, Рома, — дыхание будущего мужа обжигало мне висок, я слышала неровное биение его сердца, хотя с виду Серковский казался спокойным и невозмутимым. — Я люблю Веронику, и она согласилась выйти за меня замуж. Надеюсь, вы не будете возражать…

Что он еще хотел сказать — не знаю, но внезапно умолк. Растерялся? Сбился?

— Не будем. Я вижу, что моя Никуся счастлива, — мама решила взять слово первой, то и дело обмениваясь с отцом быстрыми взглядами. — Любите друг друга. Совет вам да любовь…

Ой, божечки! Я сейчас разревусь от умиления! От подобного позора меня спас сын. Лукаво подмигнув, он похлопал по стулу рядом с собой.

— Хватит уже стоять, садитесь. И где мы теперь будем жить?