Теперь представьте, если бы я была мальчиком, он с гордостью приобнял бы за плечи и представил бы как своего наследника. А сейчас я лишь кусок мусора, от которого он не прочь избавиться. Отец избавился от Тины, и теперь пришла моя очередь.

В один из вечеров за ужином, он объявил о своём решении. Вот я немного подрасту, и начнём искать мне жениха. Он уже знает несколько кандидатов. В тот день Тина крепко сжимала мою руку под столом, пока я до боли цеплялась за салфетку. Сестра жестом умоляла молчать, но я не смогла.

«Только через мой труп» – ответила в тот вечер.

Думаю, не стоит говорить, чем все закончилось. В школу я не ходила две недели.

– Какие красавицы, – ответил Дон Чикагского наряда, – У меня два сына, Марко. Нам с тобой очень повезло.

Отец с хитрой ухмылкой глазел на меня, казалось, уже что-то продумывая.

Поежилась и скривила лицо от пристального взгляда. Хотелось оскалиться. Сказать: «да пошёл ты». Повернутся и уйти. Но я терплю.

Отвернулась от отца и встретилась с заинтересованным взглядом Рицци. Он улыбался мне, будто уже считал своей.

Я могла терпеть многое. Но не это.

Медленно подняла правую руку и почесывая подбородок, демонстративно показывая средний палец. Он заметил. Впрочем, как и его брат и сестра. Благо родители были заняты разговорами.

– Я отлучусь на минуту, – предупредила маму, собираясь уйти.

Она посмотрела смирительно. Явно понимая, что это никакая не минута. Я убегала.

Быстро и незаметно прошла сквозь толпу и выбралась на улицу. Прохладный летний ветер колыхнул по лицу. Сделала глубокий вдох. Прикрыла глаза, ощущая шум бьющихся об берег волн и запаха моря. Мы жили у берега. И этот звук, каждый раз, действовал как бальзам на душу. Словно затыкал мысли внутри. Заставлял их молчать. Море забирало свое.

Если пойду к берегу, исчезнув с праздника, отец разозлиться и решит выместить злость на маме. Послала эту мысль прочь. Сегодня без моря.

Быстро спустилась по лестнице, вступаю на газон и снимаю туфли.

Боже! Блаженство!

Босой шагала по свежей траве, приятно щекочущую ступни. С губ сорвался усталый вздох. Прикрыла глаза.

Увидела бы мама, улыбнулась бы моему ребячеству.

Конечно, я была не одна. Лоан стоял возле лестницы, ожидая. Он знал, как держать личные граница. Ещё один плюс в его сторону.

– Тоже удивляюсь, как женщины ходят на таких высоченных каблуках, – послышался самодовольный голос позади.

Оборачиваюсь, встречаясь с серебряной маской.

Рицци стоял на бордюре, топчась на месте. Игнорирую парня, желая его ухода. И Лоан, удивительно, стоял на месте, не делая ни шагу. Он молча наблюдал. Даже не подойдёт?

– Ты не пойдёшь? – указал подбородком Рицци в сторону летнего зала.

Двери были открыты на распашку. Теплые оттенки света падали на улицу, как и шум бокалов, вместе со смехом гостей. Наверное, если бы за этой дверью были бы мои друзья (которых нет), или простое желание (которого тоже нет), я могла бы там быть. Но сейчас, за ней скрывалось лишь одно лицемерие, зависть и высокомерие. Бездушные оболочки. Без сердца и любви. Интересно, кто-нибудь там мог любить? Искренне, по-настоящему?

Я молчала, полностью игнорируя парня.

– Тебе язык отрезали? – злился Рицци.

Мысленно потираю руки. Я могла профессионально выводить любого из себя. Прямое доказательство – мой отец. Выводила его из себя лишь одним своим существованием.

– А тебе мозги? – съязвила в ответ, оскалив саркастичную ухмылку.

– Оу, – вытянул он губы в трубочку, – А язычок-то горяченький.

Взяла туфли в руки и попыталась пройти мимо. Но Рицци не позволил этого сделать, оттягивая меня за кисть левой руки. Я шикнула от боли, пытаясь отвернуться. Он касался моего синяка.

– Отпусти меня, – бросила ему в лицо, словно змея, пытавшиеся ужарить жалом.

– Да, ладно. А если я попрошу у отца тебя в жены? – ехидная улыбка прорезала его губы.

– Сумасшедший, – ударила Рицци по груди, но бесполезно.

Его рука крепко удерживала меня на месте.

Черт, почему Лоан стоял? Почему не пытался что-то предпринять?

– Отстань от неё, – донесся смутно знакомый баритон.

Я замерла.

Незнакомец стоял в тени ночи. Его руки были уложены в карманы брюк, а голова приподнята с бесстрашием. Это был тот самый молодой человек, который спрашивал у меня дорогу.

Рицци тоже замер, но не отпустил. Его одеколон щекотал ноздри, заставляя голове закружиться.

Он, что, вылил на себя весь флакон?

– Ты кто такой? – с вызовом выдал Рицци, будто считая парня напротив мошкой, летающей среди мусора.

– Что происходит? – подошел Лоан.

Да неужели очнулся?

– Отпусти девушку, – спокойно продолжил незнакомец.

– Не думаю, что ты захочешь иметь дело с моей пушкой, – Рицци демонстративно оттянул край пиджака и показал оружие.

В свете, что падал из дома, увидела, как незнакомец усмехнулся, почесывая подбородок. Рицци держал меня так же крепко, заставляя сжимать челюсть от боли.

Лоан ничего не придпринимал. Твою мать!

– Уверен, ты не захочешь иметь дело со мной, ragazzо,2– запредельно спокойно ответил незнакомец.

Рицци зарычал, сжимая мою руку сильнее. Я воскликнула от горькой боли, возникшей в мышцах. Видно, наш незнакомец был старше «ragazzo» на лет пять. Рицци это не понравилось.

Между попытками оторваться от рук придурка, слышу глухой рык и тут же Романо отрывают от меня. Это был незнакомец. Он за воротник оттащил Рицци от меня.

Ощущая свободу, выдохнула, потирая место боли.

– Вы в порядке? – Лоан пытался подойти, но я отошла на шаг от своего телохранителя.

– Ты просто стоял! Разве не твоя работа защищать меня от таких мудаков? – держать язык за зубами уже не могла, – Продолжал бы так дальше, если бы он полез мне в трусы?

– Андреа! – слышу властный голос отца и вздрагиваю.

Вдруг замечаю, что незнакомец пропал. А мне ведь так хотелось узнать его имя. Рицци поднимался с земли, вытирая капающую на подбородок кровь разбитой губы.

Марко спустился по ступеням и быстро опередил всех, возвышаясь надо мной. Горло оковами сжал страх. Нет, он не ударит меня перед всеми. Ведь так?

Мартина стояла у порога. Ее будущий муж рядом, а все остальные столпились за ними.

– Что ты себе позволяешь? – прошипел отец, зелёными глазами прожигая во мне дыру.

Снова оглядываю толпу. Мамы нет. Где она?

– Он приставал ко мне, – посмотрела на отца ответным взглядом.

Ни капли не вздрагивая. Хоть и в душе ураган страха. Но лучше умру, чем покажу страх перед таким, как он. Марко усмехнулся, оскалив белые зубы. Вот бы врезать, чтобы всю оставшеюся жизнь в протезе ходил.

– Молчи, – угрожающе прошептал он, и схватив за локоть, притянул к себе. Так близко, что очутился запах его сигарет. Наверняка только недавно закурил. – Ты опозорить меня решила? – он стиснул мою руку так сильно, что лицо исказилось.

Но я не показала ему своей боли, сжимая челюсть и смотря в ответ глазами полных ненависти. Вот бы можно было убить взглядом. Он бы давно гнил в могиле.

– Милый, – слышу голос появившейся мамы.

Прикоснувшись к мужу, она медленно оттянула его назад.

– Все смотрят, – и этого стало достаточно, чтобы оттолкнуть меня с отвращением.

Мама смотрела с сожалением. В глазах стояли слезы. Но она снова выбрала его. Снова ушла с ним. Ни ко мне. А к нему. Ради меня.

Семья Романо снисходительно оглядывала меня, поджав губы от разочарования, а Рицци с разъярённым видом пошел обратно в дом, как и все остальные. Тину силой заставили зайти.

Остаёмся Лоан и я. Плечи поникли, а лёгкие сжались от боли, как и горло, от нахлынувших слез. Я не заботилась о том, что босоногая, или, как сильно болит рука. Боль возникла от самого основания локтя до кисти рук. Чёртовы ублюдки. Мысленно послав всех к чертям, начала шагать в сторону моря. Вышла за пределы маленького ограждения, и не волнуясь о взглядах охранников, окруживших дом, дошла до песка.