Еще сильнее смущало араба то, что уже очень долго царила полная тишина в вагоне. Никто ничего не говорил. Тот же старик Буайяр, оттаяв ото сна, лишь молча указывал Хозяину, где ставить подпись и на что особенно следует обратить внимание. Но, конечно же, вечно это продолжатся никак не могло, поэтому, когда Пьер Сеньер подписал очередной документ, Буайяр, который, напомню, был управляющим цирком и первым помощником директора, снова указал на Омара, но шептать уже не стал:

– Мой господин, – с раболепием произнес Буайяр, – новоприбывшего необходимо определить на первое место его труда. Искренне советую направить его на работы третьего класса, поскольку более высоких оценок он пока явно недостоин, а на более низкие работы он попросту не согласится.

Здесь стоит сделать ремарку и проговорить, что за классы работы имел старик. Он подразумевал специальное разделение труда в цирке, разработанное лично Сеньером еще при основании цирка более двадцати лет назад. Делилась работа на пять классов, идущих по степени престижности от низшего, пятого класса, до высшего, первого класса. Работы пятого класса – это цирковые уродцы, которых насчитывалось свыше двух сотен, у них совершенно отсутствовали какие-либо права, труд их не оплачивался совершенно, кормили их отвратно, о чем выше уже было сказано. Четвертый класс – это разнорабочие и уборщики; всякого рода грузчики, разносчики, чистильщики конюшен и других зверинцев. Им платили деньги, но очень и очень маленькие. Третий класс – это повара, ассистенты, ткачи, швеи, ремонтники, реставраторы, монтажеры, команда циркового поезда, цирковой оркестр. Им платили уже весьма сносно и снабжали хорошей пищей. Второй класс – это артисты второго и третьего плана, помощники врача, костюмеры, визажисты, билетеры, ведущие представлений; платили очень хорошо и условия предоставляли соответствующие. К первому же классу относились артисты первого плана, цирковой врач, шпрехшталмейстер Большого шатра, цирковые юристы и секретари, главные режиссеры и хореографы. Они-то как раз составляли элиту цирка, живя, словно дворяне. Но, как и положено сословной системе, должно быть что-то выше всех сословий. Это была семья Сеньеров. Также цирковая охрана не входила в данную систему, существуя параллельно с ней.

– А нам так важно его мнение? – бесчувственно произнес Пьер Сеньер, из-за чего Омара пробрало с ног до ушей, – нет сейчас вакансий на работы в третий класс. Мы отправляем его в четвертый класс.

Услышав звучание голоса Сеньера, Омару пришла в голову мысль, будто это и есть голос самого Дьявола, полностью лишенный всяких чувств, без единой ноты радости, сплошные минор и тьма.

– Поработаешь месяц-другой грузчиком, авось даже понравится. Мы наслышаны о твоих способностях, поверь, ты вполне можешь получить шанс их продемонстрировать публике, – Сеньер, говоря с Омаром, смотрел при этом в бумаги, будто обращался к строчке текста, – теперь же пойди, займи место в своем вагоне и жди распоряжений. Всей повседневной работой заведует Мишель, для тебя – месье Буайяр, с ним и решать будешь свои дела. Разрешаем тебе задать один вопрос.

Омар был ошарашен возможностью что-нибудь спросить у Пьера Сеньера. Очень много мыслей пробежало в этот момент в голове у бен Али. И он определился с вопросом, собрался и спросил:

– Теперь я – ваш раб, верно?

Сеньер, видимо, был немного удивлен таким вопросом. Не сразу ответил, а несколько секунд помедлил.

– Нет, ни в коем случае, – слегка усмехнулся Хозяин, вновь подняв свой устрашающий взгляд, – ты не раб, ты собственность. Многим кажется, что это равнозначные понятия, но это не так. Рабу позволено думать так, как он хочет, но действовать позволено лишь так, как говорит хозяин. Собственность же должна мыслями быть полностью чиста. Раб имеет возможность восстать и сбежать, у собственности такой возможности нет. Поэтому здесь нет рабов, здесь все чисты мыслями, и ни у кого никогда такого желания не возникнет.

– Но…

– Тебе был разрешен только один вопрос, – резко понизив голос, прервал Омара Сеньер, – ответ тебе был на него дан. Теперь же беги отсюда. Поезд скоро отбывает, и тебе необходимо занять свой вагон, новоприбывший.

Буайяр махнул рукой, и двое, что все это время стояли подле Омара, открыли двери и, резко подняв араба, резко выкинули его из вагона. Снаружи Омара сразу же подхватили громилы в кожаных костюмах. Быстро подбежал Клод, снял кандалы с Омара и повел за собой, к вагону для новоприбывших, в котором бен Али предстояло ехать в полном одиночестве.

Глава V

«Гора» сдвинулась со стоянки полчаса спустя. Это означало, что все сотрудники цирка заняли вагоны, а вся мебель, утварь и т.п. были погружены. Поезд медленно набирал ход, и в пассажирских вагонах люди были веселы, что-то активно обсуждали. Специально для досуга артистов в составе находилось два вагона-ресторана, которые, скорее, являлись в вечернее время вагонами-кабаками. В эти годы, последние годы Второй империи, пассажирские вагоны только начинали приобретать более-менее современный размер и вид. Специально по приглашению Сеньера во Францию прибыл знаменитый американский промышленник Джордж Пульман, за баснословные деньги составивший чертежи вагонов для «Горы». Из-за этой мастерской работы поезд получился поистине великолепным. И вагон-ресторан (которых было два), всегда пользовался большим успехом у артистов. Этот раз, когда цирк следовал из Марселя в Лион, оказался особенно интересным, поэтому стоит вам об этом узнать немного подробнее.

Шарль Сюлар, вечно пьяный заводила, о котором вы уже читали недавно, и в поезде не терял времени зря и в вагоне-ресторане, в каком из двух, даже непонятно, также заведовал баром, угощая дорогих артистов в основном дешевым алкоголем и орехами. Пространства для возможных баталий с поварихой Бернадетт было меньше, чем в шатре, поэтому приходилось обходится рассказыванием шуток, от которых если кто бы и стал смеяться, так это только сам Сюлар. А учитывая то, что трезвым его редко можно было застать в таких внутрицирковых заведениях, сразу становился понятен источник такого сортирного юмора.

– Огюст, послушай, тут такую шутку вспомнил, сейчас расскажу, – будучи уже под большим градусом, обратился Сюлар к одному из цирковых акробатов, Огюсту Бо, – ты когда-нибудь бывал в Барселоннете? Нет, точно не бывал! Так там так грязно, что, думаю, не пора бы назвать город Бернадеттом, а? Ха-ха-ха!

И все в таком же духе. Огюст смотрел на заливавшегося пьяным смехом Сюлара и искренне не понимал, как в его больном организме может выдерживаться столько дешевого коньяка. Меж тем, в вагоне находились еще и не упомянутые ранее артисты. Среди них был, например, Венцель Лорнау, старший сын Густава Лорнау, главы семейства Лорнау. Венцель был известен своим мастерством наездника, до того ловкого, что мог управлять лошадью, сидя вниз головой, будучи пристегнутым ботинками к стремени. Это всегда вызывало ликование публики, и если на афишах было написано имя Венцеля Лорнау, то билеты раскупались за несколько часов. Сейчас же Венцель сидел за столом вместе с симдором, то есть экстремальным эквилибристом, Жаком Турнье, и активно обсуждал прошедшие в Марселе дни.

– И, значит, сажусь я на лошадь, – с жаром рассказывал Венцель, одновременно поглощая жюльен, – собираюсь ехать на манеж, как, вдруг, смотрю, а на мне трико-то не то совершенно! Тема выступления – небеса, все в белом и синем, а я напялил красное трико, серый камзол, лошадь мне вообще дали какую-то рябую. Смотрю – ржут, как эта лошадь, парни Блез с Карлом! Вот братья-то, а! Нигде не сыщешь! Только они так могут подставлять!

– И как ты им потом отомстил? – с интересом спросил Жак.

– А как тут еще можно поступить! Облил водой на репетиции! Смотрю – репетируют партию, я украдкой, подговорив Клода, подымаюсь на мостик, который на самом верху, где монтажеры сидят. За мной по ведру воды тащат братья поумнее – Герман и Феликс. А вода ледяная, бррр!

– И что дальше было?