– Матвей, кто там у тебя? За что задержана? – Следак внимательно разглядывал, свернувшуюся в клубок девушку. Одета она была нелепо, на ней были какие-то обноски, а обувь вообще отсутствовала. Не было при ней и личных вещей. Даже во сне лицо не разгладилось. Оно было хмурым и осунувшимся. Впрочем, какое еще лицо могло быть в таком месте? Весельем здесь и не пахло. Спала девушка, как младенец. Она даже не реагировала на шум в отделении. В соседней камере орали пьяные дебоширы, задержанные на рассвете на улице. Они требовали адвокатов и коньяка.
– Да все, как обычно, буянила, набросилась на меня и ударила. Все зафиксировано камерами. На пустом месте взбесилась. Мегера.
– Просто так? Что-то ее спровоцировало? Что у нее случилось? Или под кайфом?
– Вот ее заявление. Это вам на рассмотрение. Сами разбирайтесь. А мне отгул нужен, как пострадавшему. Дружок у нее пропал.
– Проститутка? Пьяная была? А что за футболка нелепая на ней вся в дырках и штаны мужские? Что за театр с переодеванием?
– Не, не проститутка, а дайвер. И не пьяная. Про наркоту не знаю. Может и под кайфом. Кулаками махала, как больная на всю голову, агрессивная была. Она, когда всплыла, катер исчез. У нее одежды не было, вот ей люди дали, что не жалко. Ну и на том спасибо, а то бы голая пришла или в гидрокостюме.
– Матвей, почему она без обуви?
– Ну да, я же объясняю, дайвер. Она выплыла, а напарник нет. Ни одежды, ни обуви, ни катера. Хорошо, что ее до города подбросили. Там в лесу на берегу лагерь, секта какая-то курсы проводит, вот они ее и одели. Они же, с ее слов, до участка и добросили. Слушайте, Герольд Александрович, а может это они ее наркотой какой-нибудь и накачали? Нужно этот лагерь проверить. Чего она на меня накинулась-то?
– Матвей ты слышал о состоянии аффекта? Ты же читал заявление. Ну включай ты хоть иногда мозги. Ведь психологию проходил в университете.
– Я психологию преступников проходил, а не всяких дур, – дежурный зло заерзал на своем кресле. Он устал и хотел побыстрее закончить дежурство. – у меня такой цирк каждый день происходит. Это вы там сидите в своих кабинетах на попе ровно. А у меня здесь стресс.
– Так в чем дело, вон место есть свободное, иди опером. Или кишка тонка? Только график работы у тебя будет ненормированный. Не забыл?
Матвей огрызнулся и уткнулся в монитор компьютера. Утренняя перебранка была обычным делом.
– Так, утопленник, значит. Утро начинается весело. Работка нас любит. А такое лето спокойное было. Ну все, пресса просто поперхнется от восторга. Давно у нас дайверы не гибли. А что за мужик? Надеюсь, не депутат или бизнесмен?
– Ну я еще не пробивал по базам, нужно сначала с гражданочкой побеседовать. Вот вам и карты в руки так сказать. Работайте. А я посмотрю, как вы с этой невменяемой справитесь.
– Матвей, а если бы твоя Маринка не всплыла бы, ты бы был вменяемый?
– Тьфу, Герольд Александрович, вы тоже еще сравнили. Она же только у берега ныряет с маской. А эти дайверы ненормальные прутся в открытое море. Вот, изучите ее заявление. «Осуществляли погружение в 1 километре от берега».
– А это уже интереснее, значит не любители. Значит что-то искали. Как всегда, сокровища или острых впечатлений.
– Да нам какая разница, ныряло два дайвера, всплыл один. Вот и вся арифметика. Что, поднимаем спасателей?
– Да, только сначала разбуди мне гражданку Быстрову и приведи мне ее в кабинет для допроса. Я сам должен убедиться в ее адекватности.
– Ага, вместо детектора лжи. Как глянете на нее, так и мокрое пятно от нее останется на стуле, – Матвей хоть и скалился, но в прямую конфронтацию со следоком не шел. Все его в участке боялись. Взгляд был жесткий, пронизывающий насквозь.
– Да, у нас там бутерброды, кажется, остались?
– Ну да. И кофе есть. Отпаивать будете? А чего такая забота? Вы же ничего, Герольд Александрович просто так не делаете. Что- баба какой-то шишки московской? Быстрова, Быстров, что-то знакомая фамилия. Москвичка, значит, сейчас пробью по базам.
– Дурак ты Матвей, ты о милосердии человеческом слышал? Видно же, что девушка истощена.
– О милосердии слышал, но и об уставе тоже. Нигде не написано, что мы должны задержанных поить и кормить. Я, между прочим, тоже пострадал.
– А в каком месте тела ты пострадал? Не покажешь?
– Умеете, вы Герольд Александрович, подколоть. На рабочем месте я пострадал.
Матвей насупился. Не любил он следока Коробеева. За его принципиальность и внутреннюю силу. Слишком много из себя ставил. Высокомерный и конфликтный. Такого не просто подмять. Да и звание у него было выше. Не по рангу им было тягаться. Поэтому Матвей и бесился. Герольд Александрович был ему как кость в горле. Чешется горло, только вытащить кость нельзя. Даже просто Герольдом не мог его звать. Только Герольд Александрович и на Вы. Боялся в глубине души. Поэтому хоть и злился, но прогибался. Коллеги все -таки. В Геленджике все друг друга знали. Гниль не прощали. Только попробуй он копни под Герольда, сразу выгонят из органов. Больно связей много тот имел на самом высоком уровне. Много дел раскрыл. Многих без вести пропавших нашел. Люди ему благодарны были. А работал простым следоком. Странно. Молодой еще, мог бы взлететь по карьерной лестнице аж до Москвы.
– Гражданка Быстрова, поднимайтесь. Здесь не отель. И не вздумайте драться.
Карина с трудом открыла глаза. Перед ней стоял молодой человек в форме полицейского. В руках у него была дубинка. Он внимательно следил за ней злым взглядом.
– Где я? – Карина пыталась что-то вспомнить, но не могла. Она забыла что-то очень важное.
– В полицейском участке. Вы ночью на меня набросились.
– Я? Я не хотела, простите. Я вспомнила, я все вспомнила. Алик! Вы его нашли?
– Ага, всю ночь искали, ноги стерли. Следуйте за мной в кабинет следователя. Пусть он с вами разбирается.
– Извините, если я вела себя некрасиво.
– Мы не звери, знаем, что такое состояние аффекта, учили в институте. А ну, заткнитесь! Но если каждый так будет кулаками махать, то я дубинку вообще не буду из рук выпускать, – Матвей схватил дубинку и ударил по решетке соседней камеры. Испугавшись, дебоширы присмирели на несколько минут.
Карина босиком прошла по грязному полу камеры. Она все вспомнила и ей было плевать на свой внешний вид. Она шаталась от голода, но жаловаться не собиралась. Здесь ей не помогут. Во всяком случае злопамятный дежурный. Бесполезно оправдываться и доказывать, что она не помнила, как напала на него.
– Здравствуйте, Карина Анатольевна. Меня зовут Герольд Александрович.
– Можно просто Карина. Мне так привычнее.
Мужчина протянул свежеприготовленный кофе и бутерброд.
– Это для вас, я уже позавтракал.
Два раза повторять не нужно было. Карина с жадностью набросилась на еду.
– Воды, можно воды.
– Да, конечно.
Мужчина встал из-за стола, и Карина смогла его разглядеть. Высокий, худощавый. Его нельзя было назвать симпатичным или привлекательным, но, что-то в его глазах было очень необычное. Природный магнетизм. Что-то во взгляде цепляло и не отпускало. Да, Герольд Александрович обладал сильным взглядом. Эта внутренняя энергия струилась из него невидимым потоком и заставляла собеседников отводить взгляд. Но Карина не отвела. Она никогда не отводила взгляд. Их поединок продолжался несколько секунд. В кабинете зазвонил телефон, и Карине пришлось отвести взгляд, уткнувшись в кружку с кофе. Она даже и не поняла, зачем она разглядывала мужчину в такой неприличной форме. Ее накрыло какое-то дежавю. Ей показалось, что она уже видела эти черные глаза и даже ситуация была похожая. Как будто когда -то, она уже смотрела в эти глаза, стараясь не моргать. Детская игра гляделки? Она не могла вспомнить этого мужчину. Нет, они не знакомы. Такое редкое имя она бы не забыла никогда. Но вот глаза ей казались знакомыми.
– Карина, на берег выбросило труп мужчины в гидрокостюме. Возможно, это ваш друг. Я понимаю, что вам очень сейчас непросто, но вы готовы опознать его?
