Шой отложил прибор, выпрямился и медленным шагом направился к холодильнику с эмблемой биологической опасности. Легким порхающим движением ввел пароль, и дверца холодильного шкафа отворилась. Он сунул свою искусственную левую руку в недра холодильника и извлек оттуда сначала один шестигранный диск, который положил на верхушку, потом – второй, а за ним и оставшиеся два. Неторопливо подошел к нам и сложил энергоблоки на ближайшем столе. Сказал:

– Вот берите. Совсем свежие – прямо из холодильника. Синтез завершился всего пару часов назад. Каждый энергоблок обладает емкостью в десять тысяч единиц. Вы же знаете, зачем мы их вам выдаем?

– Чтобы улучшить наши мягкие тела, – почти сходу ответила Гадюка.

– В качестве аванса? – предположил Рутгер.

Профессор чуть наклонил голову влево, давая понять, что Виола с Рутгером вроде бы и правы, но он с ними все равно не согласен, и сейчас готов принять другой ответ.

– Еще есть идеи? – спросил он, поняв, что пауза затянулась.

– Профессор, не томи уже душу. Давай выкладывай, что ты там для нас уготовил, – произнесла девушка, ухмыльнувшись и насупив брови.

Он пододвинул в нашу сторону диски и произнес:

– Вам разрешается потратить извлеченный из энергоблоков энергопотенциал только для запуска определенной нейроактивации. Она называется «Улучшенная дыхательная система».

– И на кой черт она нам сдалась? Я и без нее нормально дышу, – сказала Виола.

Шой посмотрел на меня и спросил:

– Сержант, твои бойцы еще не в курсе, куда вас направляют?

– Нет. Решил сделать им сюрприз.

– О, красавчик, да ты настоящий джентльмен, – расплылась в фальшивой улыбке Виола, покосившись на меня. – Решил девушке сделать сюрприз. Как мило.

– Выходит, не только девушке, но и всем остальным, – не без тени упрека добавил Рутгер, тоже глянув в мою сторону.

– Я так понимаю, место, куда нас отправят, будет отличаться от привычного нам места обитания, – предположил Адам.

– Планета называется Эстус. Но что-то я не припомню, чтобы атмосфера на ней была непригодна для дыхания, – сказал я.

– Атмосфера на поверхности – вполне пригодна, но, насколько мне известно, часть миссии будет проходить в низинах или под землей, а там в воздухе содержится высокая доля испарений местных грибов, – пояснил профессор.

– Ох, ты ж как!.. Интересненько! – протянула Гадюка.

– Я этих деталей и сам не знал, – развел руками я.

– Неужели? – дернулись брови Шоя. – Не страшно. Завтра перед отбытием вас проинструктируют. Что же касается улучшения, то оно поможет вашему организму намного быстрее перерабатывать и выводить нежелательные токсины. Помимо всего прочего, вам выдадут дыхательные маски, но запас нейтрализующего вещества в них ограничен, поэтому улучшение дыхательных органов придется как нельзя кстати.

– А если я наплюю на ваш совет и использую этот диск для прокачки чего-нибудь другого? – поинтересовалась Виола.

– Тогда вероятность сдохнуть на задании у тебя повысится в несколько раз, – развел руками профессор. – Но на самом деле до этого не дойдет. Завтра перед отбытием твой организм проверят и сразу же определят, во что ты вложила энергопотенциал. И если окажется, что не туда, куда следовало, то тебя отстранять от миссии.

Гадюка кисло улыбнулась и фыркнула.

– Еще вопросы есть? – спросил Шой, окинув нас взглядом.

Виола что-то недовольно буркнула, Адам и Рутгер покачали головами. Когда взгляд профессора дошел до меня, я тоже медленно качнул головой. Вопросы у меня были, но задавать их я пока что не собирался.

– Тогда можете быть свободны. Забирайте энергоблоки и разбредайтесь по своим жилым ячейкам… то есть по секциям. Советую хорошо выспаться перед завтрашним днем.

Каждый из напарников забрал по диску и направился к выходу из лаборатории. Когда я взял со стола последний энергоблок, Шой произнес:

– А тебя, Алекс, я попрошу остаться. На пару минут.

Я кивнул и глянул вслед уходящему Рутгеру. Он выходил последним. Когда в лаборатории не осталось никого, кроме нас с профессором, Шой протянул мне руку и произнес:

– Что ж, сержант, поздравляю со второй миссией.

Я пожал его руку и сказал:

– Пока поздравлять не с чем. Ее еще нужно завершить, причем удачно… Вы же меня не просто так задержали, ведь так, профессор. Почувствовали, что у меня к вам есть вопросы?

– Отчасти – да. Но если ты думаешь, что я задействовал псионику, то ошибаешься. Весь твой вид говорит о том, что тебя что-то тревожит. Но я задержал тебя не только поэтому. Хочу дать напутствие.

– Я слушаю, – кивнул я. И добавил с ухмылкой: – Может, вместо напутствия выдадите еще один диск с энергопотенциалом?.. Мне, как командиру отряда, полагается больше всех этих ваших приблуд, разве нет?

– Лучший энергопотенциал – это тот, который ты получаешь не на халяву, а проходя тяжелые испытания. Его ты разбазаривать просто так не станешь. К тому же, на синтез этих прозрачных шестигранников, которые выглядят бесполезными безделушками, тратится большое количество других ресурсов. Так что губу не раскатывай.

– Нет – так нет, – пожал плечами я.

Шой удовлетворенно кивнул, и на миг мне показалось, что он завис, как андроид, у которого съехали все алгоритмы поведения, и он решил аварийно перезагрузиться. Но уже через пару мгновений туманная пелена с глаз профессора спала, а еще через полсекунды у меня перед глазами всплыло сообщение:

Получено зашифрованное сообщение. Расшифровать? Да/Нет?

Я моргнул пару раз и уставился на Шоя. Спросил:

– Это сейчас вы сделали?

Выражение его лица не изменилось. Бледное, с мелкими шрамами оно выглядело словно восковым, в особенности, когда на него падали прямые лучи света.

– Да, – бросил он, провел по мне быстрым взглядом и отошел к столу, на котором лежал непонятный агрегат. Взял инструмент со светящимся наконечником и снова принялся в нем ковыряться. Уже не глядя на меня, добавил: – Понимаю, что по этому поводу есть вопросы, но оставь их при себе. Расшифровать пока ты его не сможешь, для этого должны сложиться некоторые обстоятельства. Но придет время, и это случится… А теперь задавай те вопросы, которые у тебя ко мне были до этого, и будь пошустрее. У меня много работы.

На миг я растерялся и все вопросы вылетели из головы. Я открыл было рот, чтобы что-то сказать, но на ум ничего не шло.

Профессор поднял голову и посмотрел на меня с изрядной долей недовольства:

– Чего замер, солдат? Спрашивай, что хотел, говорю.

– Я… вы… у вас непревзойденный талант отвечать на незаданные вопросы, профессор. Я, наверное, пойду, – вырвалось, наконец, у меня.

Он кивнул и вновь склонился над агрегатом.

Весь путь до ИЖС я прошел как в тумане. Хоть я и уважал Шоя и его просьбу, но мне до судорог захотелось узнать, что за напутствие он зашифровал в том сообщении. Я попытался его открыть, но у меня ничего не получилось. Как я не пытался нажать заветное «Да» после вопроса «Расшифровать?», система мне выдавала сухое: «Ошибка! Расшифровка не удалась». Вскоре я бросил эту затею.

Переступив порог своей жилой секции, я сел на койку и взял энергоблок обеими ладонями. Вязкое вещество, спрятанное под прозрачными стенками, чуть светилось и переливалось бликами. Я протер пальцем крышку и снял ее. Перевернул диск, подставив под него ладонь. Легкая, как сама душа, субстанция стекла мне на руку и стала быстро всасываться. По ладони и запястью прошла легкая вибрация. Раньше я думал, что это сгущенный энергопотенциал дает такие ощущения, но потом профессор объяснил, что так в моем организме на субстанцию реагируют наниты. Они «чувствуют» приближение этой своеобразной «пищи» и стремятся поскорее поглотить ее, концентрируясь в том месте, куда она попала.

Перед глазами всплыло уведомление:

Энергопотенциал +10000