Стоит упомянуть о казусе «Белого ягеля» (2014). Фильм для «федерального» зрителя снял на Ямале Владимир Тумаев, режиссер из Москвы. На роли оленеводов были приглашены актеры из Бурятии и Якутии, чьи антропологические типы заметно отличаются от ненецкого. Традиционный костюм неудобен для чужаков, чужд им и обиход полярных кочевников. Местный люд появляется только в массовках. Советский кинематограф не заботился об аутентичности персонажей: условных аборигенов Арктики играли обычно актеры из других регионов страны: киргизы, казахи, тувинцы15. Нынче подобный подход к национальной «фактуре» представляется устаревшим, ибо лишает фильм визуальной и поведенческой достоверности16.

В Европейской части России, на территориях, примыкающих к бассейну Волги, расселены автохтонные народы двух языковых групп: финно-угры и тюрки. Наибольшее развитие этнический и региональный кинематограф получил в тюркских регионах Поволжья – Татарстане и Башкортостане.

Определенных успехов добилось кино Татарстана. «Малая индустрия» возникла в 1990-е годы. Тогда в различных регионах России актуализировался процесс поисков культурной, этнической и локальной идентичности, поэтому в Татарстане, Якутии и Башкортостане кинопроизводство налаживалось параллельно. До недавнего времени полнометражные фильмы снимались нерегулярно. Но с середины прошлого десятилетия местный кинематограф стал наращивать производство.

Есть несколько факторов, стимулировавших этот всплеск. Важнейший – наличие в регионе технических специалистов. Пять десятилетий в Казани работала Студия кинохроники (расформирована в 2014 году). Ее бывшие сотрудники продолжают трудиться в частных компаниях, преподают в Казанском государственном институте культуры. На факультете кино и телевидения обучаются режиссеры, операторы, звукорежиссеры, продюсеры, что обеспечивает приток новых творческих сил. Государственной киностудии в республике нет, зато существует множество частных студий. Целевое финансирование проектов осуществляется через государственную организацию «Татаркино», совмещающую продюсерские и прокатные функции.

Стоит отметить, что Татарстан – полиэтнический регион, где велика доля русскоязычного населения. Здесь сосуществуют (пересекаются, взаимодействуют) два типа кино: этническое делит пространство с региональным, татарское с татарстанским, «деревенское» с «городским». К этнической тематике обращаются время от времени русские продюсеры и режиссеры, однако их фильмы предназначены для усредненной общероссийской аудитории (как детское фэнтези Алексея Барыкина «Водяная» (2018) – вольная переработка волшебных мотивов татарских сказок).

Существенной проблемой татарского кино была и доныне остается размытость образа-эталона этнической идентичности (его формирует поведенческий код, а не музейный набор экзотических аксессуаров). Самосознание местной интеллигенции качается, будто маятник, между двумя полюсами: «тюркским наследием» и «заповедями ислама». Вместе с тем образованные татары ощущают себя полноправными европейцами – людьми, вовлеченными в глобальный культурный контекст.

Национальная специфика нередко подменяется религиозной, синкретизм народных традиций замещается «корректной» трактовкой коранических норм17. Так, персонаж фильма «Мулла» (реж. Рамиль Фазалиев, Амир Галиаскаров, 2018) – новый имам мечети – самоотверженно утверждает правила благочестия в современном татарском селе. Он не боится вступить в конфликт с криминальной группировкой и борется за идеалы ислама, не щадя живота своего.

Я имел возможность ознакомиться со сценариями, подаваемыми на конкурс проектов в «Татаркино». Большинство авторов ассоциируют локальную идентичность с принадлежностью к миру ислама, и лишь единицы – с родным языком или национальной кухней. Практика мирного сосуществования в Татарстане двух мировых религий сформировала сюжет короткометражки Ильшата Рахимбая «Представь» (2017): разлученные в ребячестве братья стали православным священником и муллой, но о кровном родстве не забывают. Тема конфликта секулярных и религиозных ценностей затронута, но решена слишком эскизно в русскоязычной «драме взросления», названной именем девушки, – «Халима» (реж. Юлия Захарова, 2017). По сюжету ученица казанской гимназии отстаивает личное право одеваться в соответствии с предписаниями ислама.

«Мулла» (2018). Режиссеры Рамиль Фазалиев, Амир Галиаскаров, сценаристы Ильмиз Зайниев, Марат Ахметшин, оператор Юрий Данилов, в главной роли Рамиль Фазалиев

Не перерезана до сих пор пуповина, связующая татарский кинематограф с национальным театром (который сохраняет стабильную популярность у представителей всех социальных групп). В местных фильмах солируют в основном звезды казанских подмостков, играющие «размашисто», чтобы их посыл смогли распознать зрители, сидящие в самых дальних рядах зала.

Эта манера приемлема для телеспектаклей, но из-за избыточности напора (и недостаточности нюансировки) выглядит неуместной в большом кино. Условные социальные маски, готовые характеры-типажи переходят в нынешние сценарии из репертуара национальной классики, из пьес, что были написаны много десятилетий назад, еще в советское время (в современном контексте «колоритные типы» из прошлого века – анахронизм). Театральные корни питают основные жанры массового кино – «народные» комедии и деревенские мелодрамы.

Примечательный парадокс: долгое время наиболее убедительным национальным характером оставался женский образ из фильма заезжего постановщика. Я имею в виду кинолубок «Бибинур» (2009), снятый по сценарию местного автора режиссером из Петербурга Юрием Фетингом. Деревенская бабушка Бибинур воплощает отличительные черты татарского психотипа: покладиста, добродушна, немного наивна, мудра, порою лукава. Хранительнице традиционной культуры открыты смыслы тайных знаков судьбы – снов и предзнаменований. Мифопоэтическая реальность для нее неотделима от повседневного обихода.

В последние годы татарские режиссеры озаботились поиском национального стиля. Две мелодрамы из деревенской жизни – «Айсылу» (2015) и «Неотправленные письма» (2017) – снял молодой режиссер Рустам Рашитов. Их киноязык адаптирован для восприятия специфической аудитории – потребителей телевизионных сериалов (что идут регулярно на республиканском канале «Татарстан – Новый век»). Любопытную эволюцию претерпело творчество Салавата Юзеева. После громоздкой и вычурной артхаусной драмы «Курбан-роман: история с жертвой» (2014), где действуют персонажи без очевидных этнических характеристик (музыканты симфонического оркестра и балерина), он обратился к жанру коротких комедий, создав серию эксцентрических «татарометражек» (чей задорный и парадоксальный юмор берет исток в татарском фольклоре (шутках, анекдотах, объединяемых термином «мәзәк»).

В татарском кино появляется новый герой: человек простодушный, чистый душой, преданный своим идеалам. Пожилой аутсайдер из метафорической драмы «Байгал»18 (реж. Ильдар Ягафаров, 2018) совершает духовный подвиг (встает на путь самоотречения и нестяжательства), чтобы искупить вину перед сыном, выросшим без отца.

Тема жертвенного служения интересам семьи получила развитие в следующем фильме Ильдара Ягафарова «Живы ли вы?» (2021). Оригинальное название основано на игре созвучий: традиционное татарское приветствие «Исәнмесез?» с определенной натяжкой можно перевести именно так: «Вы смогли выжить?» Пожилой, заслуженный врач отдает все свои силы и сбережения, идет на профессиональный риск, чтобы спасти от смертельной болезни мужа сестры. Старейший мужчина в роду относит себя к мусульманам, зять – урожденный кряшен (субэтническая группа татар, исповедующих православие). Автор подводит зрителя к выводу: преданность родственнику предпочтительнее религиозной розни. Этот посыл расходится с установками, характерными для татарских картин, где маркером идентичности выступает именно вера.