– Я… я убежал на полчаса к Сашке, а когда вернулся, то увидел маму на полу… Она была без сознания… – Алексей вновь не смог сдержать слез.

– Это я уже понял! На хрена ты ушел из дома?! Вот зачем ты куда-то поперся? Ну зачем, мать твою?!

– Пап… Я не знал, что так будет…

– Ладно, не реви! Лучше молись Богу, чтобы все обошлось!

Вскоре они сидели на втором этаже клиники, у огромных дверей с ярко-красной вывеской «Реанимация». От одного этого слова душа уходила в пятки, особенно когда осознавалось, что за этими дверьми может оборваться жизнь самого близкого тебе человека… Внезапно дверь распахнулась – вышел бородатый врач. Наметанным с годами взглядом он сразу распознал родственников Светланы и направился к ним.

– Как она, доктор? – в один голос спросили Мироновы.

Реаниматолог посмотрел на них грустно, затем стянул с себя тряпичную маску и стал теребить ее в руках.

– Мы сделали все возможное, но у Светланы случился обширный инфаркт… Ее довезли к нам живой, но… К сожалению, она скончалась на операционном столе. Примите мои соболезнования!

– Мама! Мамочка! Пустите меня к ней! Вы слышите? – во все горло закричал Алексей. По его красным от страха и мороза щекам покатились слезы. – Папа, что он такое говорит? Она не могла умереть! Ее, наверное, с кем-то спутали!

Отец молча подошел к сыну и крепко обнял парня. Аркадий сам еле сдерживался от истерики, но еще не до конца осознавал происходящее и пока находился в адекватном состоянии.

– Мы проведем вскрытие, чтобы полностью исключить случай насильственной смерти, – продолжил врач, – тело и все необходимые для захоронения документы вы сможете завтра забрать из морга.

«Морга – морга – морга», – ритмичными ударами отдавалось в ушах Аркадия… До него, наконец, дошло, что час назад он в последний раз говорил со Светланой по телефону.

– Поехали домой! – сухо произнес он сыну. – Ты что, оглох? Я говорю – поехали домой!

Добравшись до квартиры, Алексей без сил повалился на диван, рядом с тем местом, где недавно обнаружил свою мать. Аркадий же открыл холодильник и достал оттуда ледяную бутылку водки, покоящуюся там ровно два года – с того самого момента, как он окончательно бросил пить. Но навыки не забываются – отточенным движением руки Миронов откупорил пластиковую пробку и прямо из горлышка отхлебнул половину содержимого бутылки, после чего безмолвно сел на стул, погрузившись в только ему ведомые размышления…

– Она живая и ждет вас, дорогие мои! – говорил с натянутой улыбкой доктор, поглядывая красными глазками то на отца, то на сына. – Она сломалась, но я ее починил. Забирайте ее из морга!

«Морга – морга – морга», – вновь завибрировало в ушах Аркадия. Из-за кошмара он вскочил, больно ударившись коленом о столешницу. Сколько он просидел на кухне? Минуту? Час? А может, сутки? Кто его знает, это уже неважно… Ведь самый любимый человек сейчас ждет его в морге…

Миронов встал во весь рост, поглядел на ополовиненную бутылку и быстро завершил начатое, допив горькую до самого донышка. Его глаза налились малиновым цветом, а тело выпустило из застенков демона, бывшего в заточении долгих два года. Беса, который чуть было не привел его к разводу из-за рукоприкладства к супруге, после чего Светлане и поставили этот злосчастный кардиостимулятор. «Это уже неважно, – думал Аркадий, – ведь моя любимая сейчас в морге…»

– Вставай, скотина паршивая! – крикнул Аркадий сыну, наотмашь ударив его по спине. – Вставай, тварь, кому говорю? Это ты виноват в ее смерти! Слышишь, гаденыш? Ее гибель на твоей совести!

– Папа… Ты что – выпил? – вытаращился на отца Алексей. – Тебе же нельзя пить!

– Какое твое дело, говнюк? Ты убил собственную мать! Ты это понимаешь?! – в Аркадии вовсю бесновался демон, олицетворяя собой вселенское зло.

– Да как ты можешь такое говорить?

– Пошел ты, мелкий уродец! – выругался отец и шатающейся походкой направился в коридор. – Я за водкой, тебе купить? А… Ну и фиг с тобой! – промолвил он и хлопнул дверью.

– Что за день такой? – спросил сам себя Алексей. – За что мне все это, а? Ну вот за что? Вчера же было все отлично, что теперь-то не так?

Внезапно его взгляд упал на мирно лежащую вилку, которую за ночь так никто и не убрал. Подняв с пола столовый прибор, Миронов-младший хотел бросить его в раковину на кухне, однако его внимание привлек блестящий предмет, валявшийся за креслом. Приглядевшись, Алексей понял, что это всего-навсего пульт от недавно купленного телевизора. «Странно, очень странно, – подумал он. – Почему пульт здесь? Неужели мама его случайно закинула за кресло перед тем, как ей стало плохо? Какой-то бред!»

Мысли прервал звонок в дверь. Алексей подумал, что это вернулся пьяный отец, которого неизбежно придется успокаивать, но его ждал другой сюрприз – на пороге перед входом в квартиру стоял высокий мужчина в полицейской форме.

– Кто там? – спросил Алексей.

– Участковый. Откройте дверь, пожалуйста!

Он открыл замок, и полицейский бесцеремонно вошел внутрь, даже не соизволив разуться.

– Участковый Никитин… Павел Леонидович! Я пришел поговорить с родственниками погибшей. Вы, я так понимаю, сын Светланы? Я вам соболезную, но работа есть работа. Мне рано утром сообщили о ее смерти врачи, и они сейчас, скорее всего, производят вскрытие. Извините, что вот так прямо все это говорю, но я обязан задать ряд вопросов. Вы были дома, когда вашей матери стало плохо?

– Нет, я был в сто тридцать восьмой квартире, у друга. У него компьютер сломался, и я помогал починить, – озвучил свою легенду Алексей.

– Что, прямо в новогоднюю ночь?

– Да, он жить без него не может. Потом я вернулся и увидел маму на полу… Она не дышала… Я растерялся и не знал, что делать, но пришел отец и вызвал скорую.

– Понятно, – сказал участковый, что-то при этом записывая себе в блокнот. Он окинул взглядом коридор и кухню, обратив внимание на пустую бутылку водки, особнячком стоящую на столе. – Это вы с горя так напились?

– Папа выпил… и ушел за добавкой. Я практически не пью.

– А Светлана не пила? Не вчера – вообще? Впрочем, врачи сказали мне, что следов алкоголя в ее крови не обнаружено.

– Нет, она почти не пила, только по бокалу шампанского – на Восьмое марта и Новый год. Вчера вот не успела… А так ей пить запретили – из-за кардиостимулятора.

– Давно ей его поставили? Раньше были проблемы с сердцем?

– Два года назад, – сообщил Алексей, не раскрывая предыстории случившегося. – У мамы случился сердечный приступ, и врачи порекомендовали поставить это устройство. Папа купил какой-то немецкий, вроде хороший.

– И тем не менее прибор закоротило. Будто ее током ударило – и я не шучу, мне так хирург сказал. У вас оголенных проводов в квартире нет?

– Нет, что вы… Да и, судя по вилке, валявшейся вот тут, – Алексей указал на заметное пятно от майонеза на паркете, – она сидела на диване и смотрела телевизор, кушая салат.

– Мне все ясно. Скорее всего, прибор был бракованный. Примите еще раз мои соболезнования. Если вскрытие не выявит следов удушения, удара током или еще что криминального – уже вечером вы сможете забрать тело. Вот моя визитка – так, на всякий случай…

– Хорошо, – безразлично ответил Алексей, спрятав карточку в карман штанов.

– И да… Если что, я вызову вас подписать протокол опроса, сами понимаете… Или зайду сам – мне бы еще с вашим отцом пообщаться.

– Заходите в любое время!

– Всего вам доброго, – произнес напоследок Никитин и захлопнул за собой дверь.

«Удар током… – поразмыслил Алексей. – М-да, уж чем-чем, а током маму точно никто не бил. Хотя… Блин, нет, это нереально!» – Алексей подумал, что, возможно, Светлану ударил незаземленный телевизор при первом включении, но, коснувшись корпуса устройства, не ощутил никакого дискомфорта.

После включения на экране телевизора появилась хитрая морда какого-то юмориста, рассказывающего пошлую историю. Он хотел было выключить устройство, но по какому-то невероятному стечению обстоятельств его палец соскользнул с кнопки перевода прибора в режим ожидания на клавишу со значком «

», означающим просмотр истории открытых приложений. Собственно, их было всего два – цифровое вещание Первого канала и внутреннее файловое хранилище.