– полуночными разговорами, западным дыханием сонного оборота в боку приближения

– кромешный дождь позднему ношению гор, соль улитки

– что хочешь?

– сыр

– всегда просишь то, чего у меня сейчас нет, как-то догадываясь об этом

– после девяти смотреть романику, если

– буквы у тебя просыпаются, растут, ищут места. Окружата – окружена и сжата? магазин самооблуживания – там продают средства, чтобы стать сверкающим, как лужёный чайник? получить лужёную глотку? окружить себя лужей? сесть в лужу?

– дождь крупной чёткостью в керамическое блюдо изнанки взгляда. Здесь запахи клювами ласточек прорастающей разностью капель

– голосом к голосу проходя ладонью ловя несерьёзное картой будущего шага во вдох

– кажется, что долго и хорошо ходилось. Хорошо опираясь ступнями

– вроде понятно, почему от меня убегаешь, даже когда очень хочешь приблизиться. Так попадаешь куда-то ещё, и я за тобой, а иначе – так и лежали бы на месте

– вишня от сестры. Ты любишь без косточек, вытаскиваю

– давай помогу

– забрызгаешься

– разденусь

– совсем?

– совсем

. . . . .

– тюлени крапчатые

– хватило ли вчера змей и пространства?

– забежать за книгами и альбомами, пространства, конечно, не

– лимоном и косточкой смоковницы

– пешей длинноносой птицей

– гигантские кальмары ночного винограда тянут щупальца сна

– гладко-слоёным морем во рту где разноудалённостью людей от совсем неожиданно очень

– и на всякий текущий план парад насекомых сгустками ночной геометрии ближе к шару пора мухи светляками читаю о пчёлах треугольным деревом

– позапрошлой и прошлой ночью во сне очень сильно кусаю язык и просыпаюсь от боли, сегодня утром казалось, что язык раскушен пополам, раздвоенный, как у змеи

– подводная чуть светящая вишней удерживая майского жука не добыть корой дуба настоять часы

– поздравляют с выходом книги

– да, недавно во сне тебя с книгой, подарив шкуру акулы змеиной расцветки – чтобы носить на спине, глядеть и гладить разлитым молоком

– из сада на балкон, без воздуха без воды

– полусимметрично – отключили воду. Но воздух – тёмный и быстрый

– голос всё это время с балкона расставленное пространство трескаясь от колебаний не синхронных вечера и анемоны жить без моря как город без рима по(с)ле как

– ночью балкон собой море в тебе и мне есть трещины в воздухе к ним кран поднимает дождь укрепляя небо пальцами в клее торопясь проводами скоро

– около тише страниц и роста листьев

– гриппа не боюсь, он медленный гриб, убежим. В длину яблок

– тогда буду ждать вторника стаями речной ширины

– опередившая тебя на секунду фраза: «тоска по месту, где сбывается ночь»

– ночь сбывается не в месте, а вместе, когда ей помогают вдвоём

– дом – то, что отпускает последним, когда проваливаешься в сон, и пробуждает первым

– тогда дом – человек, обнимая которого, засыпаешь

– початки ковров растерялись вдали, безрукая зима зря хлопочет. Небо маячит впредь горизонта размякшей кружкой на ржавой банке. Гости из Питера

– небо цвета берёз после дождя. Прищепки ждут стрекоз. Зиме не нужны руки, обходится дыханием

– руками зима вытряхивает из ковров старость

– старость вплетается в нити, никакой зиме не вытрясти

– прикосновение оживляет. Ответишь в мою форточку, а я на балконе, в воздухе?

– в форточку буду шептать ше(потом)

– жду, когда (ря)дом. Лучше перешёптываться, чем переговариваться

– словами, написанными водой

– входы озёр и выходы цветов. Утро с руками в воде

– (ш)мели дождя скоростью (мо)лью

– между трещин и крыльев. Касаясь ниткой в полотенце, как получится, воскресенье или в римской трубе недели

– воздух цветёт перед цветами

– перевёрнутым ветром стола

– в облаках у колодца? В третьем зерне колоса?

– что-то за спиной хлопало, показалось, что ты бежишь за мной

– может быть, это я и есть

– это не нормально, это чудесно, потому что очень близко. Поэтому так и прекрасно, что не зависит от того, что было или будет. Совсем не нормально, и «пойдёт дальше» только потому, что невероятно, а если нормально – дальше тоже нормально, и я не знаю никакого дальше в таком случае

– ты можешь не вспоминать? что не прекращает возвращаться само, будто не из памяти, из более личного и более бессодержательного, чем память. Когда возвращается, я хочу вспомнить, но ничего не получается. Только волнение, которое закладывает уши, я повторяю, не вспоминая

– собрать из того, что было с нами в какой-то момент – что было бы окном в то, чего не было. Звёзды, видимые со спины, дом, который над водой и на языке

– луком и стеклом у мамы, спиной и карандашом у тебя

– с края прожитого касания в трещинах света вечера город дышит не считается с временем

пропуская поезда подошедшей запаху тополя синевой с твоей рукой не спящей

– в ожидании вечерней просьбы сна

– гребешками силы

– как хвост?

– по(до)спевшей крепко подаренной темнотой

– без тебя заблудившись в скуке «Нового мира»

– в городе воздухе ещё не дома всё в порядке

– буквы раскрываются, позабыв места

– нервы не рвутся

– спутанные, устают не рваться

– чтобы порваться поодиночке? интересно, из двух половинок нерва вырастают два?

– каждая из двух половинок связана с чем-то ещё, но может быть, и не растут в разорванности

– или от разорванности и растут

– может быть, требуют навести порядок, который невозможно навести, и нервничают от этого. Но рост, кажется, от чего-то ещё

– больше нервов – меньше нервов или больше? какое-то обучение терпению скорее

– нервы не только нервничают, но и думают. Больше нервов – больше связей? хотя от них больше нервностей

– растут от собственной скорости, переходящей в рост – скорость ветра в рост веток – умещаясь в промежутках касаний

– наверное, сигнал, проходящий по нерву, удлиняет его. Но растущее не умещается, и касается нового

– выдыхая говорить о вдохе?

– пока не, о выдохе – не говорят, делают

– делать – касаясь выдохами (на)встречу – попробуем?

– на работе маленькая сороконожка, тебе не надо?

– можно

– ушла уже, быстрая, скажу, как придёт

– у меня нет причёски

– чихаешь? Пыль? Не смылась?

– наверное, просто въелась, хожу очень много

– в день без ночи с топлёным утром дом мёд и кофе в равных чашах кресла, на площади дьяволы

– тепло расползается по полу, в комнате шероховатое, в коридоре гладкое, оба с ископаемым кофе ждут тебя, дьяволы улетят на башни костёла. Подсчитан ли день? Сегодня уже завтра?

– кофе и мёд согрели, подсчёты до утра

– греют ещё трава душица, руки. Спи, и я – до вечера?

– ещё не дома на пороге тумана

– в журнале попросили твой e-mail. Как сон после тумана?

– сон через приоткрытую дверь

– раскатом недоразумений лёгкость последней капли воды. А вы отсюда? – нет конечно!

– я здесь, когда с тобой и с собой, не здесь – на работе. Капля волна разбивается на частицы, которые волны. Сдают номер журнала

– покрываюсь тонким слоем тебя

– надеюсь, слой с дырами и не мешающий? Снежный дикобраз бросает первые иглы

– ещё иглы листьев не, а уже снежные

– листья скорее угли, чем иглы. Если слой, тогда я сейчас одеяло тебе в сон

– не пущу!

– ты о чем? что не впустишь или не отпустишь?

– Бланшо о письме как индивидуальной власти, превосходящей власть (языка в том числе)