– Там, – я указала наверх, – жила Андрэ?

 Тоня, которую Майерс и Бун посадили и даже дали подержать стакан, подняла на меня больные глаза и с трудом кивнула. Её губы дрожали, а с ресниц капали слёзы прямо в стакан. Она могла сорваться на истерику в любой момент. Но женщина была гордой и считала, что рыдать при посторонних недопустимо, а потому изо всех сил держала лицо. Когда мы уйдём, мать будет выть в подушку, словно раненая волчица.

 Я подошла к столу, где под стенкой выстроились в ряд фотографии в рамках. С глянцевой бумаги, закрытой стеклом, на меня смотрела девушка с яркой, манящей улыбкой. Счастливая, здоровая, симпатичная, она была воплощением беззаботной юности, жизненной силы и подросткового максимализма. Того времени, когда уверен – мир готов дать тебе всё, стоит только захотеть. Думать о том, что эта же девушка сейчас лежит в труповозке, запакованная в пластиковый пакет и увозимая в ближайший морг, было тяжело. Злость огнём зажглась под сердцем.

– Расскажите об Андрэ, – мягко попросила я, выдвигая стул и садясь.

– Об Андрэ…, – печальным эхом повторила мать. – Я даже не знаю… не знаю, с чего начать.

– С чего хотите, – пожала я плечами, не пытаясь её направлять.

 Тоня сгорбилась над собственными коленями и заговорила, стискивая стакан тонкими бледными пальцами:

– Андрэ… знаете, она хорошая… была хорошей. Кто бы что о ней ни говорил, но она была доброй девочкой. Просто… ей было трудно. Нам обеим… было трудно. У нас давно проблемы с деньгами. Я стараюсь как могу. Беру подработку на дом, – и она, не поднимая головы, указала рукой в сторону ручной швейной машинки, стоявшей на полу возле стола. – Шью, крою ночами. Делаю всё, чтобы заработать лишнюю сотню. Конечно, этого недостаточно. Андрэ – ещё совсем юная, ей хочется… хотелось… красиво одеваться, покупать косметику, менять сумочки, гулять с подружками, ездить в Портленд по выходным на собственной машине. Жить как все. А я не могла ей этого дать. У нас едва хватало денег на самое основное. Конечно, Андрэ на меня злилась и обижалась. Она скрывала от друзей, что покупает одежду в комиссионке и на распродажах. Врала, что якобы тётя отправляет ей посылки из Европы. Я бы с удовольствием сама ей шила, но Андрэ не нравилась моя одежда. Она называла её старомодной, говорила, что у меня нет вкуса.

 Миссис Гилрой судорожно вздохнула.

– Ей просто хотелось быть красивой и популярной, – женщина повернулась ко мне и с надрывом выплакала: – Но она не была плохой! Понимаете? Не была! И не заслужила смерти!

 Я пересела на кушетку. Взяв женщину за руку, крепко сжала.

– Я вам верю.

 Хрупкие плечи задрожали.

– Что произошло в день, когда вы видели дочь последний раз?

– Я… Мы опять поссорились. У нас городок маленький, слухи быстро расходятся. И всегда найдутся желающие посплетничать. В мой магазинчик пришла мать одной из школьных знакомых Андрэ и рассказала, что видела дочь в компании парней. Сказала по этим ребятам тюрьма плачет, что все они бандиты и наркоманы, забитые татуировками бездельники, шатающиеся по улицам в поисках проблем. Придя домой, я прямо спросила у дочери, кто такой ЛаБелль и его компания. Андрэ грубо ответила, что это не моё дело. Я разозлилась, слово за слово и всё переросло в скандал. Дочь выкрикнула, что ей надоело жить в бедности, считая копейки, и она готова сделать что угодно, лишь бы выбраться из этого города и никогда не возвращаться. Не видеть никого, и меня тоже. Я… я сорвалась. И…

 Женщина задохнулась от боли, не в силах больше говорить. Но этого и не требовалось. Все семейные скандалы похожи друг на друга. Все семейные праздники, кстати, тоже.

– И вы сказали, что если ей не нравится, то она может уйти и жить самостоятельно за собственный счёт, – проговорила я. Спрашивать не требовалось, всё было слишком очевидным.

 Тоня кивнула, пряча лицо. Ей было стыдно, тошно и отчаянно больно. Последнее, что она сказала дочери, было не словами любви, а фактически разрешением исчезнуть.

– Вы не виноваты в том, что случилось, – я погладила тонкую ладонь с исколотыми швейной иглой кожей. Наверное, Тоня была из тех, кто предпочитал не защищать пальцы во время намётки швов, когда так легко пораниться.

 А ранилась она часто.

– Я прогнала её, – сдавленно всхлипнула мать погибшей.

– Нет, вы просто не сдержали эмоций в трудный момент. Так бывает. Со всеми бывает. Андрэ знала, что вы это сказали сгоряча. Как и вы знаете, что дочь вас любила и не хотела быть грубой. Просто не совладала с собой.

– Да, – закивала женщина, вытирая заплаканное лицо. – Да. Она хорошая. Очень умная и упорная. Знаете, Андрэ ведь могла поступить в колледж и даже получить стипендию. Пробный тест она сдала очень хорошо. Несмотря на все пересуды за её спиной.

 И Тоня подняла взгляд на Буна. Тот растерялся, стушевался и даже как-то стал меньше ростом. Одно дело говорить гадости о школьнице мне, там, где никто не слышит. И совсем другое – смотреть в глаза безутешной матери, знающей, что ты терпеть не мог её убитого ребёнка.

 Здесь одной верой не обойдёшься.

– Вы упомянули имя «ЛаБелль», – я сделала вид, будто слышу его впервые. – Кто это?

 Тоня покачала головой.

– Я не знаю, честно. Какой-то парень, который периодически крутится в городе. Ещё пару дней назад я о нём даже не слышала. Знаете, у меня нет времени знакомиться лично со всей городской молодёжью. Я знаю только соседских ребят и тех, о ком рассказывала Андрэ.

– А с кем она дружила?

– С Элисон и Райли, ещё с Аланом, – быстро перечислила Тоня. – Они общаются со времён младшей школы. Есть и другие ребята: Грег, Марша и Сара, но эти просто приятели, не больше.

– Как вы думаете, куда отправилась Андрэ, когда ушла из дома? – я погладила чуть успокоившуюся женщину по спине. По крайней мере, она перестала трястись как осиновый лист. Конечно, это лишь на время. Пройдут годы, прежде чем она сможет смириться с потерей.

– Я решила, что к Райли, – ответила Тоня. – Остыв, позвонила ей. Хотела поговорить с дочерью, потому что свой телефон она оставила дома.

– Подросток вышел из дома без гаджета? – усомнился Майерс. – Такое возможно?

– Она поставила телефон на зарядку, наверное, вспомнила о нём уже на улице, но не захотела возвращаться.

– Когда вы позвонили Райли, что она вам ответила? – я вернула разговор в нужное русло.

– Сказала, что видела Андрэ только в школе на занятиях. И домой она к ней не приходила. Но мне послышался тихий смех на заднем фоне, я решила, что дочь попросила подружку не признаваться, и та мне соврала.

– Последний вопрос, – я потёрла шею, разминая её. – Во что была одета Андрэ, когда уходила?

– Джинсовая юбка, белая футболка и чёрные кеды, – быстро и без запинки перечислила мать.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.