— Не уверена насчет клана волков.

— Десандра всегда голосует в твою пользу, — обратился ко мне Барабас. — Она часто говорит провокационные вещи, чтобы взбаламутить воду, но она всегда тебя поддерживает.

Клан буда, клан медведей и клан волков — это примерно половина Стаи. Джим столкнется с гражданской войной.

— Джим, скорее, мыслит в долгосрочной перспективе, — сказал Кристофер.

Кэрран повернулся к нему.

— Поясни.

— Люди всегда скучают по старым добрым временам, — продолжил Кристофер задумчиво. — Мы смотрим на прошлое сквозь розовые очки.

— Я не собираюсь отбирать Стаю у Джима, — сказал Кэрран. — Он это знает. Джим параноик, но он куда более толковый Царь Зверей.

— Но у него нет твоего очарования, — возразил Барабас. — Он очень редко рычит и заставляет всех подчиняться.

— Люди как личности умны, — сказал Кристофер. — Однако, как политические единицы — очень привередливы. Их тянет к символам силы и власти. И того, и другого у тебя больше, чем у Джима.

— Полагаете, он надеется, что Роланд меня устранит? — невозмутимо спросил Кэрран.

— Причем тут ты. — Кристофер посмотрел на Конлана.

Нет. Я бы могла поверить, что Джим не станет лезть в бой, но он не посмеет зайти так далеко.

— Он не посмеет, — прорычала я.

— Сейчас он знает, что Конлан может оборачиваться или подозревает, что он сможет сделать это в будущем, — продолжил Кристофер. — Оборотни уже сейчас слагают о тебе истории. Через пару десятилетий, они превратятся в легенды. Если Конлану позволят вырасти, то он будет сыном первого Царя Зверей, человека, который создал Стаю, человека, который правил и не знал себе равных. Он будет обладать физической силой Первого и улучшенной способностью оборачиваться. Он будет прирожденным лидером. Если ты увидишь сорняк у себя в саду, то сразу же его вырвешь, пока он маленький и слабый, или же подождешь, пока он вырастет?

— Бред, — фыркнула я.

— В своей прошлой жизни я был легатом Златого Легиона, — вкрадчиво напомнил мне Кристофер. — Мое существование зависело от устранения соперников до того, как они набирали силу. Я мог бы устранить вашего сына сейчас так, что вы бы никогда не догадались о моей причастности. К примеру, налет тайной команды Роланда на клановый дом бабушки и дедушки, пока ваш сын там. Все были бы убиты. Ужасная трагедия, настоящее зверство. Конечно, это вызвало бы гнев, но еще и подпитало страх. Напуганные люди цепляются за знакомых лидеров. Что касается вас двоих, то мало что может быть более серьезным испытанием для брака, чем смерть ребенка.

Как я это ненавижу. Ненавижу сидеть и представлять, как люди, которых мы считаем друзьями, планируют убийство моего ребенка. Что-то очень не так с миром, если в нем просто допускается такая возможность.

— Что нам делать? Мы должны предупредить их, что это может случиться, но мы не можем рассказать Мэхону, — сказала я. — Если он что-то заподозрит, то с ревом ворвется в Крепость и сам окажется убитым или убьет кого-то еще.

— Мы предупредим Марту, — повернулся ко мне Кэрран.

Марта будет защищать Конлана до последнего дыхания. В моем воображении промелькнула картина ее искореженного, окровавленного тела, свернувшегося на полу вокруг моего сына. Это уже слишком. Я встала.

Кэрран с тревогой посмотрел на меня.

— Дайте мне минуту.

Я открыла дверь и ступила на главный этаж Гильдии. Наемники перемещались туда-сюда, некоторые усталые и покрытые грязью или кровью после халтурок; другие, чистые и скучающие, ждущие своего часа. Группа элитной команды Кэррана сидела на возвышении, набивая рты. Еда в столовой Гильдии превратилась из помоев в легендарную. Оборотни могли бросать друг другу смертельный вызов за власть и превращаться в психопатов-убийц, но они смертельно оскорблялись, если им давали плохую еду. Когда Кэрран впервые почувствовал запах еды из старой столовой, его затошнило. Он произвел капитальный ремонт столовой, как только у него появилась такая возможность.

Наемники ухмылялись. Элла, миниатюрная и хорошенькая, что-то сказала. Чарли парировал в ответ, его глаза сузились до щелочек. Дуглас Кинг откинулся на спинку стула своим массивным телом шести футов пяти дюймов и рассмеялся, свет отразился от его лысой головы и от беспорядочно вытатуированных на ней глифов и рун. Мужчина был одержим «магическими рунами». Торговцы оружием в Атланте знали это и всегда продавали ему барахло, потому что он покупал все, что угодно, лишь бы на нем была какая-нибудь таинственная надпись. На последнем мече, который он купил, было выгравировано слово на древнем футарке[5]. Он принес его мне прочитать. Там было фонетически написано «ПРИДУРОК» скандинавскими рунами. Он едва пережил разочарование.

Несколько лет назад я бы пошла и посидела там с ними. Тогда мне было наплевать на весь мир. Больше всего меня беспокоила оплата моих скудных счетов и попытки заработать на новую пару обуви.

Внезапно я почувствовала тоску, но не по дому, а по другому времени и другой себе. Я ни за кого не отвечаю. Я не защищаю город. Я не жена. Я не мама. Я — просто я.

Именно такой меня хотел видеть Ворон. Я была его версией стрелком-одиночкой. Без связей, без корней, без привязанности к друзьям или вещам. Тогда я могла в любой момент сорваться и исчезнуть, и никто бы не забеспокоился. Я была безымянной наемницей, сама себе на уме. Но внутри я была все той же. Все еще убийцей, все еще дочерью Роланда. Руки все еще были в крови, и никакое количество магии не могло превратить эту кровь в пыль.

Тогда я произнесла перед Кэрраном речь. Я не могла точно вспомнить, что я сказала, что-то о том, чтобы затащить свое избитое тело в темный пустой дом. Никого не волновало, доберусь ли я до дома. Никто не дожидался меня, никто не обрабатывал мои раны, никто не готовил мне чашку кофе и не спрашивал, как прошел мой день. Когда я думала об этом сейчас, мои воспоминания о том времени казались серыми, словно из них выщелкали все краски.

Когда я думала о своем доме сейчас, он представлялся мне наполненным теплом и светом. Там всегда пахло жареным мясом, свежим пирогом или свежезаваренным кофе. Это был мой маленький гостеприимный и комфортный кусочек мира, место, которое я построила с Кэрраном. Место для Конлана. Место, которому я принадлежала.

Кристофер был прав. Мы смотрели на прошлое сквозь розовые очки.

Я выбрала эту новую жизнь. Я выстраивала ее день за днем. У меня были друзья, у меня был муж, который любил меня, у меня был сын и город, который нужно было защищать. Стоя здесь, погрязая в жалости к себе и гадая, кто может предать меня следующим, и как я буду с этим справляться, я ничего не добьюсь.

Я не добилась никакого прогресса в деле Серенбе. Я все еще понятия не имела, кто прислал мне коробку. Я должна была придумать, как защитить Конлана. Я должна воспользовался этим моментом, выбросил все свои «горе мне» из головы и сделать все остальные вещи, которые должна довести до конца.

За столом Дуглас обнажил правую руку и согнул, демонстрируя бицепс размером с бейсбольный мяч. Да, да, ты большой и могучий. И еще новая татуировка.

Погодите-ка.

Я оттолкнулась от стены и направилась прямиком к Дугласу.

— Привет, Дэниелс, — ухмыльнулась мне Элла.

— Лен-на-арт, — пропел Чарли. — Она уже Леннарт как два года. Кукушку поправь, Элль.

— Свежая татуха? — спросила я Дугласа.

Он обнажил ровные белые зубы.

— Да. — Он постучал по руке, все еще красной от забивания. Змея в форме косой буквы S. Между петлями змеи сломанная стрела образовывала букву Z, участок с оперением вертикальный, остальная часть стрелы проходит через петли по диагонали, и последняя часть, с наконечником стрелы, направлена вниз.

Я почти услышала щелчок, когда кусочки пазла сложились в моей голове.

— Шотландская, — сказал он.

— Пиктская, — поправила я. — Крутая.

Я развернулась и направилась в свой небольшой кабинет.