Лифт был тесным. Со мной наверх ехала женщина, у неё три пакета покупок из супермаркета, у меня самокат, места оставалось только чтобы дышать. К счастью, я вышел первым. Длинный коридор, куча дверей квартир. Я нашёл нужную и позвонил. Потом снова позвонил. И наконец, дверь открылась.

– Карим Амирович? – удивилась Дарья.

На ней был халат. Огромный такой, пушистый, настолько огромный, что угадать что там под ним просто невозможно. Но такой цели передо мной не стояло. Удивило меня другое. Волосы. Дарья, видимо, только недавно вышла из душа, её волосы были чуть влажными, вились, и их было чертовски много, они падали на плечи, и слегка отсвечивали рыжим.

– Дарья, – сказал я вместо приветствия. – У вас волосы.

– Да, – согласилась она. – Если честно, то родилась я лысой, и лет до полутора наличием волос похвастать не могла. Но с тех пор они выросли и всегда со мной. Ещё что-то обсудим?

Я немного опешил. Дарья не перестала удивлять меня своим поведением. Слишком дерзкая, материнство на неё влияло странно. Даже подумал, может и правда, пусть сидит в отпуске, пока не станет привычной и удобной обратно? Потом вспомнил, что мне четыре дня торчать в Европе с Ритой, и решительно вошёл в квартиру.

– Я просто привык, что все ваши волосы в пучке, – пояснил я входя. – Пришёл я не обсуждать этот вопрос. Я понял, что был груб к вашему ребёнку и решил исправиться. Могу я его увидеть?

Она удивлённо вскинула брови и чуть отодвинулась – прихожая была достаточно тесной.

– Я его позову, но не обижайтесь, если Арсений не захочет с вами говорить.

Выразительно посмотрела на самокат в моих руках, и ушла в комнату. Я помимо волос отметил так же голые пятки. Незаметная Дарья ходила босиком и это почему-то смешило и удивляло.

– Сеня, – сказала Дарья, возвращаясь с ребёнком. – Этот большой дядя мой начальник. Утром он был очень сердит и теперь приехал, потому что не теряет надежды вернуть твою маму на работу. Ты возьмёшь его подарок?

Мальчик сделал шаг к самокату, который я поставил на пол. Он был в полосатых носочках, шортах и футболке, и выглядел ещё более маленьким, чем утром. Он смотрел на самокат, а я смотрел на ребёнка. Я видел, что самокат ему нравится. Желание обладать им горело в его глазах. Возможно, в его маленькой жизни ещё не было ничего настолько красивого. Он даже потянулся потрогать, но отдернул руку. Посмотрел на Дарью и вернулся в комнату.

– Простите, – извинилась Дарья. – Он не доверяет людям и ко всем подаркам относится с осторожностью.

– Всё в порядке, – откликнулся я. – Всё в порядке, умный мальчик, правильно делает. Самокат я оставлю, рано или поздно он привыкнет к нему и захочет покататься.

– Спасибо.

Мы минуту помолчали. Я смотрел по сторонам – интересно было, как живёт моя помощница. Квартира была маленькой, но очень уютной. Пахло ванилью – наверное, на кухне что-то пеклось. А я ужин пропустил…

– Дарья… – начал я.

– Нет, – покачала головой она. – Карим Амирович, я не могу поехать с вами в Европу, даже если вы купите мне десяток нянь. Вы же сами видите, как сложно завоевать доверие ребёнка.

– Откуда ты знала, что я приехал, чтобы звать тебя?

– Я жила вашей жизнью два года, – улыбнулась Дарья. – А теперь немного нужно пожить своей. До свидания, Карим Амирович.

Дверь за мной закрылась, отсекая и маленького мальчика в полосатых носках, и запах ванили, и Дарью с возмутительно волнистыми и почти рыжими волосами, а так же – голыми пятками. Я минуту постоял, словно пытаясь отделиться от всего этого, когда зазвонил мой телефон. Дамир.

– Карим, – взволнованно начал он. – Карим, у меня новости.

Этим вечером Сенька был не таким уставшим, поэтому за столом засыпать и не думал. Мы читали книжки. Он, который с такой готовностью прижался ко мне, когда испугался Булатова, сейчас сидел достаточно близко, чтобы разглядеть картинки, но все же немного в отдалении.

– Это жираф, – рассказывала я. – У него очень длинная шея. Я видела жирафа в зоопарке, он восхитителен. С тобой тоже сходим в выходные, да? А это малыш. Малыш жираф, и мама жираф, как мы с тобой.

Сеньке все было интересно. Ещё весь вечер он ходил по коридору туда-сюда, разглядывая самокат, но притронуться к нему так и не решился ни разу, хотя я видела – очень хочется.

А ещё перед сном у нас случился казус. Я расстилала постели, затем отлучилась намазать лицо ночным кремом. Когда вернулась, увидела, что Сенька уже лежит в кровати, укрывшись одеялом, а рядом, на стульчике, лежит подгузник.

Всё дети в детском доме были в подгузниках. Я понимала женщин, которые там работали – думаю, приучать к горшку и туалету довольно сложно, пусть пока с этим и не сталкивалась. Я знала, что придётся, но не хотела торопить Сеньку, у него и так вся жизнь сплошной стресс, все будет, но не сразу. В теперь ребёнок сам с себя снял подгузник, отказываясь в нем спать.

– Ты уверен? – спросила я. В ответ, конечно же, тишина. – Теперь тебе придётся ходить на горшок, у нас его ещё нет. Значит унитаз. Он большой и тебе понадобится моя помощь. Ты меня позовешь?

Сенька был укрыт одеялом до самого подбородка, придерживал его руками и выглядел, как всегда – безумно мило. Смотрел на меня молча, глаза большущие карие, уже немного сонные. Думал несколько минут, а потом ещё раз кивнул.

Таким образом могу сказать, что мы с Сеней полноценно беседовали уже два раза, потому что кивок, это тоже ответ. Спать мне было ещё рано, я улеглась читать книгу, постоянно отвлекаясь мыслями и возвращаясь к тексту назад, перечитывала одни и те же страницы. Вспоминалась мама. Захочет ли она стать полноценной бабушкой, или не сможет побороть в себе необъяснимую брезгливость к ребёнку? То и дело в голову лез Булатов, великий и ужасный. Подумать только – привёз самокат! Не курьера отправил, а сам лично купил и привёз. Булатов был крайне сильным и умным мужчиной, это я безоговорочно принимала, но он совершенно игнорировал бытовые мелочи повседневной жизни. Ни одной любовнице своей он не выбрал и не купил цветов – все делала я. Даже знала, что вот Наталья любила розы, а Виктория предпочитала пионы. Я немножко ненавидела этих женщин за то, с какой лёгкостью они проводят время в компании непостижимого Булатова, смеются его шуткам, принимают его поцелуи, но исправно выбирала подарки так, чтобы девушки были довольны. Потому что это моя работа, а к работе я всегда относилась ответственно.

Поэтому подарок доставленный Каримом лично значил невероятно много, и я то и дело гнала непрошенные мысли прочь. Подарок ничего не значил – он для моего сына. И да, черт побери, у меня есть сын. И вот он доминировал надо всеми моими мыслями. Мы будем счастливы. Я – уже счастлива.

Ночью мне приснился Булатов. Не в первый, и боюсь не в последний раз.

– Ты будешь делать все, что я захочу, – говорил он, покручивая в пальцах дорогую, декорированную платиной и бриллиантами ручку. – Иначе я заберу у тебя то, что дорого тебе больше жизни.

Я подумать не могла, что ему понадобится моё тело – Булатов всегда смотрел на меня равнодушно, все его любовницы были обольстительными красотками с идеальными телами. Куда мне с ними тягаться? Значит ему нужно от меня что-то деловое. А потом я поняла.

– Вам нечего у меня забрать, – улыбнулась я. – Мне дорог только мой сын. А зачем вам чужой ребёнок?

Ручка выпала из его пальцев и со звоном покатилась по столу, затем упала на пол. Булатов наклонился ко мне, и взгляд его был таким хищным, таким жестоким, что я проснулась в холодном поту.

Проснулась и долго не могла унять сбившееся дыхание. Потом повернула голову посмотреть – Сенька спал на самом краю постели, почти в ногах. Наверное, бедняжка дожидался, пока я усну, чтобы прийти.

Хотелось обнять его. Сказать, что мы вместе навсегда, что никто нас не разлучит, что мы – семья. Прижать его к себе крепко-крепко. Но я помнила, как для маленького ребёнка важно личное пространство. Мы станем ближе друг к другу, но я не буду давить, этот путь я пройду не торопясь, маленькими шажками. Я не хочу спугнуть свое счастье.