Рая принесла поднос с заказом Григория, сняла с подноса кружки с пивом янтарного цвета, на тарелке трёх раков с баранками вперемежку, поставила на стол и отошла к стойке обслуживания. Григорий отпил несколько глотков пива, поставил кружку на стол, отломил у варёного рака клешню, попробовал на вкус.

– А, ты с оказией здесь или принципиально?– продолжил разговор Иван.

Григорий улыбнулся и ответил:

– С оказией шёл к знакомому, он в Столешниковым переулке живёт, да только дома его нет, с работы видно не пришёл еще. Подумал, посижу, подожду пока его здесь. Раки ничего, вкусно с пивом.

Григорий пододвинул тарелку с раками к инвалиду со словами предложения:

– Угощайся, чего так гонять пиво, с раками вкуснее.

– Я одно пиво пью не, оттого что на закуску денег нет, а потому что пиво нельзя пить ни с чем.

Григорий ответил с иронией:

– Не может быть!

Иван почувствовал иронию в интонации Григория, но, не подав вида, продолжил:

– А, вот то-то и оно, что может. Меня ещё мой отец учил. Жидкость она должна проходить без препятствия, а еда забивает почки, тем более соль. Пиво это, как мочегонное средство. Ты ж от него во всю дуешь, когда наберёшься и остановиться не можешь. Конечно вприкуску-то оно вкуснее, но и вреда больше. И ещё когда пьёшь пиво и ешь, то жиреть начинаешь. Смотри, какой я худой. Пиво попью, а потом поем, но лучше сначала поесть, а потом пиво попить. Наука брат.

Григорий, слегка захмелевший, с улыбкой на лице слушал Ивана, подперев подбородок рукой, в которой дымилась зажатая пальцами папироса и, улучив паузу в поучениях Ивана растягивая слова, произнёс:

– Да, наука. Спасибо тебе, запомню. Это значит, чтобы почки не отвалились, лучше солёное не кушать, когда пиво пьёшь.

Иван повёл головой по сторонам, вынул из бокового кармана пиджака «чекушку» водки, посмотрел на Григория, спросил, молчаливо кивнув головой.

Григорий кивнул в ответ утвердительно и произнёс:

– А, «ёрш» не повредит здоровью?

– Ну, ты сказанул, « ёрш » не рыба, а разновидность напитка, – философски заметил Иван и, добавив в кружки с пивом водки, убрал «чекушку» в карман.

Григорий с Иваном чокнулись кружками с пивом, выпили « ерша » залпом, до дна.

– Молодец Григорий. Удивляюсь, что ты такой понятливый. Ну, про войну я тебя не спрашиваю, молод ты ещё, воевать, а вот служил ты, где? – начал обычный, пьяный разговор Иван.

– Давай ещё по кружечке, не возражаешь? – отвёл разговор в другое русло Григорий.

– Не возражаю, – мычал Иван.

Григорий поискал глазами официантку. За столами сидело много народа. Люди пили, курили, разговаривали. Вторая официантка по имени Фаина проходила среди столов, собирала пустые кружки из-под пива и тарелки на поднос, протирала столы. Григорий, ещё сильнее хмелея, таращил глаза на бёдра Фаины. Он попытался, как можно более нежным и трезвым голосом обратиться к Фаине:

– Красавица, будьте любезны, можно вас?

Фаина обернулась к Григорию и ответила кокетливо:

– Можно, только после работы.

Григорий вытянул губы трубочкой, поднял подбородок, многозначительно покивал головой и, повернувшись к Ивану, уткнулся носом в его нос, с папиросой во рту, развёл руками.

– А ты, что думал? Фаина девушка строгая. На работе, ни, ни, – авторитетно заявил Иван, подняв указательный палец на руке вверх.

Григорий спросил у Ивана шёпотом:

– А, после работы что?

Иван ответил ему, так же тихо:

– Спроси её сам.

Григорий повернул голову в сторону Фаины. К столу подошла Рая официантка. Григорий проговорил с полузакрытыми глазами:

– А после работы, что можно?

– А после работы можно выспаться. Как вам наши раки? – улыбалась сквозь пелену дыма добрая волшебница.

Григорий поднял голову на Раю и, начал было говорить заплетающимся языком:

– Я раком …, – замолк, икнул.

Рая прыснула смехом и строго сказала:

– Захмелел красавчик, может тебе щей подать?

Григорий поняв, что сказал, не очень правильно, попытался ещё раз перефразировать свою мысль:

– Тьфу ты, простите. Я с раками …

Рая открыто засмеялась и Григорий, потеряв надежду правильно высказать мысль, попросил Ивана:

– Ну, сам скажи, Ваня.

– Повторить, – коротко и ясно высказал суть мысли Иван.

***

Григорий вышел из заведения, за ним, ковыляя на костылях, вышел Иван. Они друг за другом поднялись вверх по лестнице и встали, облокотившись на перила у входа и инвалид, заботясь о новоиспечённом молодом друге, по отечески спросил:

– А, ты где остановился Гриша?

– Да я ещё не знаю где. Наверное, на вокзал поеду, там заночую. У меня ещё дело в Москве надо одно завершить, – плёл Григорий.

– Поедем ко мне, – предложил Иван, – у меня комната в коммуналке на Арбате. Шик просто. Живу один и диван есть для гостя.

– Да неудобно, как то стеснять тебя, – закатывая вверх налитые счастьем глаза, отвечал Григорий.

– Неудобно, когда с женой соседа на одной кровати вместе с её мужем лежишь. Думается, проснётся он, опохмелиться попросит. Отказать неудобно. Вроде, как родной, а деньги на него тратить жалко, – рассказывал Иван.

Григорий рассмеялся:

– Убедил ты меня, поехали.

1952 год. Осень.

Состав, прибывший со специальным грузом из Ташкента, стоял на железнодорожных путях вокзала в Москве, ожидая уточнение места разгрузки диспетчером. Казбек спустился по металлической лестнице паровоза на землю. Машинист Степан выглянул в окошко кабины и обратился к Казбеку:

– Сидоров, ты куда собрался? Скоро перегонять состав будем.

– Да, я быстро, – ответил Казбек, – сбегаю до вокзала. Мне посылочку передать надо. Человек ждёт. Я туда и обратно мигом сгоняю и вернусь.

Казбек быстрым шагом направился в сторону строений вокзала. Он перебрался через железнодорожные пути, подошёл к зданию и подумал:

«Спасибо тебе Сапожник, что предупредил меня. Значит, за мной уже хвост милиционеры пустили. Говоришь, про меня ещё не знают. На пару лет можно исчезнуть. Вот только со статьёй невинной пахать там будешь днём и ночью. Можно для солидности и круче навинтить срок. Сейчас, сообразим».

Казбек подошёл к группе колхозников, стоявших напротив постового милиционера, достал из кармана кулон на цепочке, сработанный из серебряной монеты с изображением кузнеца с молотом. На обратной стороне кулона, где должна быть надпись « Пролетарии всех стран соединяйтесь», буквы были стёрты и по кругу, вокруг герба выгравирована надпись « Жни и куй – базар фильтруй ». Казбек потянул за рукав колхозника. Мужчина обернулся на Казбека и спросил недовольным голосом:

– В чём дело товарищ?

Казбек расплылся в улыбке, изображая лицо добродушное, протянул кулон колхознику со словами:

– Купи на память о Москве, чистое серебро.

Колхозник с интересом посмотрел на кулон и, взяв его в свои руки, прочитал надпись, рассмеялся, спросил:

– И почём отдаёшь?

Стоявшие рядом с ним собратья по мелиорации сельского хозяйства обратили внимание на действия своего товарища и, заинтересовавшись весёлой надписью на кулоне стали разглядывать поделку, громко выражая свой восторг смехом.

– Не дорого отдам, – громко говорил Казбек, специально привлекая внимание милиционера, которому наскучило стоять, как фонарному столбу в одиночестве и он, скорее всего из любопытства, чем из-за рвения к службе подошёл к группе колхозников и, просунув свой нос через плечо крестьянина, пролепетал с вытаращенными глазами:

– Граждане, нарушаете! Что тут за торговля?

Колхозники замолкли. Казбек спокойно ответил постовому, специально накручивая ситуацию против себя:

– Вот, товарищи просят продать в память о Москве медальон.

Колхозник возмущённо ответил:

– Ничего я не просил, он сам ко мне подошёл и предложил купить медальон.