Но Тристан рад, что его друг нашёл прекрасную работу. В каком смысле «прекрасную», так и не поняла. Работать на нашу семью точно не удача.

Однако голубоглазый мне нравится. Он открыт, рассказывает про очень даже смешные моменты его жизни, отчего не могу перестать смеяться.

Ещё у Тристана безумно вкусные коктейли. Думаю, я проглотила больше двух штук, пока ждала ненаглядного Дэна.

Разговаривая с Тристаном, не могу понять, как они с Даниэлем дружат. Они совершенно разные.

– Нет, серьёзно, я настолько напился в тот день, что десять минут стучался в чужую дверь, а открыли мне только тогда, когда руки были в наручниках.

Заливаюсь смехом, с удовольствием подтягивая через трубочку «Секс на пляже».

– Ну откуда мне было знать, что я живу на этаже выше, а соседка за дверью была девятнадцатилетняя девушка, что от страха заявила в полицию.

– И что потом?

– А потом его посадили на сутки. Он отрезвел, а мне пришлось все разруливать, – слышится за спиной голос Даниэля и губы невольно застывают над трубочкой.

– И как прошло твоё «личное»? – спрашиваю, делая глоток напитка и пытаясь показать все свое безразличие.

Даниэль угрюмо качает головой, давая понять, что это не тема для обсуждения. И я невольно ловлю взгляды, играющие между ним и Тристаном. Складка между бровей первого становится глубже.

– Твой отец будет к шести вечера. Роберта просила быть дома к этому времени, – предупреждает Даниэль, медленно оттягивая мой коктейль к себе.

– Эй! – надуваю губы, словно маленький ребёнок, – Отдай!

– Сколько ты выпила? – Даниэль вопросительно смотрит на друга, после на меня, внезапно заевшую икотой, – У тебя глаза искрятся.

– Да ладно? – вырывается нервный смешок. С улыбкой смотрю на Тристана, – Серьёзно? Прям искрятся?

– Напитки были не крепкие, – оправдывается его друг.

– Нам пора, – Даниэль тянет меня за локоть, заставляя спрыгнуть со стула, и пока я, махаю бармену на прощание, тащит в сторону выхода.

Но Тристан окрикивает моего телохранителя, на что тот с непонятной яростью смотрит в его сторону.

– Я хотел поговорить.

Даниэль отпускает меня, приказывая идти к машине, пока сам направляется к барной стойке.

Чувствую, как покачиваются ноги и все плывёт перед глазами. Да, я не сказала Тристану, что за всю жизнь пила лишь вино. Никакого крепкого алкоголя. Я не знала, как поведет себя организм. Но мне так понравилось то чувство эйфории, когда с каждым глотком, горло прожигало холодной шипучкой, а все дерьмо становилось радугой после единорога.

Есть грех в том, что я хотела расслабится?

– Самые лучшие устрицы в Италии! – кричит мужчина, стоящий в углу ресторана, у ларька с устрицами. Не думая, подхожу к продавцу.

– Две штуки, пожалуйста, – протягиваю ему купюру.

Мужчина с радостью приступает к работе. Уложив две устрицы и ломтик лимона на пластиковую посуду, протягивает мне. Именно в этот момент подходит Даниэль.

– Я же сказал, сидеть в машине, – со злостью в голосе выражает он.

Хмурю брови, поджимая губы от злости.

– Мне захотелось есть! – раздраженно отвечаю, отдавая держать тарелку и выжимаю сок лимона на устрицу.

Даниэль качает головой, сжимая челюсть и пытаясь прожечь меня взглядом, чему я была совершенно безразлична. За всю жизнь я столько раз видела такое выражение лица от отца.

– Здесь твоя жизнь подвергается большей опасности, нежели…

Не даю ему договорить, силой закрывая ему рот поднесенной к губам устрицей.

– Заткнись уже.

И он заткнулся. Хотя и вижу, как сильно сжимает челюсть, глотая устрицу. Но сейчас плевать. Он мой телохранитель. Его дело защищать, а не ограничивать в, итак, малой свободе.

Отбираю у него тарелку и направляюсь в сторону машины, по пути пробуя на вкус, купленный море продукт. Это бесспорно вкусно. И кисло. От злости, кажется, выдавила лимон до последней капли.

Не успеваю подойти к машине, путь загораживают и открывают дверь. Смотрю в его чёрные глаза с явной раздраженностью, и сажусь с гордо приподнятой головой. Даниэль с грохотом закрывает дверь, показывая, что и он не в восторге. Мерзавец садится на водительское сидения, заводя автомобиль.

– Слушай, у тебя есть девушка, да? – спрашиваю, приподнимая бровь и внимательно смотря в его сторону.

Мы срываемся с места на большой скорости с ветерком. Это более-менее отрезвило меня. Но не до такой степени, чтобы держать язык за зубами.

– С чего ты взяла? – краем глаза, Дэн кидает взгляд недоумения.

Не могу понять его отстранённость. Хотя…с первого дня нашего знакомства он такой.

– Ну, все эти «личные» свидания, – пожимаю плечами, отводя задумчивый взгляд, – Ты не взял меня с собой, а значит твоя девушка не особо одобрила бы это.

Даниэль усмехается уголком рта и качает головой, словно говоря, что за абсурд?

– Сейчас не лучшее время для отношений. Поэтому, нет. У меня нет девушки.

– Почему?

– Что, почему? – хмуро бросает он.

Эта тема явно ему не нравится.

– Почему не самое лучшее время? По моим сведениям, тебе уже не мало годиков, – я подняла пальцы считая и усмехаясь.

– Да, целых двадцать семь годиков. Столько пальцев у тебя не найдется, – шутит надо мной, – А что насчёт тебя, дьяволица?

По привычке закатываю глаза, слыша свое прозвище. Почему дьяволица?

– А что насчёт меня? – усмехаюсь иронично, – Не то, что парень, я даже в губы не цел…, – замолкаю на полуслове.

Боже, что несу?! Алкоголь – точное табу в моей жизни.

– То есть, я не…не это имела виду. Просто за это время, как-то…

– Эй…, – пытается перебить Даниэль, но я продолжаю свою тираду.

– Не было важным, да и с моей семьёй…

– Андреа…

Из-за своей неодолимой смущенности становится не по себе. Не понимаю, почему меня так смущает эта тема? Да, я ни разу не целовалась с парнем! Да, у меня не было парня. Но разве есть в этом что-то плохое, если меня это не беспокоит? Из-за всех этих мыслей не замечаю, как теплая мужская ладонь сжимает мое оголённое бедро и успокаивающе поглаживает медленным движением «вверх-вниз».

Рот замыкается, а взгляд шокировано скользит к месту прикосновения. Необычное тепло появляется внизу живота и тянется в центр, отчего щеки заливаются всеми красками красного.

Господи, что происходит?

Кажется, Даниэль тоже не понимает своих действий. Когда его взгляд следит за своей рукой, брови хмурятся в одночасье. Он отдергивается. Наступает гробовое молчание, и до самого дома мы едем в тишине, только под мелодии песен, играющих по радио, которое осмелилась включить.

Ворота нам открывают сразу. Я замечаю машину отца. На наручных часах время показывает пять вечера. Значит, приехал пораньше. Меня накрывает апатия и желание сбежать. Говорят, к хорошему быстро привыкают, и я привыкла к его отсутствию. Но сейчас, проходя в дом и услышав голос Марко, тело будто током пробивает. Такое ощущение, будто меня будят от сладкого сна и погружают в холодную воду.

– Да-да! – учтиво и радостно соглашается он, разговаривая по телефону.

Марко сидит на кресле в гостиной, попивая кофе.

– Мы ждём вас на следующей неделе для разговора о помолвки. Ждём! – чуть ли не кричит от счастья отец, а после завершает звонок.

Сама не понимаю, как быстро лечу в свою комнату и запираюсь в ванной. Горло душат слезы безвыходности. Челюсть сжимается, а внутри все бушует старым штурмом. Хочется разорвать все на кусочки.

Сколько ещё придётся терпеть? Сколько ещё подарков подготовила для меня жизнь? Когда я смогу дышать? Смогу жить так, как захочу я, а не кто-то другой?

«Никогда» – проносится в голове.

Включаю ледяную воду, резким движением обрызгивая лицо. Ещё, ещё и ещё. Злость вихрем поднимается выше, когда бью ладонью по мрамору раковины. От такого удара несколько баночек падают на пол, и на глаза попадет лезвие. Не думая, стягиваю толстовку. Металл вновь оказывается у меня в руках.