– У-у-у-у, я не смогу.

– Сможешь, если захочешь. Иди в душ! И прекрати реветь. Ты выглядишь жалко. Рыцарский дух формируется в сражениях. Сейчас ты сражаешься с собственной тенью. Но она тебя побеждает. Встань и иди!

Карина встала и пошла. Герольд действительно обладал силой внушения. Он бы мог ничего не говорить, а только посмотреть на нее, и она бы выполнила приказ. Но сейчас она особенно нуждалась в сильном плече. Нет, она не будет лить слезы и упрекать себя в безрассудстве. Она сильная! Просто она устала, очень устала.

Все, что она съела на завтрак, готово было вылезти назад, когда они зашли в морг. Пахло протухшими яйцами и формальдегидом. Карина старалась не дышать. Голова кружилась. Они прошли в просторную комнату, где в центре стоял секционный стол для обследования трупов. Если для следока это был обычный рабочий визит, его будни, то для Карины это был судьбоносный и самый трагический момент всей ее жизни. Ее тряс озноб, но не от холода, а от волнения.

– Герольд Александрович, доброе утро! – В комнате находился патологоанатом, он их ждал для опознания трупа.

– Здравствуйте, Вадим Михайлович, да какое же оно доброе?

– Ну, для меня обычное. Трупом больше, трупом меньше. Здравствуйте, дамочка. Сразу предупреждаю, что трупик не очень. Много поврежденных тканей. Поэтому, дамочка, соберитесь.

Коробей взял под руку Карину и провел к столу.

– Карина Анатольевна, вы готовы?

– Д-да.

Когда простынку сняли с трупа, Карина ахнула. Не потому, что она боялась трупов, а потому, что это была он. Это был ее Алик. Его тело раздулось, посинело, видны были синяки и разрывы тканей. Лицо стало почти неузнаваемым, оно превратилось в страшную сморщенную маску. Но она бы его узнала в любом виде.

– Это он, Алик.

– Алик Романович Козырев?

– Да, именно.

Патологоанатом оживился, услышав знакомую фамилию.

– Слушай, Герольд, а не родственник ли это -Козырева, того, который со скалы упал? Я труп его обследовал. Не помню уже, в прошлом году, что ли. Молодой парень сорвался со скалы. Тело в лепешку. Все косточки раздробило, пока летел и бился о скалу.

– Да, это был его брат. Артур Козырев. Я сам занимался этим делом. Никаких свидетелей и улик. Дело прошло, как суицид. Закрыто и передано в архив. Я сам выезжал на место падения. Ни одной зацепки. Я не нашел улик, чтобы говорить об убийстве, умышленном или неумышленном.

– Да, но в городе говорили, что его столкнули со скалы, – патологоанатом имел свое видение этого дела и в душе был согласен с мнением местных. Он хотел еще что-то вспомнить и прокомментировать, но спиной почувствовал тяжёлый взгляд следока. Стало неприятно и болтать расхотелось. Черт бы побрал этого Коробейникова. Неприятный тип, хотя, когда в следственном отделе работали приветливые люди?

– Тогда, Герольд Романович, вы и брата его могли видеть и тоже можете учувствовать в опознании, – патологоанатом соображал очень быстро, ему бы самому работать в следственном отделе, вести расследования. Но – это не его профессия.

– Да, я был знаком с Аликом Козыревым. Я его вызывал из Сочи для опознания и дачи показаний.

– Как все сложно устроено. Прямо фатализм какой-то. 2 брата и две смерти. Но здесь история с гнильцой. Я позже напишу отчет со всеми деталями. Но я склонен к версии о намеренном повреждении оборудования для дайвинга. Дамочка, вы как? Может нашатырьчика?

– Я чувствую себя нормально. Можно я пойду? Я не могу здесь больше находиться.

Карина закрыла глаза. На самом деле, она была уже в предобморочном состоянии и держала себя в руках из последних сил. Она решила не показывать свою слабость. Она не станет больше истерить и заламывать руки. Первый шок прошел. Жаль, что Коробей видел ее в таком состоянии. Состоянии полной невменяемости. Он мог решить, что она истеричка. Но это было не так.

– Да, Карина Анатольевна, не могли бы вы меня на улице подождать. Мне нужно вам назначить время назначить для дачи показаний. И документы вы еще не подписали.

– Да, хорошо.

Когда Карина выбежала из кабинета, патологоанатом покачал головой и поцокал.

– Красивая женщина, породистая. Высокая, стройная. Даже в обморок не упала. А ведь хотела, я прямо-таки чувствовал, как ее пульс зашкаливает. Страстная, но сдержанная. Слушай, Герольд, я бы эту красотку уже сегодня на допрос пригласил бы. Допрос с пристрастием. Ха-ха. Это муж ее был или любовник?

Коробею не понравились комментарии врача. Как всегда пошлые и не к месту.

– Вадим Михайлович, вы, кажется, забыли, что вы на службе, а не на рынке. Отчет жду сегодня вечером. Дело в приоритете. С прессой не общаться.

– Ага, даже так? Скоро прилетят, падальщики. Ну никто и не собирался с прессой общаться.

– Я вас предупредил, Виктор Михайлович. Мне всегда было интересно было знать, откуда пресса берет подробности расследований? Вы не в курсе, случайно?

– Не-е-т, я -человек маленький. Капаюсь в трупном дерьме, получаю свою зарплату и всем доволен. Зачем мне лишние неприятности?

– Ну вот и я думаю, что не зачем, – Коробейников еще раз посмотрел на тело утопленника. Смерть изуродовала красивые черты Алика. А ведь когда-то в него были влюблены все девчонки в школе.

– А что это вы, Герольд Александрович, так разозлились? Что-то личное? Или дамочка вам понравилась? Ревнуете? Так я уже старый перечник, я вам дорогу переходить не буду. Только вот, мне кажется, что эта дамочка, не так уж проста и не последнюю роль сыграла в этом деле.

– А как вы определили, уважаемый Вадим Михайлович, уровень моего эмоционального состояния?

– И правда, никак не определишь. Вы как робот, Герольд Александрович. Умеете профессионально вести расследования. Но моя чуйка меня никогда не подводила. Здесь замешана женщина.

Коробей не стал слушать домыслы патологоанатома. Как специалист он был настоящим профессионалом, умным, хватким и очень наблюдательным. Но как человек- дерьмо. Главный сплетник в городе. Все про всех знал и собирал все сплетни. Приходилось терпеть, потому что Виктор Михайлович знал себе цену и мог болтать все, что хотел. Заменить его было некем. Когда патологоанатом сел за письменный стол спиной, чтобы приготовить документы для подписи, Коробей открыл простынь и незаметно провел пальцами по лбу трупа. Он нарисовал на теле крест и тайный знак- символ ордена. Затем он прочитал ритуальную молитву. Магистр простился со своим рыцарем. Так же, год назад, он прощался с Артуром. История повторялась.

– Кася, ты как? Отошла?

– Я не в порядке, но я жива. А Алик -нет. Коробей, я понимаю, что ваши игры детские в рыцари остались в детстве. Но он Алик когда-то был твоим другом. Я умоляю тебя, найди убийцу. Я тебе все расскажу, все, что знаю. История темная. Оборудование было чужое. Катер тоже. Это был контракт, от которого Алик не мог отказаться. Но он что-то чувствовал. Что-то мне не договаривал. Он предполагал плохой конец, подставу. Может и я должна была погибнуть. Я не знаю. Когда я всплыла, катера на поверхности не было. Нас кинули. В шторм, далеко от берега.

– Как ты доплыла до берега?

– С трудом, еле догребла. Волны, усталость, просто повезло с течением. И волны прибили к берегу. Если бы не мои постоянные тренировки в бассейне, я бы утонула.

–Кто знал о вашем погружении?

– Никто. И это мне показалось подозрительным с самого начала.

– Кася, а где твое оборудование для дайвинга? Я хочу его обследовать.

– Костюм я бросила в лагере в лесу. Там, где я вышла на берег, я наткнулась на палаточный лагерь. Там какие-то буддисты практикой занималась. У них ретрит. Они мне одежду дали и довезли до участка. Хорошие люди, хоть и не разговорчивые.

– Да, я знаю их организатора. У них есть разрешение. Я свяжусь с ними. Не думаю, что они успели продать твое оборудование.

– Коробей, это тебе ничего не даст. Я в лагере оставила только неопреновый костюм и ласты. Оборудования там нет. Я отстегнула компенсатор плавучести, когда всплыла на поверхность. Даже, если и было оборудование повреждено, мы это никогда не узнаем. Забудь.