— Он уже ни по кому не станет плакать, — завел прежнюю песнь юный мститель. — Не доживет до утра.

— Заткнись!

— Всё! — не выдержала бесчувственная Элгэ. Чье черствое сердце перестала трогать чужая беда — хоть чья. Если это мешает делу. — Эста, уходи к Кору. Ты, как тебя там, остаешься со мной.

— Мишель…

— Как?

— Мы с Еленой — эвитанские пленники. Были. Она — Элен на самом деле.

Пираты, работорговцы, банджарон, еще какие-нибудь подонки? Кто расписался здесь?

— Идем, Мишель. Я тоже из Эвитана. У меня тоже есть младший брат. И старшая сестра. И я очень хочу к ним вернуться. Чтобы их не убили.

2

Встревоженный Серж заметил отсутствие Роджера первым. Сумасшедшая гонка по Сантэе в поисках ревинтеровского сынка — и удивительнее всего, что действительно нашли. Пусть и поздновато.

А потом, сразу — нападение на особняк Андроника, два визита в резиденцию михаилитов и беседа по душам с кардиналом. Если сейчас больше не ждет никаких сюрпризов — можно считать, Дни Ичедари эвитанские пленники пережили. И даже обошлись малой кровью.

Хорошо бы! Ноги уже не держат. И голова гудит. Плохой признак. В таких случаях всегда ждет что-то еще…

В очередной раз встревоженный Серж встретил фразой:

— Анри, там…

Увы. Не пережили и не обошлось. Как всегда.

Конрада Эверрата пришлось уложить на соседнюю с Ревинтером кровать. Для удобства разрывающегося между ними Шарля.

Знали бы оба! Один — битый, второй… Вообще непонятно, что с ним.

Серж рвался дежурить — возле друга. Керли увел парня в коридор. Поить и успокаивать. Насколько получится. Обошелся бы без подзатыльников — уже хорошо.

А Кевин только что волосы на себе не рвет. Анри давно его таким не видел.

А самое главное — ничего вразумительного Контэ объяснить не смог. Ничего опасного в поместье Поппея не было, кроме врагов. И цепных собак. Но те эвитанцев даже не заметили.

А сам Эверрат бормочет в бреду только: «Солнце, жара, мухи!» И еще пару раз: «Собаки!»

Да, собаки были во дворе, куда эти юные остолопы залезли. Это Кевин рассказал сразу. Но вот откуда в ночной Сантэе Конрад взял солнцепек, жару и мух?

— Мы лезли через двор. С нами был мальчишка… лет десяти-одиннадцати. Кору стало плохо посреди двора. Когда увидел собак во второй раз. Зрелище, конечно, мерзкое. Но Кор ведь не кисейная барышня.

Во второй раз. Даже не в первый. Собственно, и в первый — странно. Конрад — бесстрашен даже больше, чем следует. И успел навидаться всякого.

— Анри, это еще не всё. Мы туда залезли не вдвоем! — признался несчастный Кевин. — С нами были Звезда и герцогиня Илладэн. Младшая, Элгэ.

Контэ тоже перегрелся на ночной жаре? Герцогиня-то здесь откуда? И что с Кармэн — если ее воспитанницы инкогнито оказываются в Сантэе? В количестве. Причем, не только полубанджарон.

Элгэ. Хорошенькая, немного старше Ирии Таррент. Умница, любимица всех учителей.

Какие еще новости не дошли до нынешнего герцога Тенмара? С получением титула, похоже, поглупевшего втрое против прежнего.

И что теперь? Призрачному Двору придется лезть в особняк второго патриция за ночь? Или всё же не пороть горячку и подождать, пока девушки выберутся сами? В прохладной тени деревьев вышеозначенного особняка вышеозначенного патриция.

— Баро Рамиро знает?

— Конечно. Там двух банджаронок из другого табора держат в доме Поппея. За ними мы и пошли. А сам Кровавый Пес убит во время какого-то ритуала на арене. Его труп девчонки уже спрятали…

Нет, это не Анри поглупел, а явно кто-то другой. Или оба!

А вообще — великолепно! И что еще Тенмар пропустил? Сантэя еще стоит? А император на троне — тот же? Может, там уже Всеслав столицу берет? Или Мидантийский император?

— Где спрятали?

— Где-то в здании Змеиного Храма… Этого — с солнечным диском. — Кевин сейчас слишком взволнован, чтобы говорить медленно и вдумчиво. Потому путается в словах, как в детстве.

Солнце и змеи. Этого не должно быть вместе. Потому как — противоестественно!

Да, безвинные твари могут выползти погреться. Но те, кого подразумевали строители сантэйского капища, избегают дневного светила. Солнцепека.

Да о чём ты думаешь, Тенмар? Нашел время! И место.

Встряхнуть дурной башкой. Вытрясти непонятно откуда влезшую муть. Тут и без Солнечного Храма проблем — до и больше.

И пора прожечь взглядом Кевина. К змеям змей — у нас тут мертвый Поппей Август! И все эвитанцы окончательно остались без покровителя. Вместе с бьёрнландцами. Если, конечно, Кевин ничего не путает, а это вряд ли. Даже с учетом всего.

— Рауль, остаешься за главного. Мы уходим… надеюсь, ненадолго.

К столь таинственному кардиналу. С новостями и за советом. Срочным.

А заодно и с просьбой узнать о судьбе Марка Лаэрона. Дальнейшей. Вдруг Иннокентий уже сумел что-то выяснить?

— Кевин, ты с нами. Что не успел — доскажешь по дороге.

И будем надеяться — проверенный центурион выпустит их… продолжить праздничные гуляния. Так же хорошо, как начали.

— Анри! — Шарль остановил его уже на пороге. Бледный, как три Сержа. — Я понимаю, это очень важно, но — не уходи. Или вернешься к смерти Конрада.

3

Шли вчетвером, а осталась одна. Вдобавок, бывший проводник — предатель, тащивший их в ловушку. Впору поаплодировать — в одиннадцать лет перехитрил их всех. Куда там Валериану Мальзери!

И где было Элгэ тягаться со свекродядей — если вокруг пальца ее обвел первый попавшийся сопляк? Раб из особняка первого попавшегося квиринского патриция.

Кстати, кроме шуток — действительно первого. Других Элгэ встретила уже позже. Они специально за ней в табор не таскались.

Стыд и позор! Кармэн напрасно тратила на воспитанницу время и силы. Как и прочие наставники.

Вот внутренний двор, вот собаки с леопардами, вот — крыло-ловушка. Здесь Элгэ и остальных ждала западня. Ловко придуманная сопливым мстителем. На ходу.

Теперь илладийка уже точно одна. За исключением проводника сомнительной надежности. Мишеля, брата Елены. Элен.

Элгэ, прекрати. Сама же его поняла. И даже попыталась мозги вправить. Так не теряй теперь последние сама. Тут и без тебя думать почти некому.

— Там высокая ограда. Выше тебя.

— Ничего, я тебя подсажу.

— Я не о себе. Я-то заберусь. Ты — девушка.

Элгэ — илладийка, а не его невезучая Елена… Элен. Сестру Кевина и Жанны тоже зовут Элен. Эленита. Тоненькая, хрупкая, застенчивая.

А дальше — перехватило дыхание. А что-то горькое (не слезы — они так тяжелы не бывают) комком подкатило к горлу. Что Элгэ сделала бы с тем, из-за кого пострадали Алекса и Диего? Или Вит? С Валерианом Мальзери, с графом Адором, с принцем Гуго? С сообщником Валериана — Вегой? Она и от Поппея-то избавилась, мстя за совершенно постороннюю девушку.

— Ты не прав.

— Да, точно. Ты — намного крепче обычной женщины. Как и эта Мудрая Банджарон — твоя подруга.

Ну, здесь он перегибает палку. Аза, конечно, мудрая. Но вот в ее возрасте скакать по оградам…

— Не в этом дело… Хотя и в этом — тоже.

Неудержимое горько-соленое море катит волны. Из глаз к уголкам губ. И тяжелыми каплями стекает в горло. Захлестывает.

— Конрад не убивал твою сестру. Он не виноват. Это не Кор пытал ее, мучил, убивал, скармливал этим тварям. Даже не он на нее донес, правильно? Убийца — Поппей Август, Кровавый Пес. И он — уже мертв.

— Еще бы не мертв. Если б остался жив — нас не собирались бы всех казнить. Вместе с Мудрой женщиной из банджарон. И ты не пришла бы сюда. Я потому и не убил его сам, что тогда перебьют всех поголовно. Я — не убийца невиновных.

И кто-то здесь еще смел думать, что уже искупил все грехи?

— Значит, лучше убить Конрада — потому что за него не отомстят? Эвитанцы ведь благородные, да? Не придут, никого не тронут? А то и вообще не догадаются? Решат, что случайность?

Гнев — лучшая маска для ужаса. А Элгэ сейчас очень страшно. Потому что Бездну Льда и Пламени из них двоих заслужила она. Ее грехи — тяжелее Мишелевых. И Конрадовых. Вместе взятых.