Самолет уносил беглецов из России навстречу их новой жизни, о которой они мечтали целый год. На руках Таисии дремала ее дочка, Мадина, еще совсем маленькая – через месяц ей исполнится два года. Сын Таи от первого брака, шестилетний Костик, тоже летел с ними: мальчик молча смотрел мультик на планшете, периодически поглядывая то на Таю, то на Джавида. Таисия погладила его по голове и вновь уставилась в иллюминатор.

Таисия росла в самой обычной русской семье: пасхальные куличи, письма Деду Морозу, школьные мини-юбки и кофточки с дерзким декольте – её жизнь была квинтэссенцией провинциального шика. У Таи всегда было много поклонников. Из-за ее эффектной внешности и заводного характера она на всех вечеринках непременно оказывалась в центре внимания. Мальчики ее хотели, девочки молча ненавидели, мечтая быть похожими на нее и иметь такой же успех у противоположного пола. Внезапно для всех она резко отгородилась от внешнего мира: перестала краситься, посещать вечеринки, стала вести себя замкнуто, оборвала контакты с подругами и завела новых. Ее новые подруги называли друг друга сестрами, как и она, носили полностью закрытую одежду и не участвовали в светской жизни городка. Родные забили тревогу, пытались возить Таю по врачам, но она еще больше уходила в себя. И тут в ее жизни появился Джавид: мужчина, на которого Тая смотрела, затаив дыхание! Сначала родня не приняла Джавида, но со временем, видя, как Тая ожила, на семейном совете было решено не мешать отношениям. Джавид, однако, не торопился оформить официальный брак, считая, что венчания в мечети достаточно, Тая психовала, но ничего не предпринимала, боясь потерять Джавида. Она любила его всем сердцем и готова была идти за ним на край света. Ради него она изменила свою жизнь – привычки, поведение, круг общения. Ради него она бросила родной дом, ни с кем не попрощавшись. Всё ради него. Джавид не придавал значения её жертвам. "Женщина – тень мужчины," – однажды бросил он во время ссоры. – "Хочешь быть со мной? Стань моей тенью." И она стала.

Самолет нес их в Стамбул. В Стамбуле они планировали провести около недели. Они должны были встретиться с куратором, который передаст им “пароли и явки” – новую симку, маршрут, билеты на автобус, координаты дагестанца из Хатая, напутствия и запреты. Им предстояло перебраться на юго-восток Турции, пройти подготовку и пересечь границу с Сирией (читай, проползти под проволокой и сломя голову бежать пару километров за проводником через минное поле), чтобы, наконец, оказаться у их заветной цели – в Дауле.

Они не раз обсуждали этот опасный переход. Джавид настаивал первым сходить “туда” на разведку и вернуться за Таей, но она считала, что такой опасный маршрут лучше преодолеть один раз всем вместе. Казалось, им ни разу в голову не пришло подумать о судьбе их маленьких детей. Смогут ли они жить вместе как семья? Будет ли у них возможность уехать оттуда, если не понравится? Магомет так затуманил голову Джавида, а тот, в свою очередь, Таисии, что никаких сомнений пара не испытывала и уверенно двигалась к поставленной цели.

– Чай будете? Или кофе сварить? – тихо обратился к Ларисе сухощавый мужчина лет сорока пяти. Он выглядел уставшим и понурым, складки на лбу и поседевшие виски старили его. Казалось, он был настолько вымотан, что вот-вот рухнет и больше не встанет.

– Чай! С лимоном! – Лариса уютно устроилась в кресле и окинула взглядом обстановку. – А у вас тут классно! В стамбульском Доме совсем неуютно.

– А я тебе ещё второй этаж покажу. Там вообще красота: кровати из натурального дерева! Нам их подогнали, прикинь, – вклинился в разговор Барон.

Барон, как его все звали, был коренастым брюнетом с лысеющей головой и неприятной ухмылкой. Его наколки-эполеты проступали сквозь тонкую белую футболку – знак человека, который однажды пошёл против системы и явно не собирался вставать на путь исправления. Формально он считался главным в Анталийском Доме, но стратегических решений за ним не числилось – его роль сводилась к управлению повседневной жизнью.

Лариса подула на горячий чай и сделала осторожный глоток.

– Здорово, что вы, наконец, добрались сюда. Я давно говорю, что Дом в Анталии необходим. Идут сирийцы в Европу, а переночевать в Анталье в безопасности им негде, да еще и чтоб внимание не привлекать. Полиция шмонает, не дает вздохнуть. Куда им идти? В парке на лавочке спать? Еще летом их можно замаскировать под туристов-пешеходников, но в межсезонье уж очень они в глаза бросаются.

– Да, повезло нам с домом, – Барон шмыгнул носом. – Подружка моей жены купила его два года назад, но потом что-то у неё не сложилось. Хотела продать, но Валька подсуетилась, предложила сдать нам. Идеально! От ментов далеко, к мечети близко.

– А камеры? Ваши? Или с домом достались? Ну, то есть, контроль над ними только у вас, да?

– Наши, наши. Ну а как иначе? Подглядывать из-за шторы в 21 веке несолидно. А камеры – самое то. Ладно, брось про камеры. Как ты сама? Всё по своим жмурикам бегаешь?

– Лёня!!! Они не жмурики, а неизлечимо больные.

– Сегодня больные, завтра жмурики, эти ваши раковые. – Лёня хмыкнул. – Где ты и где раковые дети?! Я даже не поверил сначала, когда мне сказали, что “Лариса занялась благотворительностью и возит больных детей спасать в Турцию”. Капец, говорю, крыша поехала у бабы. Но, видать, хорошие деньги там крутятся, раз ты так активничаешь.

– Я от чистого сердца! – Лариса ухмыльнулась.

– Да иди ты! Меня не обманешь! Откуда у тебя взяться чистому сердцу?! – Лёня заржал.

– Хорош ржать. Ну чё ты так жестко-то про меня?! Это если копнуть, то сплошная прибыль, а на поверхности что? Благие дела! Работаю над имиджем, пригодится! И потом каждый ведь в итоге получает своё: родители неизлечимых – надежду, а мы прибыль. И, кстати, не все умирают. Парочку и правда удалось спасти, даже врачи удивились.

У Ларисы зазвонил телефон: после непродолжительной беседы на турецком она вдруг засобиралась.

– Дела появились, ехать надо. Теперь я знаю, где вы. Как-нибудь днем заеду: на море сходим, кебабов поедим. У вас тут рядом хорошая кебабная есть.

– Куда собралась? – нахмурился Барон. – Сиди. Киргиз ещё не вернулся.

– А куда он уехал? Вы же сказали, что до маркета и обратно.

– Ну да, так и есть: до маркета в Кунду и обратно, – Леня ухмыльнулся.

Лариса напряглась, убрала телефон и мрачно посмотрела на Барона. Она старалась говорить спокойно, но внутри у нее все тряслось от бешенства.

– Куда. Он. Уехал. На. Моей. Машине?! – с акцентом на каждом слове спросила она.

– Деньжат заработать, белая госпожа! Думаешь, нам беспатно тут всё? Жрать на что-то надо, счета оплачивать надо, аренда… – Лёня взял пульт и стал перебирать каналы. – Да расслабься! Он все продумал.

– Что он продумал?! Он что, на моей машине поехал грабить маркет?? Вы хоть понимаете, как вы меня подставляете сейчас?! – Лариса переходила на крик.

– Спокойно! Он не дурак, машину оставит за пару кварталов, дальше на мопеде. Всё чисто. Не кипишуй раньше времени.

Лариса бессильно откинулась на спинку дивана и схватилась за голову. Лёня посмотрел на часы: если все прошло по плану, Бек должен вернуться примерно через час. Позвонить ему они не могли. Оставалось лишь терпеливо ждать и надеяться, что его не поймают. Казалось, что мир на миг перестал дышать, а стрелки часов замерли. Барон нервно подергивал ногой.

– Вано! – обратился он к Белобрысому. – Бери мою машину и дуй в Лару. На сердце неспокойно. Дуло возьми, на всякий случай. И смотри там, не светись!

Бек припарковал машину на тихой, безлюдной улочке и пересел на электромопед. Его путь лежал к небольшому магазину, скромно притаившемуся на углу. Там продавали всё: от продуктов до мелочей, необходимых в быту. Вечер пятницы обещал владельцу магазина хорошую выручку. Однако Бек охотился не за кассой. Каждую последнюю пятницу месяца сюда заезжал бухгалтер соседнего отеля. Покупал бутылку анисовой ракы, закуску и отправлялся к банкомату. В его машине неизменно лежала сумка с немалой наличностью – "чёрный нал" отеля, избегающего налогов.