Одно с другим никак не вязалось. Чутье толкало Люка в одну сторону, но рассудок не находил рационального объяснения. Почему же она говорила, что дети не по ее части?

Может, ей вполне достаточно приласкать при случае чужого ребенка, а своих не надо? Открывшаяся ему картинка прелестна, но обманчива. Чутье снова подвело его.

Люк шагнул назад, в кухню, и Анна заметила это движение. Она обернулась и взглянула прямо на него поверх маленького сверточка, осторожно поддерживая рукой детскую головку. Но как только их взгляды встретились, Люк закрыл разделявшую их дверь.

Люк так и не разгадал непонятное поведение Анны. К тому же он решил, что все это его не касается. Его лишь раздражало, что после каждой встречи с другими женщинами он только все больше и больше желает Анну. Это было жестокое и упорное влечение. Все усилия справиться с ним ни к чему не приводили, и следующий круг свиданий Люк прошел словно в тумане. Наконец вечером в среду он еле дотащился до дома после хоккея.

Услышав, как открылась дверь черного хода, Анна обернулась, стоя у плиты, где она разогревала картофельный суп для позднего обеда. После того поцелуя она сторонилась Люка, но сейчас, едва взглянув на его лицо, белое и измученное, разом бросилась к нему.

– Люк, что случилось? Ты выглядишь просто ужасно!

– Вот спасибо!

Он пытался улыбнуться, но улыбка получилась больше похожей на гримасу.

– Что-то случилось на катке, ты покалечился?

– Да нет, – ответил он, рухнув в кресло. – Просто погано себя чувствую.

Анна приложила ладонь к его лбу.

– Люк, да у тебя температура! – воскликнула она. – Я вызову врача.

– Нет! – отрезал он, напомнив Анне о том, о чем она время от времени забывала: он – правитель целой страны. – Просто мне нужно отдохнуть. Пойду прилягу.

Он тяжело поднялся на ноги, оттолкнув кресло, и схватился за край стола, чтобы удержать равновесие.

– Хочешь, я принесу тебе суп? – крикнула Анна ему вслед.

Он только помотал головой.

Анна еще ни разу не видела, чтобы он отказывался от еды, а ее картофельный суп он особенно любил. Люк заболел! Анну охватила паника. Он же государственный деятель международного масштаба! Если с ним что-то случится… Нет, не случится, пока он находится в ее доме! Анна бросилась к телефону. Он запретил вызывать врача, но ничего не говорил о медсестре…

Через десять минут Анна впустила Шэннон с черного хода.

– Я никогда еще не видела его в таком состоянии, – встревоженно воскликнула она.

– Я никогда еще не видела тебя в таком состоянии, – отозвалась Шэннон, глядя на нее с любопытством. – Даже помогая своей подруге при родах, ты и то так не волновалась.

– Там все было нормально и естественно. Там была ты, и у Мэри все было в порядке. Я помогала ей делать глубокие вдохи, и это меня успокаивало.

– Так вот, сделай глубокий вдох и расскажи спокойно, что такое случилось с Люком. Никак не пойму, почему ты позвонила мне. Могу поспорить, что он, во всяком случае, не рожает.

Анна глубоко вздохнула, задержала дыхание на несколько секунд и медленно выдохнула. Стало немного легче.

– Он заболел. По-моему, у него температура, – объяснила она. – Он не позволил мне вызвать врача, но я подумала, наверное, ты сможешь мне сказать, нужно отправлять его в больницу или нет.

– Вряд ли от меня будет много толку, но посмотреть можно.

Анна отвела ее на второй этаж, в спальню Люка. Он одарил обеих женщин весьма недовольным взглядом.

– Я, наверное, лучше выйду, – пробормотала Анна, бочком выбираясь из комнаты.

Через несколько минут Шэннон снова позвала ее.

– Я как раз говорила Люку, что он, скорее всего, подхватил вирус, который давно уже бродит по городу, – сказала медсестра. – Ты, Анна, знаешь, что нужно делать в таких случаях. Побольше спать, побольше пить жидкости… все как обычно.

Шэннон обратилась к Люку:

– Оставляю вас в надежных руках. Анна, как никто, умеет ухаживать за больными.

И, уже выйдя за дверь, она сказала Анне:

– Не знаю, говорил тебе Люк или нет, – мы с ним больше не встречаемся.

– Не встречаетесь? Но почему? – растерялась Анна.

Шэннон грустно улыбнулась:

– Видно, не судьба. Я думаю, для каждой девушки на свете есть один-единственный мужчина. Я своего уже встретила.

И потеряла, мысленно закончила Анна, но промолчала, уважая право Шэннон хранить свою историю про себя.

Но Шэннон смотрела прямо на нее.

– После сегодняшнего я начинаю задумываться: может быть, то же можно сказать не только обо мне?

Немного позже Анна собрала поднос и отнесла его наверх. Сначала ей показалось, что Люк задремал, но, когда она вошла в комнату, он открыл глаза.

– Я просто принесла кое-что, что может тебе понадобиться ночью, – объяснила она. – Жаропонижающее на всякий случай, сок, вода, полотенце. Еще что-нибудь нужно?

– Нет, спасибо. – Люк все еще чувствовал себя как в тумане, но ему было уже лучше. – Шэннон еще здесь?

– Нет, ушла. Оставила меня на посту.

– Она вышла из состязания.

– Да, она мне сказала.

– Ты была права, Анна, – снова заговорил он. Он сам чувствовал, что слишком разболтался, но продолжал говорить, чтобы подольше удержать Анну возле себя. Звук ее голоса действовал на него успокаивающе. – Я не смог тягаться с тем парнем из прошлого.

– Не принимай этого на свой счет.

– Нет. У всех у нас есть свои призраки.

Другая спросила бы – какой у него? Но Анна не такая, она промолчала. Как он любил ее за это! И ему захотелось рассказать ей все. Она сказала только:

– Да, наверное, у всех. – И встала с кресла.

– Не уходи, – попросил он.

– Не хочу тебе надоедать. Я больше ничем не могу тебе помочь.

– Останься, поговори со мной. Никто никогда не делал этого для меня.

Анна вздрогнула. Подумать только – при всем своем могуществе он так одинок!

– Даже в детстве, когда ты болел?

– Ну, у моей двери всегда дежурила медсестра, и отец заходил проведать меня, когда мог оторваться от государственных дел, но вот так посидеть со мной было некому.

– А мама?

– Тем более не мама! Дети были не по ее части. – Люк сказал это не намеренно, но получилось, что его слова прозвучали эхом ее собственных слов. – Ты не такая, – сказал он поспешно. – Ты же здесь.

Анна уже почти не слушала его. Она представляла себе одинокого маленького мальчика в огромном дворце, где полным-полно сокровищ, но совсем нет любви. Неудивительно, что он мечтает найти хорошую мать для своих детей! Каждому человеку нужна мать – не властная и подавляющая, а заботливая, дающая силы. Видимо, у Люка никогда не было ощущения прочного тыла в жизни.

Анна подошла к кровати. Люк заметил, что она села на самый краешек, чтобы не потревожить его. Она тихонько взяла его руку в свои.

– У тебя все получится, – твердо сказала она. – Ты найдешь женщину, которая будет любить тебя и твоих детей.

– Не знаю. Чем дальше, тем становится труднее. Они все одинаково хороши, невозможно выбрать.

Так чудесно было держать ее руку. Он подтянул ее ладонь к себе под щеку, чтобы она не могла отнять ее.

Его шершавая щетина оцарапала ей руку, и по всему ее телу побежали мурашки.

– Ты оцениваешь их по своему списку? Неужели больше ничто не помогает тебе различать их?

– Что, например?

Люку хотелось, чтобы она продолжала говорить. Ему необходимо было все время слышать ее голос.

– Например – твои собственные чувства. Они подскажут тебе, как сделать выбор.

– Не думаю, – ответил он с глубокой убежденностью в голосе.

– Откуда ты знаешь, ты ведь не даешь воли своим чувствам? Люк, ты просто не позволяешь себе влюбиться!

– Это мы уже проходили.

С его языка само собой слетело стандартное американское выражение, которое употребила Анна, говоря о своем замужестве. Видимо, болезнь ослабила бдительность Люка.