— Мы гнались за ним всю дорогу от Пантерсвилля, — добавила Элла.

Все любопытнее и любопытнее.

— Спасибо, что пришли!

— Где будет бой? — спросил Дуглас.

— Я уже всех убила, — сказала я. — В следующий раз надо будет быть быстрее.

Они засмеялись от моих слов, и я побежала к «Джипу». Пять минут спустя мы выехали со стоянки.

— Как ты узнал, где меня найти?

— Просто у меня было предчувствие, — сказал он.

— И все? Предчувствие?

Он кивнул.

Странно.

Возможно, это была я. Возможно, я подсознательно позвала его во время боя. Я должна буду спросить Эрру, возможно ли такое.

— Что происходит с твоими волосами? — спросила я.

— Я не знаю. Они растут.

— У нас скоро будет еще одна вспышка?

— Я не знаю. Насколько серьезной была драка?

— Несерьезной.

— Не вешай мне лапшу на уши, — тихо сказал он. — Ты аж в Казино отправилась.

— Я испугалась. Она сказала, что убьет нашего сына и съест его. Я разбила ей лицо. Это было чересчур.

Он протянул руку и сжал мою.

— Кэрран, он не умеет маскироваться. С тех пор, как он обратился, он сияет как звезда. И я так привыкла к тому, что он со мной, мне даже в голову не приходило, что его можно выследить. Так она нашла нас. Я подвергла нашего ребенка опасности.

— Все хорошо. — Он снова сжал мою руку. — Ты защитила его. Ты всегда будешь защищать его. Ты его мама. Им пришлось бы убить нас обоих, чтобы добраться до него. Подумай об этом.

Они должны будут пройти через нас двоих. Многие пытались раньше, и все потерпели неудачу. Даже мой отец.

— У нас все получится, — сказал он. — Мы убьем их всех.

Наш сын сопел в автомобильном кресле, ни о чем не заботясь. Как и следовало.

Кэрран был прав. Мы убьем их всех.

* * *

КОГДА-ТО Гильдия размещалась в высококлассном отеле на окраине Бакхеда. Высотные здания плохо переносили магию, и отель не стал исключением. Его блестящая башня отломилась и рухнула, оставив пятиэтажный огрызок. Гильдия соорудила импровизированную крышу, немного почистила ее и на этом успокоилась.

Пару лет назад, когда Гильдия балансировала на грани банкротства, гигант своими кулаками произвел несколько захватывающих модификаций крыши, что вынудило ее реконструировать. Примерно в то же время Кэрран и Барабас присоединились к Гильдии и, в конце концов, захватили ее. Барабас руководил административной частью, Кэрран стал мастером Гильдии, а полтора года назад наемники единогласно выбрали меня управляющим, что означало, что всякий раз, когда у наемников возникали проблемы или претензии к кому-либо из них, они бежали ко мне, и я это исправляла. Мне нужна была дополнительная ответственность, как дырка в голове. На самом деле, меня даже не было на собрании, потому что я задержалась, вытуривая домового из местной средней школы. Наемники удачно проголосовали в мое отсутствие, а затем вручили мне свиток управляющего, когда я появилась, истекая слизью и вытаскивая грязь из волос.

Боб из «Четырех всадников» до меня занимал неофициальную должность управляющего и, по-видимому, выставил свою кандидатуру, но после того, как он попытался совершить налет на пенсионный фонд, его репутация на улице сильно пострадала. Он так и не проникся теплотой ни ко мне, ни к Кэррану. Его Пушистость, никогда не тратил ресурсы впустую, отправив его в Джексонвилль, руководить совершенно новым филиалом Гильдии. В течение трех месяцев Боб пытался устроить переворот и провозгласить независимость, и Гильдия Джексонвилля исключила его. Мы понятия не имели, где он был и что делал.

Одним из первых, что мы втроем сделали, было восстановление самой Гильдии. Кэрран укреплял каждое место, в котором обосновывался. Мне пришлось отговорить его от возведения стен в нашем районе. Но с Гильдией мы с Барабасом дали ему полную свободу действий. В некоторых битвах не стоило участвовать.

Стены были укреплены, новая каменная кладка органично вписалась в остовы отеля. На верхнем этаже были прорези для стрел. Здание венчала совершенно новая крыша, оснащенная четырьмя гаубицами и четырьмя магическими баллистами. Вход преграждала массивная металлическая дверь, а за ней была вторая дверь на случай, если кто-то взломает первую. Удивительно, что он не вырыл ров вокруг этого места.

Мы припарковались и зашли внутрь. Конлан все еще дрых, поэтому Кэрран нес его в автокресле. Внутри Гильдия соответствовала внешнему виду: чистая, функциональная, профессиональная. Я кивнула Клерку за стойкой, и мы повернули налево, к стеклянным стенам офиса Барабаса.

Бывший юрист Стаи и нынешний администратор Гильдии сидел за своим столом. Худощавый, жилистый, бледный, Барабаса хотелось назвать одним словом: острый. Острые глаза, острые зубы, острый ум. Даже его ярко-рыжие волосы, которые стояли торчком, похожие на лес иголок, производили впечатление остроты.

Кристофер сидел в кресле и читал книгу. Когда я увидела его в первый раз, он был заперт в клетке. Он выглядел хрупким, словно призрак человека, с такими светлыми волосами, что они казались бесцветными. Несмотря на то, что мы с Барабасом пытались заставить его есть, он выглядел так примерно два года, пока, наконец, не вспомнил о своих способностях. Кристофер был теофагом. Мой отец пытался объединить его с Деймосом, греческим богом ужаса. Кристофер сопротивлялся, и в последнем отчаянном акте неповиновения Кристофер разрушил свой собственный разум. В наказание Роланд отдал то, что осталось от Кристофера, под нежную опеку своего военачальника, Хью д'Амбрея.

Теперь он был широкоплечим и мускулистым, с мощным атлетическим телосложением. Там, где Барабас был воплощением резких линий и быстрых, точных движений, Кристофер обладал своего рода тихим спокойствием. Сейчас, сидя в кресле с книгой, он казался почти неподвижным. Конечно, затишье длилось только до тех пор, пока Барабасу или кому-то из нас не угрожали, а затем у Кристофера вырастали крылья и клыки, и он впадал в неистовство. Человеческое и божественное слилось в Кристофере, но человек одержал верх над божеством. Барабас всегда был параноиком, опасаясь, что люди начнут поклоняться Кристоферу и равновесие качнется в другую сторону, но пока этого не произошло.

Они были такими разными. Кристофер был влюблен в Барабаса. Барабас любил его в ответ, но поскольку он заботился о Кристофере, в то время когда его разум был разрушен, он столкнулся с этической дилеммой. В последний раз, когда мы говорили об этом, он беспокоился, что чувства Кристофера были не любовью, а неуместной привязанностью к смотрителю. Барабас не хотел пользоваться ситуацией. Они продолжали жить в том же доме. Они выглядели как пара. Они вели себя как пара. Ни один из них добровольно не сообщил никакой информации о своих отношениях. Мы уважали их частную жизнь, и никто не спрашивал.

Оба мужчины посмотрели на нас.

— Плохие новости? — спросил Барабас.

— Да. — Я закрыла за нами дверь. Кэрран осторожно положил Конлана на большую подушку на полу. Оборотни питали нечестивую любовь к напольным подушкам, и хотя Барабас большую часть дня проводил в кресле, он не отказывался от них.

Я села на другой стул.

Барабас фыркнул в сторону Конлана.

— Что изменилось? Что-то изменилось.

— Он перекинулся, — тихо сказал Кэрран.

Барабас сел прямее. Светлые брови Кристофера поползли вверх.

— Он такой же необычный, как ты? — спросил Барабас Кэррана.

— Хуже, — ответила я.

— Чем хуже? — спросил Кристофер.

— Он может сохранять форму воина, — сказал Кэрран.

Барабас поперхнулся воздухом.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что он может сохранять форму воина? Как долго?

— Столько, сколько захочет, — сказал Кэрран.

— Кроме этого, он не умеет маскироваться, — сказала я. — Получается, любой, кто знаком с моей магической подписью или Роланда, может выследить его. Сегодня утром на нас напала сахану. Я убила ее, но, по словам Роберта, в городе Рейзер. Мой отец, должно быть, отдал общий приказ убить моего сына. Так что их будет больше.