Фрэнк, недолго думая, отправился на вокзал и ещё до наступления сумерек приехал на станцию, где ему сообщили адрес дома девушки. Полицейский даже немного проводил Фрэнка, чтобы лучше объяснить дорогу, и по пути они разговорились. Оказалось, что молодой полицейский был одно время влюблён в Эмили, но давненько её не видел из-за того, что она переехала в Лондон, а сам он служит во Флитвике, ещё дальше от Лондона, но сегодня вместо другого его поставили на дежурство в Харлингтон.

Увидев в большом опустевшем доме только одного мужчину, представившегося отчимом Эмили, Фрэнк почувствовал разочарование. Отчим ему сообщил, что девушка, действительно, приезжала, но у неё внезапно случился сердечный приступ и она скоропостижно скончалась. При этом отчим всем своим видом изображал крайнюю скорбь по этому поводу. Фрэнк побледнел и ощутил, как почва уходит у него из-под ног. Только из-за этого отчим Эмили позволил Фрэнку присесть на стул, а то был готов уже закрыть дверь у него перед носом. И всё равно, как Фрэнк ни выспрашивал, он так и не смог получить от угрюмого и неприветливого хозяина никаких сведений о состоянии и пожеланиях Эмили перед внезапной кончиной. Фрэнк попросил показать её комнату, может, она что-то оставила для своего хорошего знакомого. Отчим пробурчал в ответ, что ничего Эмили никому не оставляла, сами можете посмотреть и убедиться, только недолго. Фрэнк зашёл в комнату и поначалу ничего не обнаружил, кроме весьма скромной, почти спартанской обстановки – в комнате давно никто не жил – и хотел уже уйти, но перед уходом заглянул под стол и кровать. И в дальнем углу под кроватью он увидел клочок бумаги, который тут же достал, но развернуть не успел, так как услышал шаги отчима по коридору. Фрэнк распрощался с хозяином, вышел из дома и в безопасном месте прочёл записку. В ней было всего четыре слова: «Умираю. Отчим подменил лекарства». Тогда Фрэнк вернулся к дому и, спрятавшись за деревом, увидел, как отчим вышел из дверей во двор, чтобы смести листья с дорожек. Фрэнк не смог удержаться от того, чтобы проникнуть теперь уже в незапертый дом и снова обследовать комнату Эмили, но отчим вернулся не вовремя, и Фрэнк только успел выскользнуть в какую-то дверь в конце коридора, которая, как оказалось, вела в подвал под домом. За дверью были ступеньки, ведущие вниз в темноту. Едва Фрэнк успел спуститься, как кто-то открыл дверь у него за спиной. Фрэнк шагнул в сторону и застыл в темноте, чтобы его не услышали. Это вернувшийся некстати отчим заглянул в подвал, прислушался, посветил в темноту карманным фонариком, а потом поднял в дом складную лестницу и запер дверь.

Фрэнк оказался в ловушке. У него была с собой зажигалка, которой он осветил подвал и увидел, что кроме ящиков с инструментами (в подвале было что-то вроде мастерской) там находятся водопроводные трубы, по которым вода доставлялась в дом. Невозможно представить себе, какую смесь чувств испытывал Фрэнк, оказавшись в тёмном подвале сразу после того, как узнал о кончине своей подруги. Сначала его охватило такое горе, что просто не хотелось жить. Потом нахлынули гнев, страстное желание отомстить. Он лупил кулаками по стенам, несколько раз в день стучал в дверь подвала, ведущую во двор, но она была настолько толстая и крепкая, что из дома его никто не услышал. Фрэнк ощущал себя как в могиле и постепенно смирился с мыслью, что ему придётся встретить в подвале свою смерть. Питаться ему было нечем, кроме воды из водопроводного крана, на которой Фрэнк продержался несколько дней, постепенно теряя силы, пока его не обнаружил подоспевший Алекс с полицейскими. Припёртый к стене отчим не стал дожидаться результатов эксгумации и признался в преступлении. Как оказалось, отчим подменил лекарства, которые девушка принимала перед сном, сильно превысив допустимую дозировку. Он пошёл на это, когда узнал от внезапно приехавшей девушки, что она собирается перебраться в Лондон окончательно и требует передать причитающуюся ей часть наследства, оставшегося после смерти матери. Отчим всячески юлил, разговор затянулся допоздна, и девушка осталась на ночь. У отчима уже были проблемы с деньгами, в перспективе его ожидало банкротство, и для того, чтобы отдать причитающиеся падчерице деньги, пришлось бы продать дом. Он не был уверен в том, что падчерица пойдёт на уступки, не такие у них сложились отношения. Но и убивать её он тоже не планировал, скорее хотел выключить на время из активной жизни, отправив падчерицу для начала в больницу. Но случилось то, что случилось.

Алекс вернулся в Лондон вместе с Фрэнком откармливать и утешать своего приятеля. А за успешное раскрытие дела начальника полицейских, приехавших с Алексом на место преступления, повысили и перевели на работу в Лондон. Так Алекс и инспектор Сомс стали друзьями.

Отчима Эмили осудили на большой тюремный срок. Окончательно опустевший дом продали за долги. Фрэнк не стал его покупать – он бы не смог жить там, где погибла его возлюбленная и где стены, деревья и само небо напоминали бы о ней…

«Только ты – звезда

В небесах моих…

И сияешь лишь

Для меня!»

(Теннесси Уильямс)

Ночь опустилась на продрогшие холмы и поля, в древности составлявшие гордость среднего Уэссекса. Пустынное шоссе замерло и, отгородившись от неба моросящим дождиком, окончательно скрыло свои очертания. Одинокий путник старался держаться невидимой твёрдой дороги, уворачиваясь от гибельного падения в скользкий овраг, и упрямо шёл на мигающие огни деревенских домов, до которых оставалось идти не менее получаса, а под дождём и того больше. Вынырнувшая из темноты проезжая машина вот-вот должна была окатить и без того промокшего путника серией свежих брызг, но, передумав, затормозила и остановилась, выхватив одинокую фигуру из темноты ярким светом фар. Водитель окликнул путника и тот, подумав, подошёл к распахнутой дверце и воспользовался любезным приглашением. В просторной машине обнаружился ещё один пассажир – высокий и прямой, как палка, с саквояжем под ногами. Ему не пришлось двигаться, так как места было предостаточно, и стекающая с новичка дождевая вода никак его не беспокоила.

– Алекс Сторджес, семейный юрист, – представился высокий.

– Очень приятно. Джо Милторп к вашим услугам, – откликнулся вошедший и снял шляпу, под которой немедленно образовалась новая лужа.

– А чем вы занимаетесь, позвольте полюбопытствовать?

– О, я местный гончар, возвращаюсь домой из соседней деревни. Вон мой дом с тремя освещёнными окнами. Слева от въезда в деревню.

– Мы вас доставим к нему в целости и сохранности, – заверил гончара водитель.

– Буду премного благодарен.

Гончар прокашлялся, прикрывая рот густой бородой, и попытался разглядеть водителя, но тот ни разу не обернулся к нему за время поездки. На вопросы Алекса, касающиеся стабильности спроса на посуду в этих местах, гончар отвечал уверенно, но односложно, не вдаваясь в подробности своей профессии: «Любая посуда – товар, знаете, бьющийся, и её просто так не заменишь ни деревянной, ни металлической».

Наконец машина свернула с основной дороги и подъехала к дому гончара. Гончар поблагодарил, закрыл дверцу и скрылся во тьме. «Видимо, гостеприимность не особо популярна в этих местах», – подумал Алекс, когда водитель разворачивал машину, чтобы продолжить свой прежний маршрут.

***

На обратном пути Алекс всё-таки решил на пару со своим водителем проведать недавнего попутчика – ему показалось, что по такой погоде можно легко подхватить какую-нибудь гадость, навроде пневмонии. Джо они не застали, зато познакомились с миссис Милторп, очаровательной деревенской женщиной на пятом десятке, чем-то сильно расстроенной. Из разговора выяснилось, что гончар Джо так и не появился в своём доме ни в ту ночь, когда его подвезла машина, ни в последующие дни и ночи. Алекс поинтересовался, не мог ли Джо пойти к своим родственникам или друзьям в деревне, но его супруга категорически отказалась признать, что таковые у пропавшего Джо могли быть в принципе, настолько уединённую жизнь вели Джо и его жена.