– Мать твою, – оскалился Джейден. – Твою мать!

Пронеслась знакомая мысль: «Жена меня убьёт», а следом за ней неохотно высунулась смутная, заспанная мордашка воспоминания – о чём-то приятно опьяняющем, обволакивающем, заполняющем внутреннюю пустоту.

Баночка тёмного пива.

Вот что сейчас помогло бы уснуть. Но ненавистная боль снова накатывала волнами: сначала медленно и нежно, словно заигрывала, а потом хватала за покорёженное плечо, выкручивала, вырывала вместе с костями, оставляя безвольно повисшую руку болтаться на разорванных сухожилиях.

В рот полетели сразу две таблетки и стакан воды. Замерев у раскрытого настежь окна, нагой и всё ещё мокрый после душа, Джейден глубоко дышал, стараясь не думать о боли.

– Я вижу двор. Я вижу бабку-соседку. Я вижу голубя. И ещё одного… – перечислял он, остановился, чтобы слизнуть солёную каплю пота, выступившую над верхней губой, и бросил взгляд на телефон, раздумывая, не заказать ли еды с доставкой на дом. – Я вижу магазин, я вижу… песочницу. Я вижу ребёнка и велосипед. Я вижу…

Вздохнув, он повернулся к шкафу, достал свежую пару джинсов и простую белую футболку. Хлопнула дверь, звякнул ключ в замке, заскрежетали двери лифта: «Девятый. Этаж».

Солнце уже спряталось за соседним домом. Прохладный ветер мотал по двору пустой полиэтиленовый пакет. Шелудивая собака тащила на поводке неуклюжего пацана лет одиннадцати, залипшего в смартфон. Скамейку у подъезда оккупировала парочка девчонок в коротких шортах.

До магазина идти каких-то двести метров: через детскую площадку, мимо разноцветной металлической горки и вонючей песочницы, куда, вероятно, гадил даже алкаш с первого этажа, которого то и дело выгоняла из дома жена. Что уж говорить о собаках и кошках. Хотя, кошек в их дворе никогда не водилось.

– Миу… – послышался жалобный, вибрирующий писк. – Миу…

Джейден остановился, прислушался. Звук доносился от деревянного, исцарапанного ругательствами детского домика размером метр на метр.

– Миу…

Бросив взгляд через плечо на скамейку, он увидел, что девчонки с короткими шортами успели убежать, сверкнув незагоревшими бедрами. Пропал и пацан с собакой. Во дворе не было ни души. Лишь сбоку у дома парковалась машина.

– Миу…

Трава, успевшая разрастись у домика, шевельнулась, и на разогретое солнцем мягкое покрытие площадки вывалился чёрно-рыжий лопоухий комочек.

– Миу, – повторил он, забавно щурясь подслеповатыми глазами.

Растерявшись, Джейден замер на месте, сделал пару волевых шагов в сторону магазина, не сводя взгляда с невесть откуда взявшегося котёнка. Но потом вернулся, присел рядом на корточки, для верности распихав руки по карманам, чтобы не возникло соблазна схватить мохнатый комок и утащить в свою холостяцкую берлогу. Только котов ему не хватало!

– Миу, – настаивало жалкое создание, дрожа всем телом то ли от страха, то ли от голода.

«Дьявол тебя забери…» – чертыхнулся про себя Джейден, подхватил хрупкое, податливое тельце, которое тут же обожгло ладонь едким жаром, и через минуту скрылся за дверями подъезда, но лишь затем, чтобы снова вернуться на то же самое место и уже решительно пробежать мимо, торопясь в магазин.

Вместо упаковки пива пакет оттягивала бутылка молока и коробка замороженных макарон с сыром. Застыв на секунду в коридоре, Джейден прислушался, забыл снять стоптанные кроссовки, промчался в спальню, где, забившись между подушек, подрагивало треугольными ушами существо с шерстяным пузом цвета персика.

Найденыш получил кличку Муравей. И пусть только попробует кто-то сократить до плебейского Мур – такого Джейден не потерпел бы, как и коверкание собственного имени до короткого Джей. Хотя гостей он всё равно не ждал.

И не ждал того, кто смог бы переступить черту, за которой начиналось нечто громоздкое, вроде «любовь» или «дружба», и где он мог быть даже Дэнни.

Так его звала Несса.

– Ну что, животное. Есть будешь? – попробовал на вкус собственный голос Джейден, совершенно отвыкший говорить за время в больнице, где кроме «умгу» и едва заметных кивков от него ничего нельзя было добиться.

Муравей поднял усатую морду, повел влажным носом, чихнул, разинул рот в немом «миу», неуклюже встал и тут же завалился на бок.

Джейден опустился на колени у кровати, положив подбородок на провонявший его немытым телом и застарелой пылью плед, но даже не подумал помочь. Скорее, пытался прислушаться к себе и понять, какого дьявола он приволок домой это грязное животное – скорее всего больное и блохастое. Зачем затащил его на кровать? Зачем дал дурацкую кличку? Зачем собирается поить молоком?

И почему именно теперь? Ведь Несса тысячу раз наигранно вздыхала, стоило только пройти мимо выставки кошек или зоомагазина…

Он ведь не рассчитывал, что она вернётся, стоит ей только узнать о новом приобретении почти бывшего мужа!

А если вернётся?

А если бы и не уходила, позволь он ей раньше такой ничтожно маленький каприз?

Муравей добрался до его лица, ткнулся носом в заросшую щетиной верхнюю губу, снова чихнул.

«Ты ж не заразный?» – лениво проскользнула мысль и тут же пропала.

Джейден подхватил найденыша под горячее пузо и утащил на кухню.

– Будешь моим голосом совести, – пробормотал он невпопад, глядя на мелькающий над тарелкой шершавый язычок, и нахмурился, словно пытался что-то вспомнить.

Его прервал долгожданный «дзынь» – макароны с сыром готовы.

К вечеру боль стала невыносимой. В рот полетели сразу две таблетки, и Джейден затаил дыхание в ожидании, когда станет легче. Он старался не двигаться и, особенно, не смотреть в сторону уснувшего прямо посреди гостиной на коврике Муравья, надеясь, что накатившее вдруг раздражение тоже пройдёт и отпустит навязчивое желание выкинуть найденыша обратно на улицу.

А пока оставалось только пялиться в окно, наблюдая, как одно за другим гаснут окна, машин становится всё меньше, а людей – тем более.

Вечер воскресенья – совсем не то же самое, что вечер пятницы. Тихий, размеренный. С болтовнёй под окнами, с тихим жужжанием телевизора у соседей за стеной. Даже крика и ругани было, казалось, меньше.

Болит.

Не отпускает. Уже не режет, но мучает, натягивая и оголяя нервы от одного болевого рецептора до другого. Джейден чувствовал себя сплетённым из ниток человечком и ждал, когда же появится милосердный некто, кто сможет разрезать его пополам, прервав мучение.

Раздалось короткое «миу», по полу покатилась ручка – видимо, упавшая со стола, когда он тщетно пытался написать хоть два предложения в свой новый рассказ. Обернувшись, Джейден шумно выдохнул, сжал правой рукой левую ладонь и захрустел костяшками пальцев.

Он проследил за Муравьем, шатающейся походкой направляющимся в сторону кухни, где у двери осталась миска с недопитым молоком.

– Помнит, зараза.

Джейден задумчиво почесал заросшую щетиной щеку, поднял ручку и сел за стол. Слово «боль» впилось в глаза заглавными буквами.

Но разве напишешь о ней, когда таблетки, кажется, уже начали действовать?

***

Бизнес-центр, ставший приютом для сотен обездоленных на будни офисных работников, возвышался над финансовым районом, в это время года утопающим в зелени. Каждый год здесь, словно нарочно издеваясь, высаживали широченные клумбы цветов. Так и хотелось поспорить, что зачинщик этой пытки сидит где-то рядом, на лавочке, переодевшись в нелепого растерянного прохожего, и подсматривает, как, бликуя белыми лицами в окнах, прилипли к стеклам те, кому не суждено наслаждаться простыми радостями.

Но для всех прочих высокое здание, состоящее из трёх корпусов, соединённых переходами на уровне третьего этажа, выглядело весьма престижно. Настолько, что неопытные мамаши нет-нет да и прикатывали сюда заливающиеся плачем коляски, обещая своему отпрыску – как будто это величайшее на земле благо – будущее, обречённое замуровать тех в этих стенах.

Таблетки закончились к концу первой же рабочей недели.