Нет, казнит всё равно. Для именно этой принцессы чувства явно опережают расчет. Хоть и иначе, чем для ее брата и дяди.

Так неужели Всеслав этого не видит? Значит, просто ею откупится. От кого-нибудь.

В просвете еловых крон синеет небо. Пронзительно-яркое летнее небо северной Ланцуа.

Тенмарской зимой Ирии было не в пример теплее.

— Попросите его о Руносе.

Принцесса умоляет беглую приговоренную. Дочь мятежника. Уже не первая принцесса.

— Вы не поняли, Ваше Высочество. Всеслав мне — враг, а не друг.

— Как и всем нам. Но с вами он хотя бы разговаривал.

Да. Угрожал связать еще и Кати.

Появление словеонского капитана заставило Жанну умолкнуть. Только вновь умоляюще взглянуть на Ирию.

— Я сделаю всё, что от меня зависит, Ваше Высочество.

— И я — тоже, — серьезно заметила Кати. — Можете на меня рассчитывать. И ты, Ирия, можешь.

— Дамы, прошу следовать за мной, — бесстрастно велел капитан.

Подражает князю, или просто все словеонцы — такие?

— Полагаю, к месту отдыха? — вперед принцессы влезла Ирия. И, не дожидаясь хотя бы кивка (его можно не удостоиться до второго пришествия Творца), еще наглее заявила:

— Я хочу переговорить с маршалом Всеславом Словеонским.

Вот так. Не князем. Лишний раз напомним о воинском долге в отношении Эвитана. На который Всеслав, возможно, уже наплевал. И на долг, и на Эвитан. Откажет? Даже не доложат? Ну что ж — Ирия и впрямь сделала всё, от нее зависящее. Только Руноса жалко…

А дурные манеры она демонстрировала и раньше. Небось, за них приговор и схлопотала.

Капитан не счел нужным даже повернуться. Даже от окрестных елок-сосен сочувствия больше.

Пленницы успели получить по миске с горячим супом. Но не поесть. Ирию бесцеремонно оторвали от долгожданной трапезы и поволокли к князю. Пред светлые очи. Маршалом его никто так и не назвал.

Если этой встречи наглой лиаранке не пережить — пусть о Кати позаботится Жанна. Если сможет. И пока жива сама.

2

В личном шатре князя пища — та же, что и у пленников. Только есть еще вино. Похоже, дешевое — насколько Ирия способна определить по бутыли. Слухи не врут — Всеслав, как и Эрик, ест со своей солдатней из одного котла. Вряд ли он стал бы разыгрывать представление для одной отдельно взятой пленницы. Чье влияние — ноль. На кого угодно.

Кстати, пьет не маршал, но князь мало. Если, конечно, бутылка — первая.

— Здравствуйте, графиня. — Без паузы. И без иронии. И голос кажется трезвым. Насколько Ирия, опять же, отличает. — Садитесь. Вы хотели меня видеть?

— Именно, — Ирия уселась на походный стул напротив князя. Шагах в двух. — Я хотела просить вас о более щадящих условиях для врача Руноса.

— Вы хорошо знаете его лично или входите в доверие к принцессе?

— Вам так трудно поверить в простую человеческую жалость?

Осади назад, Ирия. Ты вообще-то пришла с просьбой. С бесполезной.

— Когда речь идет о вашей семье — да, трудно.

Зато оскорблять пленных — легко. Не обременительно. Ничем не грозит. Ни сейчас, ни потом. Мстить будет некому.

— И что же дало вам повод заподозрить меня в бесчеловечности? Кроме отцеубийства, которого я не совершала.

— Вам это правда интересно, графиня? — пожал широкими плечами князь.

Что ее почему-то записали в мрази? О да.

— Да, просветите, пожалуйста.

— Когда-то я знал вашу мать…

О нет! Еще один любовник Карлотты? Тоже с удовольствием от нее избавившийся? Интересно, какую историю рассказала бы она сама? И сколько правды в каждом варианте? Примерно поровну?

— Вы очень на нее похожи. И внешне, и характером. А особенно — манерами.

Да. Ирия угадала полностью. Это, без сомнения, самое страшное из возможных преступлений. Леон бы полностью согласился.

— Ошибаетесь, — вдруг широко улыбнулась пленница. — Не знаю, как раньше, а сейчас манеры моей матери — безупречны. Как и манеры моей уже покойной мачехи Полины. В отличие от моих.

Брови князя удивленно приподнялись.

— А вы, оказывается, этим еще и гордитесь.

— Вы же своими гордитесь. — Теперь ее очередь пожимать плечами. — И манерами, и чертами характера. И деяниями… особенно — последним.

Ого — кажется, достала. Игра с огнем? Ну и змеи с ним. Ральф Тенмар хоть был откровенен. И не считал себя лучше, чем есть. Или лучше других.

— Вы упомянули о моем сходстве с матерью. Говорят, вы тоже — копия вашего отца.

Эффект превзошел все ожидания. Ирия едва успела отшатнуться, словеонский князь — удержать руку. Скорость у него тоже… впечатляет. Хотя вскочить они успели оба.

Мда. Так уже было. Только вряд ли на сей раз светит примирение с теплыми объятиями. Отец был способен понять, что манеры — не главное. Хоть и тоже был тесно знаком с Карлоттой.

— Достойное подтверждение моих слов, — не удержалась Ирия. — Ну так что там насчет фамильных манер?

Князь отступил — на всякий случай. Собой он явно владеет с трудом.

— И это вы явились о чём-то просить?

Но не ползать и не глотать унижения.

— Я же не знала, что у вас принято оскорблять просителей. Желательно, прямо с порога.

— А вы оскорблены?

— Я — нет, а вот вы — да.

— Вы, надеюсь, понимаете, что можете в любой миг последовать за своей мачехой?

— Я понимаю, что уже не была бы жива, если б это зависело от вас. Если бы вы во мне не нуждались — почему-то. Вы ведь меня ненавидите. За мою мать или за свои фантазии — не знаю. Кстати, не просветите еще и — зачем вам я? А заодно и моя сестра?

— У вас странное родство.

— О моей семье вы уже высказались. Но позабыли ответить на вопрос.

— Сначала спрошу я. Вы видели, кто стрелял? — ледяные глаза прожигают насквозь. Но черные Ральфа Тенмара жгли сильнее. А порой были способны согревать. — Вы ведь шли впереди?

— Совершенно верно. Но я вполне верю Полине. А в чём дело? Вы хотите убить кого-то еще?

— Да. Вас. Сдерживаюсь с трудом. Вы не менее омерзительны, чем ваши матери — родная и приемная.

— Рада, что наши мнения друг о друге совпадают. Так почему же вы застрелили не меня?

— Извольте, — усмехнулся князь. — Есть один человек, которому вы по непонятным причинам дороги.

Пора навострить уши. Ирия всё еще, оказывается, кому-то дорога? Кому-то влиятельному? После смерти и папы, и Ральфа Тенмара? Даже Алиса в Ауэнте. Не с Катрин же Всеслав намерен торговаться. С него станется, но откуда у нее влияние?

— Анри Тенмару. Впрочем, он всегда предпочитал бешеных собак.

— Мне льстит сравнение с Прекрасной Кармэн.

— И потому вы легли еще и с его отцом?

— Понимаете, князь, — обворожительно улыбнулась Ирия. — Есть мужчины, которых очень больно терять. Их черты лица, взгляд потом ищешь в других. Всю оставшуюся жизнь. Ошибаешься, но ищешь. Но я понимаю, почему вам это понять трудно.

— Что ж, в ваших же интересах надеяться, что и ваше лицо он еще помнит. Вдруг вам повезло не больше моего? Тогда вы ценны даже меньше этого лекаря. Его я хотя бы не презираю.

— Да, его манеры вам пока оценить сложно. Рада, что и здесь наши взаимные чувства совпадают. Иначе мне стало бы неловко.

— К счастью, у Анри Тенмара вкусы отличны от моих. Рано или поздно ваш любовник, графиня, вспомнит об Эвитане. И когда это случится, у меня будет кто-то, за кого он, надеюсь, отдаст немало. Хотя лично я не дал бы и меара. А сейчас — пошла вон.

— С превеликим удовольствием. Вы любезны и воспитаны не менее чем ваш почтенный покойный отец.

— И передай принцессе, что ее любовнику выделят карету, — крикнул князь вслед.

3

Ее любовь к Всеславу давно издохла в корчах. Долгих и мучительных. Просто в один прекрасный день агония закончилась — и всё. Боль перестаешь замечать, когда она исчезает.

Так какого змея сейчас настолько мерзко? Будто в грязи извалялась. Болотно-прокисшей.

Да, Ирия ошибалась. Лопухнулась как маленькая. Но можно подумать — впервые. Будто и не она в детстве считала Леона хорошим братом, а вдали от матери вообразила ее любящей и тоскующей по детям.