– Алекс уже больше недели доматывается до меня, пытаясь что-то выяснить. Буквально подходит ко мне и спрашивает насчет каких-то твоих тайн.
– И что же ты ему отвечаешь? – с той же сталью спросил Буайяр.
– Правду, конечно же. Я ничего не знаю. Я бы и тебе не сказала про эти случаи, если бы не появление новоприбывшего. После этого Алекс как с цепи сорвался. Всего за два дня он успел десятки раз ко мне подойти. Ты мне еще говорил, что он ночью пристал к тебе с желанием выяснить личность новоприбывшего. Не кажется ли тебе, что в этом есть какая-то подоплека?
– Не переживай, девочка моя, – снова смягчившись, произнес старик, – не забивай себе голову пустой и ненужной тебе информацией. Александр сам не знает, чем ему заняться. Тайн никаких у меня нет. Тайны могут у него быть. Быть может, он подворовывает и пытается так к твоему, а через тебя и к моему, кошельку подобраться. Во всяком случае, если он вновь к тебе пристанет с подобными непонятными расспросами, то немедля обращайся к сотрудникам охраны.
Слова деда ничуть не соответствовали ожиданиям Клэр. Она ожидала куда более жесткой реакции, но никак не опровержения домыслов Моррейна. Но это одновременно и успокоило ее. Решив в следующий раз последовать совету деда, Клэр немного успокоилась.
Прошло минут двадцать. Ужинать закончили, и Клэр решила пройти в свой вагон, который делила еще с двумя артистками цирка. Как только она встала из-за стола, ее окликнул Буайяр:
– И еще, девочка моя. Наверняка тебе интересно немного узнать о новоприбывшем, верно?
Получив утвердительный ответ, он продолжил:
– Ему сильно доверять не стоит. Он много лет прожил среди военных, солдат. Поэтому думает, вероятно, так же, как и наши бравые завоеватели Африки.
– Он негр?
– Нет, он араб. Разницы немного, но все же он кровью ближе нам, чем неграм. В общем, о чем я – он пока будет грузчиком, и я не советую тебе влиять на него, чтобы сподвигнуть на подвиги, которые он явно захочет совершить, учитывая способ, каким он попал в наш цирк.
– А какой это способ? Мы очень долго не могли понять и гадали, почему его шатер, в котором он спал, охранялся, причем полные сутки. И, честно сказать, так и не пришли к логическому выводу.
– Ответ весьма прост.
Сказав это, Буайяр запнулся. Что-то внутри заставило его замолчать. Посмотрев Клэр прямо в глаза, старик все-таки произнес:
– Он купленный. То есть раб, понимаешь? Хозяин у этих самых вояк его купил, как только тот им надоел своим своеволием! Вот поэтому с огромной осторожность надо к нему относиться. Мало ли что он захочет вытворить, лишь бы получить свободу, которую все никак не может обрести.
Дослушав деда, Клэр поблагодарила его и медленно удалилась в свой вагон. Ее потрясению не получится найти эпитеты, поскольку в этот самый момент она поняла, что в цирке, возможно, практикуется рабство, и это и есть та самая тайна, которую скрывает ее дедушка, и которую так страстно пытается выяснить Моррейн. Придя к дедушке с одним вопросом, Клэр уходила от него сразу с несколькими, не получив должного ответа и на первый.
Глава VIII
Графин, ранее наполненный водкой, стоял полностью пустой. Ужас, охвативший Густава и Альфонса Лорнау, немного отступил под натиском огненной воды, но оставил неизгладимый след на сердцах и душах их обоих. Поверить в слова Омара оказалось невероятно трудно, и они упросили его рассказывать все до самого конца, не тая и не привирая. Поведав почти полностью свою историю, бен Али удалось окончательно убедить братьев Лорнау в своей честности.
– Теперь же стало понятно, почему тебя не занесли в книгу членов труппы, – промолвил Альфонс, – но ты так и не сказал нам, есть ли у тебя какие-нибудь способности. Ведь не ради использования тебя в качестве бесплатной рабочей силы ты оказался здесь.
– Вы правы, – согласился Омар, потеряв практически все былое стеснение, – самое главное мое умение – это превосходное управление с лошадью. За годы в пустыне среди бедуинов сделали свое дело. К тому же и военные некоторым особенностям научили.
– Наездников здесь пруд пруди, – сказал Густав, – взять даже почти всю нашу семью, одни наездники да фехтовальщики.
Омар продолжил:
– Помимо владения оружием, как огнестрельным, так и холодным, и другим стрелковым, я обнаружил в себе примечательную способность, когда упражнялся в фехтовании.
– Что же это за особенность? – вопрошал Альфонс, с надеждой взглянув на бен Али.
– Я могу холодное оружие отлично глотать без причинения своим органам и глотке совершенно всякого ущерба. Именно ради этого я отлил особую тонкую шпагу, очень легкую в контроле, когда она оказывается внутри пищевода. По счастливой случайности, шпага оказалась при мне, здесь, в моем багаже, посему я надеюсь ее опробовать, поскольку еще ни разу не глотал настолько длинного предмета.
Братья Лорнау переглянулись. Им явно понравились озвученные Омаром умения. Видя его крепкое тело и слыша здравые мысли, исходившие из его мозга, им хотелось испытать их на прочность. Альфонс резко поднялся и сказал:
– Ты нас вдвойне удивил, Омар. Надеемся, что ты как можно быстрее получишь возможность показать свое мастерство. Еще не было в нашем цирке шпагоглотателей, по крайней мере, на нашем с братом веку они не встречались.
– Истинно так, – согласился Густав, пробубнив своим глубоким басом.
Альфонс решил повести Омара дальше, вглубь состава. Густав, помахав рукой ушедшим, вновь взял в руки газету и продолжил читать с того самого места, на котором прервался при входе в вагон посетителей, будто никакой встречи вовсе и не произошло. На самом же деле глава семьи Лорнау стал вынашивать интересный план, который можно было бы реализовать, используя новоприбывшего. Если вы сейчас подумали, что план заключался в некоем тайном перевороте и подобной ему вещи, то нет, заверю вас и успокою, что Густав Лорнау слишком дорожил своим местом в цирке, поскольку, уже не принимая участия в представлениях, он продолжал получать полноценный доход в размере пяти тысяч франков в месяц. Больше него в цирке получали только Мишель Буайяр и Герман Скотт, но не на много. Его план заключался исключительно в получении сверхприбыли от использования умений Омара. Обычная коммерция, ничего интересного. Едем дальше. Вернее, поезд-то встал на стоянку на станции-дублере в городе Монтелимар, что шел после Авиньона. Но путешествие по «Горе» продолжалось. Пройдя последний, третий вагон семьи Лорнау, Альфонс и Омар оказались в вагоне-ресторане. В третьем вагоне Лорнау проживали представители молодого поколения династии, сыновья Густава: близнецы Блез и Карл, а также Герман и Феликс. Феликсу было всего четырнадцать лет, поэтому он являлся самым молодым представителем династии, Герман был старше всего на год, но очень этим гордился и любил поставить младшего брата «на место», за что часто получал сам от старших братьев и отца. Близнецы Блез и Карл, о выходках которых уже рассказывал Венцель Лорнау, как и положено большинству близнецов, почти все время проводили вместе. Поначалу Пьер Сеньер хотел отправить их в Группу уродов цирка, но Густав запротестовал, заявив, что они слишком красивы для уродов, а то, что они близнецы, вовсе не дает право причислять их к уродам. Удалось убедить только в первом аргументе, и братья стали частью труппы. У каждого из них были светлые, как и у всех Лорнау, волосы и светло-синие глаза, ростом они почти не отличались (но Блез был чуть выше), одежду, разумеется, носили одинаковую (но не всегда). Различить их можно было по голосу, поскольку у Карла он был чуть хрипловатым из-за того, что однажды ему пришлось испытать на себе наказание Хозяина, а у Блеза он был чуть выше и мягче. В качестве членов труппы братья вначале развлекали публику именно как близнецы, пускай и не в «Квартале уродов» (что это такое, вы узнаете позднее, дорогие читатели). Однако позднее решили научиться верховой езде у отца и дяди, а после обучились еще и фехтованию. Посему их выступление включает в себя фехтование верхом на лошадях. Такое представление публику каждый раз приводило в восторг, из-за этого Пьер Сеньер позволил братьям выступать отдельным номером, а не внутри номера наездников. Так прибыли в цирке стало еще больше.
