Ларс вскрикнул и тоже подбежал. Раненого привалили к стене и сделали ему перевязку, с большим трудом остановив кровь из раны. Ларс тут же предложил довезти раненого до ближайшего госпиталя. Винтер не терял сознания, но сильно ослаб и еле слышно попросил, чтобы все присутствующие проводили его. Драйден заколебался, но огласка дела была явно не в его интересах, и он, недолго поразмыслив, согласился. Раненого усадили полулёжа на заднем сиденье автомобиля, его при этом поддерживал Ларс, за руль сел Сторджес, а Драйден расположился на пассажирском сиденье слева от водителя.

Госпиталь Святой Елизаветы, двухэтажный и одной стороной примыкавший к небольшому парку, располагался всего в пяти милях от дома датчанина, и через четверть часа раненый уже лежал на каталке в приёмной палате. Чтобы не задерживать всех сопровождавших, врач разрешил остаться только одному, и Барт попросил, чтобы с ним побыл Драйден, с которым он страстно хотел поговорить наедине, видимо, извиниться и договориться о показаниях, которые, возможно, придётся давать вскоре представителям полиции.

Сторджес, посчитав, что его миссия на этом исполнена, оставил свою карточку Драйдену и Айнбиндеру, попрощался с ними и отправился в Рамсгейт, чтобы поскорее приступить к своим делам. После Рамсгейта ему нужно было ещё заехать к одной богатой вдовушке в Дувр, и пришлось очень сильно постараться, чтобы не отменить все запланированные визиты в ранее назначенные даты.

***

Прошла неделя. Сторджес завершил свои дела и перед возвращением домой решил поинтересоваться состоянием здоровья господина Винтера. В госпитале его ждала печальная весть: Барт Винтер скончался в тот же вечер, когда его доставили товарищи. Смерть наступила в результате ранения, произведенного холодным оружием. Да, разумеется, приезжала полиция и составила протокол. Но уже при поступлении в госпиталь раненый сообщил, что колющий удар он получил из-за собственной неосторожности, когда демонстрировал друзьям фехтовальный приём, которому научился ещё в юности, в пору пребывания в колледже. Шпага при этом сломалась, и осколок вошёл в его тело. На следствии коронер лишь подтвердил эту версию.

Тогда Алекс Сторджес направился по адресу Ларса и, хотя не предупреждал о своём визите, застал ветерана дома. Он хотел всего лишь высказать свои соболезнования и узнать, не требуется ли какая-то помощь от него, Сторджеса. Датчанин встретил его вполне приветливо:

– Мой друг, к чему так беспокоиться, если ничего уже не исправить? Очень, очень жаль, конечно, но былого не воротишь. Бедный Винтер… Я виноват, один я, во всём случившемся виноват только я. Добрый Барт защищал меня, мою честь… Если бы я мог повернуть время вспять! Если бы не моя несдержанность!

Гость и хозяин глотнули ещё скотча и помолчали пару минут. После чего Алекс решился расспросить про господина Драйдена, какие последствия всё случившееся имело для него лично.

– Как бы я к нему ни относился до этого несчастья, сейчас я благодарю Бога за то, что с Драйденом уже всё в порядке. Я его увидел впервые в поезде, раньше ничего о нём не слышал. Знакомство случайное, но, к несчастью, оказавшееся роковым. Мне показалось, что он был чем-то раздражён ещё до нашей встречи, а всё дальнейшее только усугубило его и без того не блестящие состояние и настроение.

– Вы виделись с ним после того дня, когда?..

– Нет, к сожалению… Но у меня есть его адрес. Где же?.. Да вот, – Ларс достал смятую карточку и разгладил её. На карточке значилось: «Реджинальд Драйден – рантье».

– На похоронах его не было, – продолжил Ларс. – Да и вообще я заметил крайне малое число провожающих. Винтер был не из этих мест, прибыл откуда-то с северо-запада. Он врач по профессии, и я пользовался его услугами, когда мне пришлось задержаться в Лондоне. Приехала пара каких-то человек непримечательной наружности, были местные служители церкви и закона, а ещё случайные зеваки.

– С какой целью он сюда ехал? И не удалось ли вам познакомиться с теми, кто его знал раньше?

– В чём заключалась цель его поездки? Знаете, я и сам до конца не понимаю… Кажется, какие-то родственники у него были в этих краях. Дальние или близкие? Не могу вам сказать… А вот насчёт тех, кто его провожал, вы можете поинтересоваться в местном храме – они перед уходом зашли туда и долго о чём-то беседовали с викарием.

– Не знаю, как вы, а я кому угодно могу подтвердить, что этот Винтер вёл себя до конца как настоящий герой, – заключил Айнбиндер.

«Смерть всегда нелепа и уродлива, в какие бы красивые одежды и слова её ни наряжали», – подумал поверенный. У него не осталось больше вопросов к Айнбиндеру, и он распрощался с хозяином, в одиночку доканчивавшим свои запасы виски, что явно не было для него ни в новинку, ни в тягость. А Сторджес, покинув его дом, почти дошагал до выезда, где оставил взятый в аренду автомобиль, но в последний момент свернул на дорогу к фехтовальному залу. Он ещё раз прокрутил в памяти картину происшествия, но, подойдя к входу в зал, не решился туда войти без разрешения хозяина. Он уже повернул было назад, но бросил взгляд на плиты дорожки, на которые, как он явственно помнил, стекали капли крови раненого, когда его переносили в машину. Сейчас ему не удалось обнаружить никаких следов. Если они и были когда-то, то их тщательно уничтожили.

Перед отъездом в Лондон он решил ещё посетить господина Драйдена по адресу, указанному в карточке, что передал ему Ларс.

***

Найти дом Реджинальда Драйдена оказалось несложным делом, так как он был хорошо виден с дороги и выгодно отличался от жилищ арендаторов. Колёса машины Алекса прошуршали до красивой кованой ограды, и звонок сообщил владельцу поместья о том, что к нему прибыли гости.

Драйден сам вышел навстречу. Он похвалил Сторджеса за то, что поверенный навестил эти места, чтобы «увидеться с добровольным изгнанником, проживающим в скучной глуши и уединении».

– Ну что вы, я бы никогда не решился нарушить ваш покой, если бы не дело… Ко мне обратился мой коллега, и по его просьбе… – Сторджес расположился в предложенном ему кресле. – Видите ли, я разыскиваю родственников господина Винтера. Речь идёт о выполнении некоторых его распоряжений.

– Закурите со мной? – Драйден раскрыл портсигар с дорогими сигаретами. – А я люблю побаловаться… Гарретт, принесите-ка, дорогой мой, нам ещё чаю.

– Слуги нынче и в правду очень дороги, – усмехнулся Драйден. – Так о чём мы?.. Да, насчёт родственников этого господина… Вы знаете, я с ним и знаком-то был очень недолго. Хотя, ко мне тут приходил недавно один человек, но меня не было дома. Вот, если позволите, записка от него.

Драйден достал листок бумаги из ящика комода. Прежде чем передать этот листок Сторджесу, Драйден поднес его близко к глазам, словно для того, чтобы удостовериться в том, что это именно то, что он искал.

– Да, это, кажется, она… Вот, возьмите, если хотите… Вы меня тоже застали совершенно случайно, я что-то в последнее время больше в городе предпочитаю проводить время.

– А мне нравится у вас. Чувствуются уход и рука хозяина. А что за скульптура у вас перед входом?

– Это там, где фонтан? Фигура ангела, да? Гарретт? – обратился Драйден к дворецкому.

– Сэр, это весенняя фея, по эскизу Артура Рэкхема выполнено, если позволите напомнить…

– Да-да, спасибо, именно это я и хотел сказать.

***

В Лондоне Сторджес вернулся к своему обычному распорядку жизни: принимал посетителей, получал и отправлял письма, выезжал на судебные слушания. Ничто не показывало, что данное дело его ещё как-то интересовало.

Однако, примерно через месяц, Сторджес наведался к своему хорошему знакомому – инспектору полиции Найджелу Сомсу. Разговаривали они долго и на разные темы. Но среди этих тем определённое время было отведено и недавней поездке Сторджеса в Рамсгейт, всем происшествиям, что её сопровождали, а также некоторым выводам и вопросам, оставшимся после неё.

Сторджес выражался при этом с осторожностью, кроме того, часть своих выводов он изложил в сослагательном наклонении, тем не менее ему удалось убедить инспектора принять участие в реализации одного плана.