– Вот, что я тебе хочу сказать, – говорил Фёдор Лукич наставительным тоном Гоше, – с тобой уже всё решено. Кандидатура твоя утверждена и давай, пожалуйста, не отнекиваться. Ты уже полностью состоявшийся человек. У тебя за плечами проведена большая работа. Да, пусть она происходила под моим чутким руководством, но это же хорошо. Ты научился правильно смотреть на все ситуации и решать все возникшие вопросы. Конечно, ты ещё молод, тебе сейчас только двадцать четыре года, но ты мой помощник, второй секретарь. Ты хорошо справляешься со своими обязанностями.

– Да вы что? Я даже и не думаю об этом. Мне нравится с людьми работать и благодаря вашему чуткому руководству, я черпаю столько знаний, что до конца дней своих обязан вам буду, – лукавил Гоша.

– Не только мне обязан, ты не забудь про своего тестя. Это он тебя на правильную дорогу вывел. Я с полной готовностью отдам тебе все свои связи и знания, когда придёт время. Да знаешь, в нашу дыру особо-то никто и не рвётся. Если бы не шахты по добыче угля, то тут бы давно уже всё быльём поросло. Думаю и шахты наши, со временем прикроют. Война закончилась, и мы уже теряем своё стратегическое значение. Что у нас тут? Одни горы да камни. Ещё дай Бог лет десять и всё. Местонахождения по добыче полезных ресурсов уже не будет, что тогда? Вот тебя поставим вместо меня через пару лет. Мне на покой пора, а ты подучишься, потом поработаешь и смотришь в Ташкент переедешь. Тесть твой молодец, знает, куда коня правит, – рассказывал сказки Лукич.

– Спасибо вам Фёдор Лукич. Я оправдаю доверие партии и главное ваше доверие, – заверил его Гоша.

– Я, сейчас домой отъеду, пообедать. Ты тоже пообедай. К вечеру я не вернусь, сразу из дома поеду в Ташкент по делам нашим, там и заночую. Ладно, пойду я, – закончил разговор Фёдор Лукич и вышел из кабинета.

Гоша, глядя в окно, почесал пальцем кончик носа и, разговаривая сам с собой, произнёс:

– Нос чешется. От кого интересно получу по носу?

Гоше видно было из окна, как Фёдор Лукич сел в автомобиль и машина, медленно объехала вокруг клумбы, направилась в сторону дороги.

***

К клумбе, оглядываясь по сторонам, подошёл Гриша, взглядом пробежал по зданию Горкома, остановился глазами на открытом окне.

Как два клинка стального лезвия схлестнулись взгляды братьев, и мысли искрами жгли зрелые сердца. Гриша подумал:

« Высоко брат взлетел, больнее будет падать».

Гошу больно кольнуло под сердцем мысль:

« Вот это да, братца здесь не хватало».

***

Гоша вышел из дверей здания Горкома и направился к скамейке, где сидел Гриша. Он, молча, присел рядом с братом и не знал, что сказать и как начать разговор. В воздухе повисло молчание. Каждый из братьев переживал встречу по-своему и каждый ждал от встречи своё.

Гоша не очень хотел оправдываться перед Гришей о том, что сделал, а тому, напротив, стало интересно, как поведёт себя прижатый к стенке брат. Почему-то вся злоба, с которой он ехал к брату, растворилась от вида зажатого испуганного человека.

Гриша, выдержав театральную паузу, начал разговор первым:

– Не думал я, что придётся нам вот так с тобой встретиться, за тридевять земель. Вижу я, что не очень ты рад нашей встрече брат.

– Да, скрывать не стану от тебя, – отвечал дерзко Гоша, – не думал и я, что нам встретиться придётся. Дороги у нас с тобой разные, чтобы пересечься им. Ну, да ладно, приехал значит, искал меня. Так всё просто не бывает. Ты извини, в кабинет не приглашаю, да и домой мне тебя звать не с руки. У меня семья. Я не знаю, где ты был все эти годы, с кем дружбу водил и кем стал ты сейчас? Я на большой должности, у всех на виду и репутация у меня безупречная. Говори, зачем приехал?

Из окна кабинета на втором этаже показалась голова девушки с кудряшками волос. Девушка говорила звонким голосом, обращаясь к Гоше, называя его вместо Георгия Григорием:

– Григорий Силантьевич, вас к телефону просят подойти. Вопрос по продовольствию.

Гриша удивлённо поднял брови, посмотрел вопросительно на брата. Гоша, смутившись, отвёл взгляд и громко ответил секретарше:

– Передайте, пожалуйста, что я, уже ушёл.

– Хорошо, – ответила девушка.

Гоша покосился на Гришу. Младший брат, опустив голову, курил папиросу, задумчиво глядя себе под ноги. Молчание тяготило обоих. Дальше в молчанку играть не было смысла и Гриша, произнёс:

– Теперь мне всё ясно с тобой.

Гоша вспылил:

– Что тебе ясно? Ты же ничего не знаешь. Мне ничего не оставалось делать, как только уйти из дома. Мне мать сказала, чтобы я ушёл. Кругом немцы, всё село истязали. И документы я взял все, какие были второпях. Свои потерял, пришлось твои использовать.

– Давай не будем здесь кипятиться, – заметил Гриша, – народ ходит. Предлагаю поговорить где-нибудь в укромном месте. И не юли, я знаю, что матушка с тобой живёт. Хочу увидеть её и возражений на этот счёт не принимаю.

Гоша сидел, молча, растерянно, на какое-то мгновение, потеряв контроль над ситуацией, потом встряхнул головой и произнёс:

– Ладно, давай поговорим. С матерью я тебе дам увидеться. Скажи, зачем приехал?

– Расскажу брат, расскажу обязательно, иначе, зачем я в такую даль к тебе ехал, не чай попить в чайхане. Говори где мне ждать тебя с матушкой нашей? – горько проговорил Гриша.

– Ты сядь в автобус, вон остановка напротив нас. Поедешь в сторону шахт, сойдёшь в конце города у рощи, там и жди меня, мать я привезу туда. Мне не надо, чтобы люди нас вместе видели, – набравшись уверенности, говорил Гоша брату своему.

– Я услышал тебя брат, – сказал Гриша, – только вот в толк не возьму к чему такая конспирация? Я ведь могу и официально прийти к тебе в Горком и там поговорить.

– Вот для этого и подожди меня в роще, чтобы раньше времени дров не наломал, а то потом спохватишься, да поздно будет.

– Хорошо, буду ждать тебя там. Воды привези с собой, будь добр, – закончил Гриша разговор и, встав со скамьи, направился к автобусной остановке.

1952 год. Лето 25 Августа.

Вероника, жена Гоши и его сестра Варя ехали по городу в служебном автомобиле её отца, полковника НКГБ, за рулём сидел водитель Виталий. Варваре Медведевой исполнилось на ту пору девятнадцать лет. Высокая, красивая блондинка с пышной шевелюрой волос, она даже проезжая в машине заставляла оглядываться на себя мужчин. Сердце её не заполнялось ни кем из мужского пола для постоянных отношений, хотя на её руку и сердце претендовал молодой парень по национальности грузин, Гиви Ломидзе.

– Как у тебя учёба Варенька, в театральном? – спрашивала её Вероника.

– Заканчиваю в этом году, – щебетала радостно девушка.

– А свадьба когда намечается? – пытала её родственница.

Щёки Вари покраснели от смущения, и она ответила сконфужено:

– Я вообще-то не очень хочу замуж. В жизни много ещё интересного. Театр, гастроли. Замуж выйдешь, дети пойдут, стряпня, стирка, каторга женская. Я хочу овладеть искусством игры на сцене, перевоплощением, прожить много разных жизней; Королевы, Золушки. Хочется сняться в кино.

Вероника рассмеялась:

– А, как же женское предназначение рожать детей голубушка? Кто поможет нашему государству вырастить патриотов Родины? У тебя ухажёр такой интересный. Он грузин или армянин?

– Грузин, – вздохнула Варя, – фамилия у него Ломидзе, зовут Гиви. Не хочу быть Ломидзе, а хочу быть царицею театра.

***

Автомобиль, на котором водитель вёз Варю с Вероникой проезжал перекрёсток, как вдруг на большой скорости в него врезался грузовик. Сидевший в кузове Казбек и охранники от резкого торможения машины просто прилипли к переднему борту за кабиной.

Грузовик врезался в заднюю дверь легкового автомобиля со стороны, где сидела Вероника. Водитель легкового автомобиля вышел из машины, держась за голову, шатаясь из стороны в сторону, кругами пошёл по перекрёстку. Варя открыла дверь, выбралась из автомобиля и упала на землю.

Комиссар вышел из кабины грузовика, а Казбек с охранниками перелезли через борт кузова, спрыгнули на землю. Двое охранников заботливо подняли с земли Варю и посадили на скамью у дома.