Плохая идея что-то чувствовать к своему телохранителю. Думать о нем, когда совсем скоро собираешься выходить замуж за другого. Плохая идея – любовь. Ведь это слабость, уязвимость и зависимость. В мире, где мы живём, этому чувству просто не выжить. Любовь – слишком слабое звено в круговороте нашей жизни.

И если ты желаешь жизни тому, кого любишь, лучше отпустить. Не ввязываться в эту пучину.

Как только Рицци увидит хоть толику чувств в сторону Даниэля, он убьёт его.

Незамедлительно.

От неприятных и пугающих мыслей скручивает живот. Быстро отвожу взгляд, пытаясь как можно лучше показать негодование и усмешку на лице.

– Не пойму, – говорю Вив, – О чем идёт речь?

– Ты прекрасно знаешь «о ком» – продолжает она, разворачивая нас в сторону зеркала, – Если кто-то…

– Ничего нет и не будет, Вив, – строго перебиваю, разглаживая подол платья и небрежно улыбаясь. – Я знаю, к чему это приведёт, – сглатываю ком, чувствуя, как руки сжимаются в кулак.

Я знаю, к чему это приведёт, и никогда не позволю этому случится.

– Ладно, – кивает девушка, – Тебе понравилось? Или посмотрим ещё что-то? – уже более громко объявляет она.

Качаю головой, довольно разглядывая свое отражение.

– Нет. Я беру его.

☆☆☆

Насколько бы человек не шёл против всех. Был сильным и не сломленным, приходит момент, когда эта сталь ломается. На мелкие кусочки, оставляя после себя лишь пепел воспоминаний.

Сегодня, именно так, ломаюсь я. Моему протесту приходит конец.

Разговор с Вивьен дал понять: мои мечты за гранью нашей реальности. Этому не сбыться. Это доказало и то, что сегодня нашли труп дочери дона Ирландского клана – Ады Каллахан. Она была не одна утоплена в море, но и её возлюбленный.

Слухи об этой паре ходили по всему Синдикату очень давно. Девушка влюбилась в парня, который никак не относился к нашему миру. Её родители были против этого союза.

Недавно, состоялась её помолвка с племянником семьи Конселло – Армандо Конселло. Думаю, вы сами понимаете, на какой шаг пошли девушка с возлюбленным. Они не смогли быть вместе здесь, и выбрали смерть.

Это окончательно рушит мою веру, что, существуя «здесь», я смогу выйти замуж по любви или обрести ее.

Но сейчас, когда Мартина с мужем сидят напротив, и сестра смотрит на мужа с такой любовью, что вся гниль меркнет на фоне ее сверкающих глаз, мне начинает казаться, что все не так сложно. Нужно лишь терпения. Если Тина смогла, разве не смогу и я?

– Очень рад, что скоро мы породнимся дважды, – улыбается во все зубы Грек Романо, свекор сестры.

Он значительно постарел за время, когда я видела его год назад, на приёме синдиката. Приём проходит каждое лето. Помню, как тогда, меня почти бросили в объятия Рицци и заставили танцевать. Он был намного сдержаннее прежде, но особого доверия не вызывал.

Сейчас, две семьи устроились в гостиной, ожидая, когда всех позовут ко столу.

Сестра собственнически держит руку на бедре мужа. Она улыбается и громко смеется, уже совсем не такая, как прежде. Тина не боится отца. Не боится взболтать лишнего, а потом получить от него. Не боится высказаться и поднять взгляд, чтобы посмотреть в глаза отца без капельки страха.

Я горжусь ею. Она больше не боится. И причина сидит рядом. Сестра однажды призналась, что Моро не терпит насилия, хотя рос в такой жестокости. И когда узнал о том, что творится в нашем доме, пришел в ярость. Видимо поэтому, взгляд серых глаз ожесточался, как только встречался с Марко.

Грек и Аманда Романо справа от них, а Рицци с младшей сестрой устроились с левой стороны. Марко, Вивьен и бабушка Кора сидят во главе, радостно принимая слова главы Чикаго.

– Это хорошее решение. Очень надеюсь, что в скором свете мы увидим и внуков, – отец улыбался во все зубы, смотря на Тину, а я прекрасно вижу с какой силой сестра держит улыбку на лице.

Прошло пять лет с их брака, а детей все еще не было. Конечно, это вызывает негодование, но никто ничего не говорит против, после того как Моро сказал, что они сами решают, когда завести детей, и это не наше чертово дело. Его с Тиной все устраивает. Но только я знаю, насколько сильно они ждут этого. Но не могут.

После этого взгляд Марко плывёт к нам, и снова его губы тянутся в ухмылке.

– Наследники – это хорошо, – говорит он Рицци, и тот кивает, отвечая кратким «не могу поспорить».

За пять лет, после свадьбы сестры, он возмужал. Больше нет того ребячества в глазах. Рицци мог кинуть несколько мерзких шуток, но этим и ограничивался. Да, признаю, он раздражает меня не так уж сильно, как несколько лет назад. Но это не меняет сути дела. Я по-прежнему не хочу за него замуж.

– Пройдемте за стол, – встав и выпрямившись, объявляет Вивьен.

За ней, в знак уважения, поднимаются и мужчины, а после все остальные.

– Горячее уже подали.

Над едой знатно постарались, и несмотря на то, что с утра, через горло не проходил и кусочек, в животе заурчало от изобилия блюд на столе.

Здесь и канапе, и карпаччо7*, и корзинки с фирменным сырным соусом Вивьен. На горячее – жаркое с говядиной и ризотто. На десерт ждал тирамису.

Дожидаюсь, пока все сядут, и делаю глубокий вдох, когда прохожу ко столу. Рицци отодвигает мне стул, прямо возле себя и Тины. Все было устроено специально. Теперь он сидит рядом.

Домработницы принимаются наполнять стаканы красным и белым вином. Отдаю предпочтение белому, когда предлагают выбрать. Хоть где-то.

Гостиная наполняется звуками столовых приборов, сдержанных смехов и разговор. Мужчины, как и всегда, обсуждают дела Синдиката, а женщины тем временем берутся за обсуждения последних событий семьи умершей девушки.

– Не понимаю, как они могли не уследить. Теперь разожгутся сплетни. Их семья опорочена, – тараторит Аманда Романо.

Ее белобрысые волосы гладко уложены в конский хвост. Эта женщина всегда любила статно одеваться. Сегодня на ней шикарный костюм от «Gucci», а на губах ярко-бордовая помада. Она, жестикулируя, говорит о том, что девушка дурочка, раз пошла против воли отца.

Сжимаю вилку в руках. Хочется заткнуть её.

Любовь не выбирают. Она выбирает тебя.

А еще мы не вправе осуждать других.

Внутри горит желание закричать, что никто не вправе решать за нас. В смерти девушки виноваты ее родители. Никто иной.

Но я молчу, уткнувшись в тарелку, пытаясь пропустить через глотку хотя бы кусочек карпаччо. Пить вино на голодный желудок не особо хорошее решение, но не могу с собой ничего поделать. Только и делаю, что глотаю алкоголь, лишь бы не пересыхало горло.

– Слышали о твоих проблемах, Марко, – заявляет Грек.

Все замолкают, прислушиваясь к разговору верхней части стола, где сидят мужчины. Отец хмурит брови, недоумевая. Он ненавидел, когда указывали на его же проблемы.

– У меня нет никаких проблем, – начинает он, но собеседник прерывает.

– Я про Конселло, – сдержанно отвечает Грек, – До нас дошли слухи, что они совершили покушение на твою младшую дочь, – снова делаю глоток вина. Идет уже третий бокал.

Нужно притормозить, но остановиться получается плохо.

Вот бы меня здесь не было. Я бы согласилась снова окунуться в воду и дать спасти себя Даниэлю, но не этот разговор.

Кстати, о последнем. Он пропал с поля зрения, как только порог нашего дома перешагнули Романо.

Пытаюсь провалиться сквозь землю, когда Марко встречается со мной взглядом, прожигая во лбу дыру. А может он уже пустил мне пулю в лоб?

Я понимаю его злость. Ведь покушение было на меня. Значит, Конселло желают взять меня в заложники. И прекрасно знаю, что стала их целью.

– Мы с Конселло не в самых хороших отношениях, – отнекивается от главной темы отец, отводя пристальный взгляд с моей персоны.

– Вы убили его единственного сына, – неожиданно подает голос Моро, – За это убивают, синьор. И, если мы говорим о помолвке моего брата и вашей дочери, – его ожесточённые взгляд направляется на меня, что хочется бежать. Боже, ну почему все смотрят на меня? – Тогда, то, что они взялись за вашу дочь, может доставить проблем и нам.