Рыжий уверенно повел девушек в лавку, торгующую тканями и готовым платьем.

Конечно, купить готовое платье – совсем не то, что сшить, его на заказ, не торопясь, наслаждаясь бесконечными, радующими душу примерками. Но Жанна хотела срочно купить новые платья по двум причинам. Во-первых, она возненавидела свое золотистое платье, которое явилось немым свидетелем крушения ее надежд, а во-вторых, не могла больше без содрогания смотреть на восточный наряд Жаккетты. Слава Господу, они больше не в мусульманском плену и пора вернуть себе и камеристке нормальный вид.

Для этого пришлось продать ювелиру в одной из лавочек Лимасола серьги, так долго ждавшие своего звездного часа в складках нижней юбки. Впрочем, Жанна и так рассчитывала обратить их в наличность для расходов.

… Оказывается, они совсем отвыкли от городской толчеи. Все воспринималось по-новому, и шум разноязыкой толпы, и звон колоколов на церквях. Жаккетта поймала себя на мысли, что, увидев минарет, обрадовалась ему, как знакомому. Восток все еще цепко держал ее крашенными хной пальцами.

Жаккетта была и рада, и не рада, что получала новое платье. С одной стороны, кто же не будете радоваться обновке? Но, с другой стороны, вдруг рыжий, больше любит женщин в восточных одеждах?

В тон своему настроению Жанна выбрала темно-синее, почти ничем не украшенное платье. В тон же настроению был почти черный плащ с капюшоном.

«Теперь я похожа на монашку! – с мрачной удовлетворенностью подумала Жанна. – Так мне и надо!»

Жаккетта получила рубашку, юбку и скромное темно-коричневое платье.

Приведя таким образом внешний облик в соответствие с царящим в душе трауром, Жанна неожиданно чуть приободрилась. Она представила, как придет в гостиницу, снимет старое платье, наденет новое и вместе с ним наденет новую жизнь. Такие думы чуть-чуть развлекали, заполняя пустоту в душе.

Жаккетта рассматривала разложенное на прилавке новое платье и чувствовала, что ей оно не очень нравится. От этого платья за версту веяло благочестивостью, скромностью и прочими похвальными вещами…

Госпоже хорошо, ее кавалер бросил, теперь она может позволить себе быть унылой, как мельничный жернов. А у нее, Жаккетты, все наоборот… Только-только захотелось ради одного человека стать самой красивой на земле… А попробуй быть даже просто хорошенькой в таком платье.

– У платья есть одно громадное достоинство… – шепнул ей на ухо рыжий, как обычно, читающий мысли на лету. – Если ты будешь в нем, я буду испытывать жгучее желание поскорее стянуть его с тебя. Пока я помню, какая ты голая, никакое платье не повредит тебе в моих глазах:

Жаккетта фыркнула, но платье забрала. Раз дело обстоит таким образом, то можно походить и в темно-коричневом. Недолго.

Торговец упаковал их покупки.

Покинув лавку, Жанна, Жаккетта и рыжий, не торопясь, пошли по улочке, направляясь к центру, чтобы найти там гостиницу и решить, наконец, что же делать дальше.

Ну и помимо этого глобального вопроса рыжий намеревался получше запомнить Жаккетту в обнаженном виде, чтобы платье действительно никому не повредило. Жаккетта, увидев, что госпожа находится в относительно ровном расположении духа, решилась задать волнующий ее вопрос.

– Госпожа Жанна, а какая святая за Бриджиттой Шведской по этому… алфавиту идет?

Но Жанне не хотелось выныривать из пучин своего горя, вспоминать святых, алфавит и прочие глупости.

– Спроси у господина Жана! – отмахнулась она.

Посвящать рыжего в свои проблемы Жаккетта совсем не хотела. Еще чего, будет смеяться и свои ехидные вопросы задавать!

Но он уже услышал слова Жанны и вцепился в Жаккетту как репей.

– Я весь к твоим услугам.

– Мне нужна святая, которая за Бриджиттой Шведской идет… – нехотя выдавила из себя Жаккетта.

– Святые – это не борзые или гончие, чтобы их по алфавиту выбирать, – резонно заметил рыжий. – Каждая святая своими делами занимается. И вообще, зачем тебе святая?

– Чтобы такие, как ты; за попу не щипали! – отрезала Жаккетта, страшно злая, что вообще раскрыла рот на общее посмешище.

– А что, проблема приняла такие большие размеры? – поинтересовался рыжий.

– Громадные!

– И давно?

– Всегда!

– Понятно. Ничего удивительного при таких-то талантах. А святая-то зачем?

– Ограждать!

– Тогда молись Екатерине Александрийской, – невозмутимо посоветовал рыжий. – Она, как женщина ученая, конечно, должна относиться к подобным глупостям с негодованием и будет ограждать на всю катушку. Ведь она покровительствует девочкам, хотя ты для ее покровительства, наверное, уже старовата.

– Я тебя убью! – заявила Жаккетта.

Неизвестно, куда завел бы этот разговор, но в конце улочки показался маленький человечек, важно вышагивающий, несмотря на жару, в длинном суконном одеянии. С левой стороны в одеянии была прорезь, в которую виднелась рукоять кинжала или небольшого меча. Его сопровождали три городских стражника.

У Жаккетты почему-то появилась уверенность, что идут они к ним. Рыжий тоже заметил четверку и сказал:

– Милые дамы, разрешите откланяться. Как ни печально, но, боюсь, наше совместное путешествие прерывается по не зависящим от меня причинам. Надеюсь на следующую встречу, которая состоится несмотря ни на что, хотя не знаю, когда. Маленькая, я обязательно подумаю над твоей проблемой!

Затем спокойно пошел в противоположную сторону. Жанна с Жаккеттой в растерянности замерли. Человечек, увидев, что рыжий удаляется, крикнул:

– Держи его!

Стражники кинулись за рыжим. Но он резко набрал скорость и скрылся в одном из проулков, оставив преследователей ни с чем.

Жаккетта с тоской смотрела, как он убегает.

Вот и еще один исчез из ее жизни. Грустно. Только начала теплиться надежда, что просыпаясь по ночам, можно будет слушать мерное биение другого сердца и засыпать, прижавшись щекой к широкой ладони. Но все вернулось на круги своя. Беги, рыжий, беги… Только верни кусок души, что прихватил с собой.

Не вернул. Опять будет щемить сердце, как тогда в порту Нанта, от обиды, досады и еще чего-то, чему нет названия.

Тем временем человечек подбежал к застывшим девицам и заявил:

– Вы задерживаетесь, как сообщницы опаснейшего пирата!

Глаза у Жанны полыхнули от удовольствия, что можно наконец-то, разрядиться в страшном скандале.

– Это вы мне говорите? – процедила она, глядя на человечка сверху вниз. – Мне, Жанне де Монпеза, вдове герцога де Барруа, фрейлине герцогини Бретонской?! Вы в своем уме?!

– А что делает вдова герцога в наших краях в таком обществе? – стал петушиться человечек.

– Вдова герцога пытается попасть домой после того, как ей, чудом избежав смерти, удалось бежать из мусульманского плена! – Голос Жанны был не таким уж и громким, но настолько четким и звучным, что улица затихла, прислушиваясь к ее репликам. – И мне не пришлось выбирать общество, достойное моего положения, а пришлось воспользоваться услугами первого попавшегося пирата, чтобы опять попасть на христианскую землю! Надеюсь, мои объяснения вас удовлетворили?

Тон Жанны был настолько самоуверенным, а вид вызывающим, что человечек решил не связываться с разгневанной девицей. Если она сообщница рыжего, рано или поздно он присоединится к ним, Так что проще спокойно проследить за ними, чем нарываться на неприятности, связанные с арестом знатной дамы.

– Простите мою дерзость, госпожа! – сказал он. – Но вы должны нас понять.

– Я вас прощаю! – величественно кивнула Жанна, давая всем своим видом понять, что не простит вплоть до страшного суда. – Проводите нас до гостиницы. Мы совсем не знаем города!

Человечек растерянно кивнул и повел свалившихся на его голову девиц к ближайшей гостинице под насмешливые перегляды стражников.

Рыжий к Жанне и Жаккетте не присоединился.

Галера, почти такая же красивая, что встретилась «Бирюзе» по пути на Кипр, направилась из Лимасола на Родос. Еще минуту назад она, большая, яркая и в то же время строгая, как подобает судну ордена монашествующих рыцарей, стояла у причала. Развевались флаги с госпитальерскими крестами, четыре конца которых символизировали христианские добродетели, восемь углов – добрые качества христианина, а белый цвет на красном фоне – безупречность рыцарской чести на кровавом поле войны.