— Хм, учитель, а боги могут сбежать из погибающего мира?

— Конечно. Они активно этим занимаются. Вот только в другом мире, такой беглец остаётся почти без сил. Ума, занять пустующие миры хватает не у всех. А навести там порядок вообще у едениц. А ещё, если вторгнуться в занятый мир и если хозяева адекватные и заметят вторженца, то ему кердык. Сожрут! Или служить заставят. Был бог, а станет максимум бесом. Что смотришь, Сашенька?

— Помоги. Мы же братья?

— То что ты, недоразумение, заблудившийся кусок меня, совершенно не значит что я наплевав на всё кинусь помогать тебе.

— Я отплачу. Игрок… Я… Ну хотя бы чемпиона своего отправь. Я не справлюсь. Мы не справимся.

— А все потому, Санёк, что вы кретины. У людей есть замечательная пословится… Пока гром не грянет, мужик не перекрестится. В твоём случае, под раскаты грома, рак на горе свистя во все клешни уже тысячи лет жареным петухом крестится. А ты сидишь! Не бойся, помогу, куда тебя, родственника девать. Но потом. Время у нас есть.

— А когда потом?

— Когда время придёт. Да не дёргайся ты, спасём мы твой мир. Но предупреждаю… На 1ccd ;остальных мне плевать, а вот именно ты… Надумаешь предать меня, сделаю с тобой такое, что ты сам найдёшь Великого Пожирателя и с радостным визгом прыгнешь к нему в пасть. Понял меня? Вижу что понял. Ученик? Ещё вопросы будут?

— Один. Искуру какого бога ты в меня засунул?

— Сет, — кивает Игрок.

— Ам… Тот самый?

— Да.

— А-а-а-а-а… Вот Египетская сила. А зачем?

— Позже узнаешь. Иди готовься. Скоро тебе в Конохе вакханалию устраивать.

— Ладно. Санёк, держись. Всё будет. Я пошёл. До скорого.

Хм… Вообще ничего не понимаю. И кажется не хочу. Или… Нет, нафиг надо. Я так с ними с ума сойду. Или я уже спятил и мне всё это кажется? Может быть вообще ничего этого нет. А я… Ай, да нафиг… Пойду к жёнам. Успокоиться надо.

****

Утро. У ворот Конохи открывается искрящийся разрядами портал. Подорвавшиеся встретить угрозу, вечные охранники Изумо и Котецу, хоть с трудом, но всё же соображают что соваться к неизвестной анамолии лучше не стоит.

С другой стороны портала, стоя у зеркала, разглядываю себя и пытаюсь усовершенствовать свою внешность. Левую половину лица искажаю и покрываю красными чашуйками. Левый глаз превращаю в светящийся белым круг. Также с левой стороны заостряю зубы, утягиваю улыбку почти до уха. Выращиваю один рог, одно крыло и хвост. Левую руку и ногу, увеличиваю.

Люци вешает мне на левое плечо массивный наплечник. Прилаживает к нему срезанные человеческие лица, взмахом руки заставляет их шевелиться, морщиться и как будто беззвучно кричать от боли.

Дала надевает на меня широкий шипастый пояс. Утягивает мою грудь ремнями. На это великолепие пристёгивает отрубленные кисти рук, кости, лоскуты кожи и головы.

В руки мне дают пылающий фиолетовым огнём меч. Выращиваю на пальцах левой руки кривые когти…

— Красавчик, — прижав руки к груди вздыхает Люци.

— Спасибо. Мне… Хм… Странное чувство. Я как будто бы так уже делал?

— Был демономом?

— Нет, любимая, пугалом. Ладно… Так надо. И мне нравится. Я пошёл…

— Одного мы тебя не отпустим, — хитро улыбается Дала. — Дохлик, Бублик, ко мне!

С потолка падают две тощие твари, похожие на искорёженных мутациями доберманов ростом с пони. Чудовища, а этих зверушек по-другому назвать сложно. Капая из пастей кислотой, скребя когтями по полу подходят ко мне и садятся.

— Дохлик, Бублик, — улыбается Дала. — Не подведите меня.

Псы гавкают, кивают и покорно опускают головы.

— Хорошие мальчики, — протянув им руку улыбаюсь, за одно стараюсь сдержаться и от вида форму содержанием не заморать.

Звери не описуемые…. То что они отдалённо похожи на собак породы доберман, единственное что я могу сказать. Из пастей их льётся кислота, пол там где капли падают дымит и шипя пенится. Глаза… Их у веселей просто нет. В пустых глазницах горит дьявольский огонь. Пасти их широко открываются. Как вниз, так и в разные стороны. Внутри множество бритвенно острых зубов и раздвоенные языки. Покрыты твари кровоточащей чешуёй поверх которой прилипшие ошмётки плоти, глаза, и лоскуты кожи.

Собаки сдирая кожу облизывают мою руку. Завывая разворачиваются к порталу и оглядываются.

— Ну что? Готовьтесь, сельские ниндзи. Курьер идёт! Ар-р-р-рх!

За дьявольскими псами выхожу из портала. К этому моменту к разрыву между измерениями стягивается народ. Анбу, джонины, просто зеваки…

Гордо подняв голову выхожу, встав опускаю руки на загривки собак. Обвожу всех пришедших встретить меня взглядом. Выдаю волну Ки…

— Извините за вторжение. Хотел пройти мимо, да вот не удержался.

— Саске, — дрожа выдыхает Какаши. — Что ты с собой сделал?

— Я обрёл силу! Уверенность! Надёжных союзников.

— Ты себя изуродовал…

— И что? Тебе какая разница? Я прекрасен. Я отринул человеческие слабости. Я стал сильнее. Но давайте не будем восхищаться мной. Поговорим о вас. Печально, но вам всем конец. Вы умрёте. Все. А если вы не хотите подыхать в мучениях, то… Отдайте мне Яманака Иноичи. Он ответит за оскорбление и вы, вонючие черви, сможете дальше ковыряться в своём болоте. Думайте быстрее, у меня мало времени.

Отдавать Иноичи не хотят. Нападать не решаются. Однако, все готовы к бою, несмотря на то что боятся одного моего вида. Ну ещё бы, такая хлеборезка. Я сам себя боюсь. И собак… Хотя нет, не боюсь, они жутковатые, но прикольные.

— Я до трёх считаю. Не вытолкнете вперёд Иноичи, сдохните все.

— Саске! Учиха Саске! — проталкиваясь через народ кричит Цунаде.

— Пятая и последняя Хренокаге. Здравствуйте. Вы пришли разрулить ситуацию? Ну тогда повторюсь. Отдайте мне Иноичи, я заберу его и уйду. В таком случае никто не пострадает. Если откажетесь, сдохнете все. Ну!

— Что с тобой стало? — изображая печаль спрашивает Сенджу. — Что мы тебе сделали?

— О, считаете себя невинными? Хм… Давай начнём издалека. Можно сказать с самого начала. Руководство деревни: Хирузен, Данзо и Старейшины, прижимают мой клан. Клан прижиматься не желает, в результате чего верхушка принимает решение вырезать нас. На это подряжается придурок Итачи. В обмен на мою жизнь, он вступив в сговор с человеком в маске, по приказу руководства, у меня на глазах, убивает мою семью и весь клан Учиха. Всех, даже грудных детей. Он как зверь. Он пронзает кунаями женщин, детей. Он топчет ногами пищащие свёртки, новорождённых. А знаете почему, Хокаге-сама? Потому что он любит меня. Пытается сохранить жизнь. Когда я отрезал Итачи яйца и выколупывал кунаем глаза, он сам мне в этом признался. Я должен был вырасти мстителем, жажда мести должна была сделать из меня монстра. Я должен был убить Итачи и стать героем. Но вот вопрос, для кого?

Может быть для Хирузена, который вместо того чтобы решить проблемы просто умыл руки и спокойно наблюдал как клан Учиха режут, а психику единственного выжившего ребёнка, то есть меня в буквальном смысле насилуют? Или ради Старейшин, которые в две глотки орали что клан Учиха надо уничтожить? Или ради Данзо, который подыхая признался в том, что оставил меня в живых только затем чтобы в последствии забрать глаза? А может ради Иноичи который пытался вторгнуться в мой разум с целью женить на своей дочери и превратить меня в послушную марионетку? Или ради команды. Где кроме меня блондинистый идиот, дура с раздвоением личности и вечно вздыхающий на погосте наставник? Так для кого мне оставаться нормальным?

— Это моя деревня, — стиснув зубы рычит Сенджу. — Я не позволю.

Поднимаю руки, расправляю крыло и выдаю волну Ки от которой все падают на колени.

Приказываю собакам принести Иноичи. Псы срываются, роняя стоящих на коленях уходят вперёд и вскоре приволакивают визжащего от ужаса Иноичи.

— Какая встреча, — активируя ловушку душ киваю. — Жаль что не она будет не долгой.

Схватив Иноичи поднимаю, сжав пальцы ломаю шею и как только душа залетает в ловушку отбрасываю тело.