Конечно, она не спрашивала о Лёше напрямую, даже пыталась говорить на другие темы, но я постоянно ощущала её присутствие рядом с самой запретной к обсуждению темой. Вопросы, касающиеся Лёши, так и висели между нами в воздухе и не давали нам полноценно и расслабленно общаться, как бывало всегда.
— Как Андрей? Вы ещё переписываетесь? — спросила Катя и начала крутить в руках кофейную чашку, старательно делая вид, что данная тема её не очень-то интересует.
— Переписываемся, — ответила я ровно, точно зная, о чём она спросит дальше.
— А твой этот… не против?
— Почему он должен быть против?
— Ну, просто… вы спите. Это же тоже, вроде как, отношения…
— Мы не спим. Мы переспали две ночи. Без обещаний, без пустых слов. Просто секс.
— Поверить не могу, что ты всерьёз подписалась на такие отношения, — Катя осуждающе качнула головой. — А Варя что? Вы ей как-то объясняете ваш этот просто секс?
— Варя об этом, в принципе, ничего не знает и не должна знать. Ей три года. И Лёша для неё просто сосед в прикольных носках. Вот и всё.
— Жёстко ты, конечно.
— Что жёсткого? — нахмурилась я, не понимая.
— Я, конечно, слышала, что после тридцати женщины могут начать черстветь и отрицать романтику. Особенно матери-одиночки. Но чтобы настолько… — Катя поджала губы и заглянула мне в глаза, вкрадчиво и аккуратно произнося следующие слова. — Ты точно нормально, Юль? В смысле, этот пацан не разводит тебя на бабки? Не запудрил тебе мозги? Просто, то, что между вами происходит, странно. Я не про секс. Нет. Ты мне про него так и не рассказала… — маленький упрек от подруги. — … Просто, я не понимаю, почему ты упрямо о нём молчишь. Ничего не рассказываешь. Такое ощущение, что он промыл тебе мозги, и через месяц-два ты останешься на улице без квартиры и средств к существованию. Я не говорю, что ты дура доверчивая, но я сейчас впервые начала за тебя по-настоящему волноваться.
— У меня всё нормально, Кать. И не рассказываю я о нём ничего, не потому что он мне что-то в уши напел, а потому что сама не хочу о нём говорить с кем-либо. Мы просто трахаемся, раз уж на то пошло.
— И ты даже чуть-чуть не рассматриваешь его как потенциального парня или… мужа, например?
— Нет, — хохотнула я. — Точно не рассматриваю. На эту роль я вообще никого не рассматриваю.
— Почему? И даже Андрея?
— И Андрея тоже, — согласно кивнула я. — Отчим у Вари? Ты представляешь себе это? Лично я даже в самом страшном сне не хочу это видеть. Учитывая, что с ней сделал родной отец, я даже на секунду не хочу представлять, что у неё будет отчим. Это слово само по себе звучит как синоним бытового насилия. И именно ради Вари я не хочу никакой романтики и надежд. Иногда потрахаться — меня вполне устраивает. А уж парня, которому двадцать пять лет, и он до сих пор носит трусы с дракончиками и носки с уточками, такой расклад должен устраивать вдвойне.
— Ну, если у тебя всё под контролем, то ладно, — с неким скепсисом ответила подруга. — Кстати, я попросила Русика узнать через Андрея об этом парне.
— Зачем?
— Для личного спокойствия! — деланно выпучила Катя глаза. — Говорю же, что ты себя странно ведешь…
— Целых два дня, — фыркнула я. — Страннее некуда.
— Какая разница?! Я волнуюсь! Ты так себя ещё никогда не вела.
— Ну, и что ты там нашла в его биографии?
— В том-то и дело, что ничего плохого. Обычный парень. Подростком стал сиротой — его родителей застрелили прямо на дороге. Ну, ты, наверное, и сама об этом знаешь, — от услышанного в моей груди что-то болезненно сжалось. — …Есть старший брат, младшая сестра и один на всех многомиллионный строительный бизнес.
На этой фразе я тихо усмехнулась, представив Лёшу на каком-нибудь серьёзном рабочем собрании в этих его креативных носках и не менее шикарных трусах.
— Вот видишь, — хмыкнула я. — Обычный парень. Волноваться не о чем.
— Может, их многомиллионный бизнес с братом и держится за счёт того, что они разводят таких доверчивых Юлек? Откуда мне знать?! Ты голову просто не теряй, ладно? Ну, и он у меня тоже на прицеле, если что.
— Только прицеливайся так, чтобы я об этом не знала.
Позже вечером, когда я забрала Варю из садика и въехала в наш двор, я увидела машину Лёши на его парковочном месте, а рядом с ней и самого Лёшу в ярком жёлтом пуховике. Спрятав руки в карманы, он улыбнулся мне одними глазами и подошёл к машине, когда я припарковалась.
— Привет, — сказал он с улыбкой, бросив голодный взгляд на мои губы.
— Привет, — протянула я немного настороженно. — А ты чего тут?
— Лёша, привет! — крикнула Варя, активно размахивая ручками.
— Привет, Валвала! — махнул он ей и залез головой в салон, пока я отстёгивала дочку. — А я тебя жду, — сказал он то, что вызвало во мне ещё больше настороженности.
Я ощетинилась и строго заглянула в голубые глаза парня, задавая немой вопрос: «Какого хрена?!»
— Меня? — удивлялась тем временем дочка, явно не чуя никакого подвоха. — А зачем?
— Хочу поиграть на детской площадке. А одному скучно. И никто со мной играть не хочет.
— Потому что ты уже большой, Лёша, — с лёгкой укоризной цокнула Варя, выпрыгивая из машины. — А на детской площадке можно иглать только детям.
— Да? Жалко, — вздохнул Лёша наигранно и поджал губы. — Ну, давай, хоть ты покачаешься, а я позавидую, раз мне уже нельзя там играть.
— А я в садике накачалась.
Варя взяла меня за руку и с опаской посмотрела по сторонам.
Я посмотрела на Лёшу, который явно искал поддержки в моих глазах и что-то пытался сказать без слов.
И тут я вспомнила наш с Лёшей ночной разговор о том, что Варя отказалась от своей традиции — играть после садика на детской площадке. И виной всему бродячие собаки.
Честно говоря, я не думала, что ему это было интересно, учитывая, как быстро вчера он соскочил с этой темы, попросив сметаны к оладьям.
— Варя, — обратилась я к дочери аккуратно. — А давай, чтобы Лёшу не выгнали с площадки, мы с тобой за ним присмотрим, пока он качается. Хорошо?
Дочка нахмурилась, посмотрела на Лёшу, затем на площадку, где было несколько детей со своими родителями, а потом, вздохнув, обратилась ко мне:
— Ладно-ладно. Только недолго.
— А на горке потом можно покататься? — Лёша последовал за нами, едва не припрыгивая.
— Ты застрянешь, — сухо припечатала дочка, окинув парня суровым взглядом.
Порядка десяти минут Лёша качался на качелях, в которые с трудом втиснул свой зад.
Как всё это время его выдерживали хлипкие на вид цепи — для меня загадка.
Какими только присказками и уговорами Лёше не пытался склонить Варю к тому, чтобы она села на соседние свободные качели и тоже покачалась с ним.
Ни в какую.
Варя отказывалась наотрез. Стояла вместе со мной, крепко держа меня за руку ручкой в теплой варежке и показательно вздыхала, ожидая, когда Лёша уже закончит.
Ноябрь. На улице уже стемнело, но детская площадка хорошо была освещена фонарями по периметру. И в свете этих фонарей Лёша смотрелся очень комично, особенно в своих потугах разыграть Варю.
— Ну, может, хватит уже? — не выдержала дочка, говоря голосом строгой воспитательницы.
— Действительно, — поддержала я ее. — Холодно. А я в капронках.
Лёша хищно ухмыльнулся, скользнув похотливым взглядом по моим ногам, виднеющимся из-под пальто.
Выпученными глазами дала понять ему, что сейчас не время и не место.
— Я ещё на горке разок прокачусь и пойдём, — заверил Лёша Варю и, сняв с задницы качели, прошёл к горке. Забрался на самый её верх, изогнувшись в этом детском городке, как старая проволока, и снова попытался заинтересовать Варю. — Давай вместе. Вместе веселее.
— Вообще-то, мы договаливались только на качели, — лупанула Варя прямой цитатой, позаимствованной у меня.
Так вот как я со стороны выгляжу? Теперь понятно, почему после этих слов Варя ещё ни разу не пошла со мной сразу домой.
