– Ванька, ты? – просипел Камчатка. – Это… ты меня… сюды сосватал?

– Я, Камчатка, я.

– Я ж тебя как брата родного… Будь ты проклят, Иуда!

– Ты попутал, Камчатка: не Иуда я, а Каин!

Из уголка Ванькиного глаза выкатилась одинокая слезинка и медленно покатилась по щеке.

– Натворил же ты делов, Ванька-Каин, – глухо произнес вор.

Отерев ладонью слезинку и, не дожидаясь Корчмаря, он встал из-за стола и вышел из корчмы.

Уже смеркалось, когда Каин добрался до интересующего его места на старом московском кладбище. Он неторопливо шел меж могильных крестов и надгробий с обернутой в рогожу лопатой, заброшенной на плечо. Возле одной из могилок Каин остановился и оглянулся по сторонам.

Никого не заметив, он подошел к старому покосившемуся кресту и воткнул лопату у его основания. Когда ямка опустилась на глубину коленей лопата звякнула, напоровшись на какой-то твердый предмет. Ванька откинул лопату в сторону и продолжил разгребать землю руками, освобождая большой чугунок, набитый монетами и драгоценностями.

Вытащив чугунок на поверхность, Каин пересыпал его содержимое в мешок, и закопал ямку. Утрамбовал мягкую землю ногами и, забросив мешок за спину, отправился восвояси.

И уже на следующий день он катил по столбовой дороге в дорогой карете, оставляя за собой клубы пыли. Вольготно развалившись на мягком кожаном сиденье, одетый в дорогой камзол Каин, скучая, пялился в окно – его карета оставила позади дорожный знак с надписью «Ростов». В городе карета подъехала ко входу постоялого двора «Боярский» и остановилась. Из кареты вышел Каин и скрылся внутри постоялого двора. Кучер, соскочивший с козел кареты, снял с запяток средних размеров чемодан и потащился вместе с ним в помещение постоялого двора.

Наши дни.

СИЗО №…

– Вскрыв старую нычку, я решил, от греха подальше, переехать в Ростов – там меня точно никто не знал. В Ростове я решил заняться своим образованием – к тому моменту я до сих пор не умел ни читать, ни писать. Деньжата у меня были – я нанял лучших ростовских учителей. Я прилежно изучал счет и письмо, получил начальные знания по физике, истории и естественным наукам. Особенно меня занимала механика и инженерное дело. Я тебе уже рассказывал, Ольга Васильевна, чтобы проклятие надолго оставило меня в покое, нужно было «взять приличный куш». А с набирающей популярностью в состоятельных кругах модной новинкой – хранить ценности в железных ящиках со сложными запорами – которые позже стали называться сейфами, вероятность взять этот самый куш, зависила от того, сможет ли вор вскрыть тот самый хитромудрый замок…

1779 г.

Российская Империя.

Ростов.

В помещении слесарной мастерской мастера Грюнвальда в живописном беспорядке среди верстаков и столов были разбросаны слесарные инструменты. На большом столе покоился, разобранный «по винтикам и болтикам», большой металлический ящик, покрытый искусной инкрустацией и литьем. Рядом с железной конструкцией над деталями запирающего её замка «колдовал» мастер-немец Ганс Грюнвальд, уже немолодой лысеющий мужчина с резкими чертами лица, и общей худобой.

Каин стоял рядом, склонившись над разложенными на столе деталями вычурного замка ручной работы и наблюдал за уверенными движениями немца.

– Ви изволите sehen э-э-э видеть, херр Пенькофф, – пояснял с жестким немецким акцентом мастер, смешивая русские и немецкие слова, – совершенно новий конструкций verschluss э-э-э запор англичанин мастер Роберт Баррон. Ich kaufte выставка Лондон.

Каин изумленно поцокал языком, перебирая детали замка:

– Хитро придумано, Ганс. Несколько язычков. Чтобы дверца открылась, нужно чтобы все язычки поднялись на определенную высоту.

– Я, – кивнул Грюнвальд. – Ошень надежный констуктион.

– Да, чтобы такой открыть – нужно повозиться. Можно? – спросил Ванька разрешения,

– Я, я. Конечно. – Грюнвальд сдвинулся в сторону.

Каин занял его место, ловко собрал замок, прикрутил его к железному ящику и запер на ключ. Ключ он отдал мастеру Грюнвальду:

– Подержи-ка, герр Грюнвальд. Попробую справиться без ключа.

Грюнвальд взял ключ и с сомнением посмотрел на Каина:

– Херр Пенькофф, это es ist unmöglich! Невозможно!

– Вот мы сейчас это и проверим, – невозмутимо отозвался вор.

Каин достал из-под стола сумку, поставил её на стол и открыл. Вытащив из сумки набор собственноручно изготовленных отмычек, Каин принялся ковыряться ими в скважине замка.

Грюнвальд не мешал Каину – он с интересом наблюдал за его работой, покачивая головой и облизывая языком узкие губы. Сложный замок новейшей конструкции недолго сопротивлялся усилиям Каина – он щелкнул, и дверца железного ящика распахнулась. Ванька отошел в сторону, демонстрируя Грюнвальду внутренности ящика.

– Делов-то! А ты, Ганс, говорил…

Грюнвальд ошеломленно смотрел на Каина, а затем начал хлопать в ладоши:

– Du bist ein Zauberer… Э-э-э русски… Маг! Волшебник! Умный Hände… руки.

Каин довольно улыбнулся, складывая отмычки в сумку:

– У нас говорят: мастер – золотые руки.

– Я, я! Золотые… Э-э-э херр Пенькофф, я готов предложить контракт… Согласен на любой твой условий. Таких замочных дел мастеров ich habe mich nicht getroffen… не встречать.

– Спасибо, Грюнвальд! Но откажусь – не бедствую. А замки… Как бы тебе это сказать? Для меня это увлечение… Даже больше – настоящая страсть. Так что, если приобретешь еще какой замок новой конструкции – зови. Попробуем его на прочность!

Жаль, ошень жаль, герр Пенькофф! – расстроился немец. – Твой золотой руки – нет цена! Если передумаешь – предлошение в сила.

Каин слегка наклонил голову, прощаясь с Грюнвальдом, забрал со стола свою сумку и пошел к выходу из мастерской.

– Нет цена? – бубнил он себе под нос. – Всему есть цена, герр Грюнвальд… Только в силах ли ты рассчитаться?

Взявшись за ручку двери Каин бросил взгляд на свои руки, слегка покрытые красноватой сыпью.

Наши дни.

СИЗО №…

– Так я и жил – изучал замки, а после – бомбил сейфы, «подкармливая» шаманское проклятие…

– И что, ты не попытался с ним разобраться? С проклятием? – спросила Ольшанская.

– Опять обижаешь, Ольга Васильевна! В поисках способа снять проклятие я объездил практически весь мир. Где только не был: и в Индии, и в Африке, и в Египте. И ни-че-го! Попадались и ведающие люди, не только шарлатаны. Но и они от моей «печати» бежали словно черт от ладана! Так продолжалось почти столетие, пока в середине девятнадцатого века я не повстречал одного очень сильного медиума…

Нат. дорога через парк к Замку князя Чавчавадзе – день

1860 г.

Российская Империя.

Тифлис.

Родовой замок князя Чавчавадзе.

Каин правил лошадьми сидя в открытом дорогом кабриолете, ехавшем через небольшой парк к виднеющемуся впереди замку. Рысаки, запряжённые в повозку, процокали по замощенному природным камнем шикарному замковому двору с огромным бассейном и ухоженным розарием и остановились у подножия мраморной лестницы, ведущей в замок.

К кабриолету мгновенно подбежал вышколенный слуга, которому Каин бросил поводья. Отряхнув от пыли модный сюртук, Ванька легко поднялся по лестнице к замку. У дверей его встретили одетый в богатую «золоченую» ливрею лакей и довольно-таки молодая женщина с печатью какой-то загадочной отрешенности на лице. Каину узнал её – Елена Блаватская – широко известная в аристократический кругах, как медиум, спиритуалист и экстрасенс.

На крыльце Каин остановился, почтительно поклонился Блаватской и поцеловал ей руку:

– Разрешите представиться, князь Баюшев, Семен Семенович…

Напряженное лицо Блаватской, пытающейся вспомнить Каина, разглаживается:

– Так мы же с вами никогда не встречались, милейший Семен Семенович! Вы приятель генерала Суражева – он мне о вас говорил. Просил любить и жаловать.