— А ещё я узнала, что… — тут мне пришлось перейти на шёпот, чтобы дочка не услышала. — … мамашки тоже могут мериться письками.

— И ты даже не предложила мне сходить с тобой на собрание?! Разве я не заслужил?! — деланно возмутился Лёша, за что получил легкий тычок по рёбрам. Рассмеялся и вновь крепко обнял меня. — А реально, как это происходит?

— По-мамски: кто больше детей родила, та право голоса и имеет. Мне с одним ребенком лучше вообще не вякать.

— Жёстко.

— Угу. Никогда бы не подумала, что матерям трёх и четырёх ангелочков нужен экзорцист. Ты бы слышал, как они верещали почти два часа.

Хотелось рассказать ему обо всём и нажаловаться, как маленькой. А ещё ткнуть пальцем в обидчика и смотреть, как он его наказывает.

— Тогда сегодня ужин с меня. Да, Варя? — обратился он к дочке. — Выберем потом, что заказать на ужин?

— Да! Толтик купим!

— Конечно, купим. А после ужина все вместе выберем дом.

— Я думала, ты уже бросил эту аферу. Два дня прошло.

— Теперь это дело принципа. Я не балабол какой-то.

— Балабол, вообще-то.

— Ну, да. Но твоему бате об этом лучше не знать. Короче, я подобрал несколько вариантов, но только по части удачной планировки, техническому оснащению, ну, и там, короче, по хозяйственной части в основном. Хочу, чтобы вы с Варей выбрали, что там по красоте. Я в этом всё равно не разбираюсь. Не понравятся те дома, что я отобрал, выберете вообще свой.

— Ты реально собрался покупать целый дом, чтобы выпендриться перед моим отцом всего одни выходные?

— Ага, — самодовольно хмыкнул Лёша. — Можешь не стесняться и сказать, что я у тебя крутой.

— Не могу, — хохотнула я.

— Да ладно тебе, я же вижу, кто тут хэппи милфа.

— Я тебе сейчас!..

Я начала притворно бить Лёша по бокам. В ответ он лишь, смеясь, нашёл мои губы и быстро поцеловал, чтобы Варя не заметила.

— Лёша, а давай на голке покатаемся? — предложила дочка.

— А давай! — тут же бодро отозвался он.

Чмокнув в лоб, выпустил меня из объятий, подхватил счастливо взвизгнувшую Варю на руки и, немного пробежав с ней по площадке, поставил на самый верх горки, чтобы опередить другую девочку, гуляющую этим теплым зимним вечером с отцом, который выглядел ничуть не бодрее меня.

Я наблюдала за тем, как Лёша играл с Варей, словно тоже превратившись в ребёнка. Даже девочка, с которой мы иногда пересекались на площадке, пыталась присоединиться к этой игре, но в какой-то момент вспомнила про своего отца, который, видимо, надеялся отстояться в стороне с телефоном в руке.

Не вышло. Он тоже стал вовлечен в игру. И, похоже, все они организовали достаточно веселый квартет.

Грея руки в карманах пальто, я смотрела за ними и понимала, что головная боль и усталость начали отступать. Я будто заражалась этим весельем, хоть и не принимала в нём никакого участия. Да и вряд ли у меня получилось бы так же весело, как у Лёши, который был здесь главным заводилой, и вовлекал в свою игру не только детей, но и взрослых, потому что из одного из подъездов вышел ещё один папа с сыном. И площадка загудела активной жизнью, за которой наблюдали даже из окон многоэтажек.

Плохое предчувствие кольнуло под рёбрами сразу, стоило мне почувствовать вибрацию телефона в кармане. Вынув его, я увидела незнакомый номер. Отвечать не хотела — подумала, что вновь мошенники. Но тот же оператор, что у меня, натолкнул на сомнения. Возможно, кто-то по работе или кто-то из таких же, как я, ещё не отошедших после пережитого собрания.

— Алло, — ответила я на звонок, планируя бросить трубку сразу, как пойму, что это, всё же, мошенники.

— Долго думаешь, — услышала я знакомый насмешливый мужской голос.

Внутри всё обмерло. Чтобы ни Варя, ни Лёша, не видели моего лица, я отошла чуть в сторону и процедила через сжатые зубы:

— Какого хрена тебе надо?

— Но-но, дорогая… Разве так разговаривают с отцом своего ребёнка?

— Забыл? Ты лишен прав. И никакого отношения к моей дочери не имеешь, в принципе.

Меня начало крупно потряхивать. Сжав свободную руку в кулак, я спрятала её в карман пальто и пыталась успокоить себя тем, что вонзала в ладонь ногти. Боль отрезвляла и не давала слететь с катушек.

— Лишен, — хмыкнул бывший. Я слышала в его голосе мерзкую улыбку, а фоном — щелчок зажигалки и его протяжный выдох. — Но это не мешает тебе тянуть с меня бабки, Юленька.

— Это называется, алиментами. И, к слову, ты не заплатил ни копейки.

Варя и Лёша весело помахали мне руками, в очередной раз забравшись на самый верх горки.

Кое-как я нашла в себе силы на то, чтобы натужно улыбнуться им в ответ. И даже смогла махнуть рукой. Быстро и смазано, но, похоже, этого им было достаточно.

Лёша подхватывал и страховал Варю, не давая ей упасть или поскользнуться. В принципе, другие два папаши, что были на площадке, делали то же самое со своими дочками, только выходило у них это не так вовлечено и энергично, как у Лёши. По крайней мере, ни один из тех отцов не лез за своей дочкой на самый верх горки и уж тем более не пытался с неё скатиться.

— Кстати, о копейках, — напомнил о себе бывший. — Ты мне должна.

Не удержавшись, я хохотнула.

— Конечно, должна, Серёж. Посадить тебя должна. Ты же в курсе, что условка у тебя ещё не кончилась? А знаешь, что в полиции с лета тебя ждёт моё заявление? Не подскажешь, где ты на этот раз прячешься?

— Знал, что ты соскучилась, — даже не видя его, я могла точно знать, как на его роже сейчас самодовольная ухмылка. — А что, твой пацан не справляется? Кстати, давно ты предпочитаешь помоложе?

— Пошёл ты! — рыкнула я и собралась бросить трубку, как услышала от бывшего слова, заставившие обмереть.

— Я тебя вижу.

— Что?

— И дочку твою вижу. И пацана. Кстати, он реально готов так стараться, чтобы забраться тебе в трусы? Смотри-ка, ему даже не стрёмно изображать, что ему нравится играть с чужой дочкой. Ты освоила ещё какую-то позу кроме бревна?

— Где ты, мудак?

Пульс участился. Теперь мне действительно стало страшно. Я начала крутить головой по сторонам, при этом стараясь не терять из виду Варю.

— Я рядом, дорогая, — с пугающей лаской ответил он. — Если не хочешь, чтобы я стал ещё ближе, послезавтра принеси мне четыре миллиона.

— Больше ничего тебе не надо? — фыркнула я иронично.

— Ты должна мне. Забыла? Из-за тебя я остался без работы, без друзей, без денег… Ты должна мне за испорченную жизнь.

— Свою жизнь ты испортил сам ровно в тот момент, когда показал своё истинное лицо.

— Не выдумывай. Нормальные бабы годами терпят побои и живут счастливо, жертвуя малым. Ты не захотела. Решила открыть рот? Что ж, я свой тоже могу открыть…

— О чём ты?

— Как-то твой пацан подозрительно нежен с моей дочкой. Не находишь?

— Ты больной! — я даже слушать это не стала.

— Я — неравнодушный отец, которого силой разлучили с дочкой. А этот пацан кто ей? Правильно, никто. Подозрительный мутный тип, который не обеднеет, если заплатит четыре мульта. Одна его машина стоит в пять раз дороже. А у него их две. Ещё мотоцикл есть, квартира… Про строительную компанию говорить или ты сама в курсе?

— Ты не получишь ни копейки. Ни от меня, ни, тем более, от него. А свои сказки можешь рассказывать дружкам на зоне, потому что ты только что обеспечил себе новую статью.

— Ну-ну, — он нисколько не испугался и не усомнился в собственной вседозволенности. — Можешь попробовать поиграть со мной, но только не забывай, что я и до дочки твоей добраться могу. Охрана в садике дерьмовая. Ты знала? Можно зайти под видом папаши, забывшего пропуск, и выйти с любым ребенком. С твоим, например. С нашим.

— Думаешь, если ты дебил, то все вокруг такие же? Без моего письменного или прямого разрешения Варю никто тебе не отдаст. Ни один из воспитателей. Да и Варя с тобой никуда не пойдёт. Забыл, что ты для неё никто?

— Ничего. Была бы пацаном, конечно, было бы проще. А так… поноет немного, да как миленькая пойдёт. И, кстати, о нашем интересном разговоре своему бойфренду не рассказывай, — выдохнул он с насмешкой. — А то испугается, убежит ещё. А мне деньги нужны. И раз он так перед тобой стелется, то, думаю, ты с него и десять лямов можешь взять. Но пока попроси четыре. Для первого раза хватит.