Неожиданно Алик заметил, что Каська, стала прикрывать рукой свет фонарика, точно сигнализируя ему о чем-то очень важном, что он опустил. Он не сразу понял, что она имела ввиду. Но потом, он поднял голову в направлении лучей света фонаря и понял, что Каська освещала пузыри воздуха исходящие вверх от его оборудования. В световом пространстве воды, которое освещал фонарик, было видно много пузырей воздуха, которые он выдыхал. Это было естественно. Такие пузыри всегда поднимаются вверх от каждого дайвера. Но их было слишком много! Именно это Каська ему и показывала. Ей сверху было хорошо видно, что происходит с ним внизу. Голова соображала плохо от отравления смесью, но до того, как его накрывала волна неконтролируемого страха, он все-таки заставил себя посмотреть на манометр. Стрелка находилась в красной зоне. Воздуха почти не было. Этого не могло просто быть! Нет, он все рассчитал и проверил- баллоны были заправлены под завязку. Значит травил шланг или переходник. А это означало, что ему не хватит воздуха для декомпрессионных остановок. Ему вообще не хватит воздуха!

Алик начал дышать, как сумасшедший, быстро расходуя остатки воздуха. Сердце стало биться с бешенной скоростью. В голове пронеслась картинка, как Каська начинает его спасать, предлагая ему свою смесь. Нет, ничего не получится. У них все было рассчитано по минутам. Запасного баллона, подвешенного на глубине двадцати или пятнадцати метров для страховки и для экстренной остановки, у них не было. Если Каська ему даст свою смесь для дыхания, они вдвоем не выплывут. Начнут задыхаться через несколько минут и оба рванут на поверхность. А это- если не мгновенная смерть, то долгая и мучительная потом после подъёма. Или инвалидность. Никто не доставит их в барокамеру в короткое время.

Алик посмотрел последний раз на Карину. Он мысленно ее погладил и попрощался. Затем он перестал нормально соображать. Перед глазами начали расплываться красные круги. На ощупь он отстегнул свинцовый груз и начал неконтролируемое всплытие. Его кровь «закипела». Пузырьки азота начали закупоривать сосуды и кровь стала сворачиваться прямо в сосудах. Наступил шок.

Карина все поняла. Она не сводила взгляд с Алика. Она видела ненормальную утечку воздушной смеси у него за спиной. У него был прорван шланг, через который воздух поступал из баллонов. Она уже с трудом могла анализировать происходящее. Вода была ледяная. Мозг просто сворачивался от холода в ракушку. Она видела, как посмотрел на нее и отцепил с пояса груза. Это был конец. Когда он проплыл мимо нее вверх, она даже не шелохнулась. На нее напало оцепенение. Она перестала чувствовать и, кажется, дышать. Это сон, это просто ужасный сон. Сейчас она проснется, и они будут в отеле с Аликом на кровати любить друг друга. Закашлявшись, она продрала сухое горло. Без паники, она может дышать, она жива и это не сон. Алика нет с ней рядом. Он просто начал всплытие без нее. Ему виднее, он опытный дайвер. Обстоятельства так сложились. Он не бросил ее на глубине 45 метров. Он просто начал экстренное всплытие. Она должна принять ситуацию, нужно смириться и всплывать. Ей придется самой пройти все остановки, выдержав время по приборам. Она справится. Лишь бы с Аликом все было хорошо.

Карина посмотрела на приборы. Нужно было всплывать. . Но даже, если бы она подняла голову и захотела бы увидеть, что происходит выше- она бы ничего не рассмотрела. Видимость на глубине не превышала десяти метров.

Она боялась увидеть там Алика без сознания. Она знала, что спасти его ей не под силу. Но боялась даже подумать, что он не сможет выплыть самостоятельно. Они встретятся потом, на поверхности. Или на берегу. Все будет хорошо! Алик сильный, он сможет спастись! Просто они на время расстались.

– Алик!

Карина закашлялась, вдыхая влажный морской воздух. Ей казалось, что он кричала, но на самом деле она шептала. Волны забрызгивали лицо, соленая вода щипала глаза. Очертания гор то виднелись вдали, то исчезали. Волны были не детские, длинные и страшные. Карина отцепила груза и баллоны. Оставшись в одном гидрокостюме, она почувствовала облегчение. После ледяной воды в глубине, вода на поверхности казалась теплой. Но это первые минуты, потом она стала замерзать. Она огляделась вокруг. Катера рядом не было. Берег тоже казался незнакомым. Ее отнесло течением в сторону Туапсе. По крайней мере она не была в открытом море, а двигалась параллельно берегу. Горы она видела, значит был шанс доплыть до берега. Только не сдаваться! Она легла на спину и стала работать ластами. Расстояние до берега уменьшалось медленно. Через два часа борьбы сил совсем не осталось. Рядом не было ни одного корабля, ни лодки. Никто не станет рисковать жизнью в шторм. Корабли стояли на рейде в открытом море на безопасном от скалистого берега расстоянии. Чем ближе она подплывала к берегу, тем спокойнее становилось море. Карина уже не гребла ластами, она просто дрейфовала лежа на спине. Гидрокостюм создавал плавучесть и можно было расслабиться. Когда до берега оставалось метров 50, она начала грести. Она должна найти Алика. Возможно его тоже выбросило на берег. Может он без сознания. Она пойдет пешком по кромке берега и будет его искать. Если нужно, то поднимет всю полицию и спасателей. Ей бы только добраться до города. Пить хотелось ужасно. Организм был полностью обезвожен. Болела голова и легкие. Карина на четвереньках выползла на берег. Сил встать не было. Она решила, что только немного отдохнет, совсем чуть-чуть и встанет.

Она не заметила, как вырубилась. Очнулась она уже в сумерках. Ее тормошил какой-то мужчина.

– Девушка, вы живы? Что случилось?

– Пить, дайте мне пить.

– А, ну это, сейчас достану бутылку. Только я из нее пил уже. Вы не брезгливая?

Карина подумала, что сейчас умрет от жажды. Ей хотелось придушить незнакомца и забрать бутылку с водой.

– А вы чё? Ныряли? А где ваши вещи?

– Не знаю. У вас телефон есть? Мне в полицию нужно позвонить.

– Не, нету, я же на ретрит приехал. У нас забрали все телефоны. Мы молчать должны неделю и не с кем не разговаривать. Я для вас сделал исключение.

– Где ваш лагерь?

– Там в лесу, могу провести.

– Пойдем.

Карина, шатаясь, встала. Голова кружилась, как после хорошей гулянки с алкоголем. Ничего, она сильная, переживет. Руки, ноги целы – идти может.

– Только вы меня не сдавайте, я в лагерь первый пойду, а вы потом уже. Мы, как бы незнакомы. А то меня оштрафуют за нарушение правил. У них там все строго.

– А мы и не знакомы. Я вас не спалю.

– Ага, чудесно. А то вот так поможешь кому-нибудь, а потом и сам страдаешь.

Карина подумала, что зря мужик деньги на ретрит потратил– не поможет ему недельное молчание и духовные практики. Гнилой дядька до мозга костей. Да и по берегу пошел бродить, потому что надоело ему мантры слушать и благовония нюхать. Зачем так себя насиловать? Просто модно. Галочку поставит, что сделал.

– Спасибо за помощь.

– Спасибо в карман не положишь. У вас, дамочка, покурить нет? Ну да, глупый вопрос. Согласен.

Карина покачала головой. Ей не хотелось разговаривать с незнакомцем.

Всю ночь она провела в полицейском участке, причем не на мягком диване, а на жесткой скамейке за решеткой. Да, что случилось, то случилось. Карина никогда не отличалась мягким пушистым характерам. За свои права она боролась всегда до последнего. Конечно, полицейский участок был не лучшим местом для качания прав. У нее просто не выдержали нервы, и она кинулась на дежурного. Причем сначала она успела все-таки написать заявление, но потом, когда оперативный дежурный, прочитав ее заявление сказал, чтобы она приходила через несколько дней, что возможно Алик сам вернется в отель, она не выдержала и набросилась на него с кулаками, как только он показался в коридоре. Она не хотела ничего понимать. Да, ночью спасатели не работают. Да, в море шторм, никто не выйдет прочесывать акваторию на катерах и рисковать своей жизнью. Но ведь можно было поднять полицейских и обследовать берег. Она пыталась объяснить, что Алика могло выбросить в любом месте берега, что нужно искать, поднимать полицейских, собак, волонтёров. Ведь это жизнь человека. Возможно, каждая минута дорога. Но придурок дежурный не хотел ее слушать и тогда она набросилась на него с кулаками. За что и получила. С ней не церемонились. Дежурный сделал подсечку, и она жестко упала на пол. Потом он больно заломил ей руку за спину и надел наручники. Она повернулась и ударила его ногой в пах. Дежурный согнулся пополам от боли, зло выматерился и кинул ее в камеру за решетку. Наверно – это было лучшее решение. Иначе бы она разгромила весь участок. Ей нужно было заглушить собственную боль и бессилие. Говорят, надежда умирает последней. Пока Карина боролась, она чувствовала, что жива. Как только ее заковали в наручники и бросили на пол камеры, она поняла, что мертва. И еще она поняла, что Алик тоже мертв. Все, что она вытворяла в полицейском участке было лишь агонией. Ее персональной агонией. Она лежала и ревела. Наручники ей позже сняли, но вот из камеры не выпустили.