Пристально разглядывая Араи, она увидела, что даже через плотный кафтан были видны рельефы его тела. Он подошел к Нинусу с улыбкой на лице и в знак приветствия ухватился за вытянутую руку Ассирийского Царя почти у локтя. Его рукопожатие показалось Нинусу резким и крепким.
– Приветствую тебя, Нинус! – торжественно произнес Араи, второй рукой похлопав его по предплечью, – Добро пожаловать в наши земли!
– Здравствуй, Араи! – лицо Нинуса озарила улыбка, – Мира и процветания твоему дому и Государству! – он сделал тоже самое.
– Благодарю тебя, мой друг! Того же благословения и тебе желаю, – Араи указал рукой на стол, что стоял в стороне, – Пройдем к тому столу и скрепим печатями наши намерения, а после начнем пиршество.
Нинус одобрительно кивнул. Под звуки музыки они расположились за заранее подготовленным столом, на котором лежало все, что необходимо для будущего мира: пергаменты, на которых на двух языках было написано соглашение, сургуч и свечи для его разогрева. Слуги подавали соглашения то одному Царю, то другому, меняя их местами. Каждый из них разливал подогретый слугами сургуч на соглашение и ставил печать своим перстнем, не снимая его с руки. Нинус краем глаза смотрел на Араи и удивлялся тому, что тот так легко согласился. Удивлялся и не верил своему счастью. Радостно поставив последнюю печать, он восторженно рассмеялся:
– Šulmu14!
– Šulmu, – с улыбкой повторил Армянский Царь. С этими словами они поднялись со своих мест и снова обменялись рукопожатием. После чего, не теряя времени, Нинус сказал:
– Владыка Урарту, прошу прими от нашего государства sullumme15, – он развернулся к своей свите и рукой велел вынести подарки. Слуги спешно вынесли в центр зала несколько больших сундуков медного цвета и открыли их, чтобы показать Государю. В них были плотные, но легкие ткани из льна самых разных оттенков, украшения из золота, латунные статуи, ассирийские сладости и многое другое. Окинув взглядом сундуки, Араи широко улыбнулся своему союзнику. Такой жест был очень дорог ему, ведь говорил об истинных намерениях. И Араи не ошибался. Несмотря на постоянную вражду между их государствами, ни ему, ни Нинусу война не нужна была. Достаточно было кочевых племен, которые набегами периодически пытались ограбить или вовсе выцепить те или иные территории.
Араи повернулся к залу и громко объявил:
– Да начнется пир! – зал взвыл ликованием. Всё. Мир подписан, а значит, молодые сыны останутся в своих домах, а их девы дадут потомство. Народы будут расти. Нинус тоже обрадовался, понимая, что угодил Царю Армянскому. Араи украдкой посмотрел на Нуарт и увидел, что она тепло улыбается, смотря на них.
Слуги засуетились, быстро наполняя столы яствами. Фрукты, дичь, рыба и вино рекой – огромное количество блюд и кувшинов были расставлены перед гостями. Царь и Царица Армении сидели во главе стола с одной стороны, окруженные своими подданными, а правители Ассирии расположились на противоположной стороне, также вместе со своей свитой. Первые кубки подняли Цари в честь подписанного мира, обменявшись благословениями. Веселье и смех залили Тронный зал. Вельможи шутили, музыка играла, беседа шла своим чередом. Но все это время, так или иначе, Семирамида забрасывала Араи вопросами разного рода с завидным упорством. Ее интересовало какое вино им разливают в кубки, кто сшил гобелен, что висит на стене, о чем рассказывает мелодия, которую исполняют гусаны и многое другое. Она всячески пыталась обратить на себя внимание Государя, когда как Нинуса это только веселило. Он оправдывал это тем, что женщины очень любопытные создания и, что очень важно, это любопытство удовлетворять. Араи отвечал на каждый ее вопрос со всей вежливостью и невозмутимостью, смотря холодным взглядом. Ему стала очевидной причина, по которой любопытство появилось в голове Ассирийской Царицы, ведь и он о ней слышал прежде – о ее необузданности, сладострастности и ненасытности. Он также видел, как она смотрела на него. Но, что больше всего ему не нравилось, так это то, что все это слышала Нуарт, которая иногда украдкой поднимала на него немного опечаленный взгляд, пытаясь понять, что он чувствует, когда к нему обращается Семирамида, так открыто и так дерзко. Араи, в свою очередь, ждал с нетерпением, когда можно будет уйти с пиршества, ведь ему нужно было успокоить свою возлюбленную, хоть он знал наверняка, что она постарается скрыть, что огорчена и сама не станет ничего говорить.
Семирамида заметила, что помимо манящей красоты, Араи был очень умен. Она с удовольствием слушала его речи, особенно если он поддерживал рассказ кого-то из князей, не забывая при этом шутить, отчего музыку мог резко перебить громкий смех гостей. Но в какой-то момент она вдруг осознала, что ей мало просто провести с ним одну ночь… Нет-нет, ей нужны тысячи ночей. Она должна стать его Царицей… Не важно здесь или в Ассирии, не важно какой ценой. Резко бросив взгляд на Нинуса, она поняла, что ее ничего не остановит, а посмотрев на Нуарт, которая наблюдала за общим разговором, и вовсе начала обдумывать, как получить желаемое.
Через некоторое время, когда Солнце решило вздремнуть, а Луна, наоборот, начала пробуждаться пир подошел к концу. Цари пожелали друг другу доброй ночи и отправились каждый в свое крыло. Проходя по дворцу, Семирамида жадно рассматривала убранство, ей было интересно, как живет тот, кто захватил ее разум, абсолютно не замечая, что при этом говорит Нинус.
Араи и Нуарт шли в свои покои, как вдруг он резко взял ее на руки, отчего она ахнула от неожиданности, а потом рассмеялась. Он донес ее до опочивальни и когда за ними закрылись двери, посадил ее на ложе, приклонив перед ней колени.
– Поведай мне, Im Aregak, почему у моего цветка столь печальные глаза? – он улыбнулся ей слегка, и заметил, что она удивилась его вопросу, а точнее, его наблюдательности, ведь она отчаянно старалась не показывать своих мыслей. Нуарт смущенно опустила глаза:
– Они вовсе не печальны, мой Царь, – еле выдавила она из себя, стараясь скрыть свои переживания. Он мягко коснулся ее подбородка и приподнял ее лицо, чтобы она вновь посмотрела ему в глаза. Чувства, что душили ее весь вечер, сдавили ей грудь, не давая полноценно дышать.
– Клянусь Богами, никто и никогда не сможет обратить на себя мой взор и тем более мои чувства, ведь я уже нашел свой нежный цветок в божественном саду, – он рассматривал ее лицо с любовью. От этих слов к ее глазам подступили слезы, а губы задрожали. И будучи не в силах больше сдерживаться, она бросилась к нему в объятия, тихо заливаясь слезами. Он обнял ее нежно в ответ, гладя одной рукой по голове.
– Мой Араи, – еле слышно произнесла она, – Мне так страшно…
– Почему, Любовь моя?
– Не знаю, не могу объяснить, – она покачала головой, – Это соглашение, эта женщина… Словно нет искренности в их действиях, – он вслушивался в ее слова внимательно, анализируя все, что было на пиру, а потом, отстранившись, посмотрел ей в глаза.
– Я понимаю, какие опасения могут быть в твоем сердце, – он вытер слезы с ее лица, – Но ты должна помнить одно – чтобы не уготовила нам наша судьба, мы пройдем ее дороги вместе, – задержав на несколько секунд свой взор на ней, он поцеловал ее в губы.
Спустя некоторое время, успокоив ее окончательно, он смотрел на ее безмятежный сон и пытался понять природу ее страхов. Прежде спокойная Нуарт была охвачена тревогой и это не могло не беспокоить его самого. Так много соглашений было подписано, так много гостей съезжалось к ним каждый раз, но никогда она не говорила про недоверие. Нинус показался ему достаточно открытым и честным и именно поэтому его мучали предположения.
Той ночью он так и не сомкнул глаз.
ℵ ℵ ℵ
Ассирийские правители гостили в Урарту еще неделю, а затем отправились обратно преисполненные самых больших надежд, но, к сожалению, у каждого из них они были свои. Армянские Царь и Царица, проводив гостей, вздохнули с облегчением, начав приготовления к празднику весеннего сева.
