Этот мир был мечтой и кошмаром Нуски единовременно.

Наконец они добрались до небольшого жилища, настолько ветхого, что его крышей служили связки соломы и хвороста. Белоснежная облицовка потрескалась и осыпалась, а деревянная дверь болталась на одной петле. Вместо окон было две квадратные дыры в стене.

Нуска замедлил шаг, со скрипом отворил дверь и проник в тёмное помещение. Через просветы в худой крыше пробивались лучи звезды, бросая блики на воодушевлённые и взволнованные лица учеников школы.

Пять скамеек стояли друг за другом; более тридцати голов дёрнулись, когда Нуска вошёл внутрь.

Юные ученики девяти-десяти лет повскакивали со своих мест и с громкими криками бросились к своему учителю. Облепив Нуску со всех сторон, они подходили к нему по очереди: здоровались, а затем подставляли лбы для поцелуя. Учитель обязан вложить мысль в головы детей, а оттого существовала подобная традиция.

Нуска старался выглядеть серьёзнее и грознее, чем был, но его губы то и дело растягивала улыбка. Эти дети, в отличие от потомков местной знати, были просты, худы и бедно одеты, но оттого они и были Нуске ближе любого ленивого патриция.

У этих детей были надежды и цели, у них был невероятный жизненный опыт за спиной. И Нуска понимал каждого так, как понимал самого себя. И принимал их лучше, чем самого себя.

– Здравствуйте, дорогой учитель!

– Учитель, рады вас видеть!

Гомон не прекращался до тех пор, пока Нуска не поднял две ладони вверх. Послушные ученики тут же побежали занимать места: распихивали друг друга, между некоторыми началась драка за места на первом ряду, однако не прошло и пары минут, как все уселись и воззрились на Нуску во все глаза.

Качнув головой, лекарь улыбнулся и выпустил несколько белых огоньков с руки. Мягкий прохладный свет озарил тёмное помещение, а дети уставились на учителя с ещё большим благоговением.

– Сегодня мы продолжим изучать грамоту. Я просил вас дома запомнить начертание буквы «сигма». Кто может назвать мне слова, которые начинаются с «сигмы»?

– Сад!

– Сирька!

– Солома!

– Сладости!

– Сушняк!

Нуска почесал подбородок, словно бы там была борода, и тихо хихикнул в ладонь.

– Сандалии!

– Сабля!

Расхаживая вдоль стены, заложив руки за спину, Нуска выслушивал учеников, а заодно украдкой осматривал их. Все они были босыми, в грязных серых и потёртых туниках, которые явно достались им от старших братьев. Что очень расстраивало Нуску, девочки не обучались в школе. Хоть его воспоминания о Скидане были покрыты белёсой пеленой, но он доподлинно знал, что там любая сурии имела право поступить в школу и уж тем более могла спокойно прогуливаться по городу. В Сонии же… ситуация была другой.

Знатных сониек обучали на дому учительницы. Мужчина не имел права не то что разговаривать с малознакомыми женщинами – лучше было даже не задерживаться взглядом на мелькнувшей в толпе хрупкой фигуре в тунике с длинными рукавами. Нуске это казалось совершенно неправильным, но ничего поделать он не мог.

Ещё одной особенностью было то, что ни один из учеников Нуски не был способен к управлению дэ. Однако… у него были некоторые сомнения по поводу одного из ребят.

Нуска ненадолго задержался взглядом на щуплом мальчугане на последнем ряду. Тот, казалось, совершенно игнорировал происходящее на уроке, но с невероятным энтузиазмом следил за полётом огоньков.

– Теперь назовите мне имена, начинающиеся на «сигму».

Нуска остановился напротив окна. Сложив руки за спиной и прикрыв глаза, он стал слушать.

– Моего отца зовут Сервий.

– Моего брата Секст! Он родился шестым!

– А я Спурий.

– Я помогаю мастеру Сулле в мастерской.

Нуска задумчиво кивал, а затем спросил:

– А женские имена?

Повисла тишина. Прозвучал неуверенный ответ:

– У меня была сестра, её звали Секунда, потому что она родилась второй, но её уже выдали замуж.

– Мой отец Сесилий, поэтому сестру зовут Сесилия…

Все притихли, а Нуска со вздохом продолжил вести урок:

– Знаете ли вы иноземные имена?

– Вы преподавали нам историю и политику! Я знаю, что предыдущего дарвельского императора звали Сигурд! Именно он прибыл в Сонию и подписал с нашим королём договор.

– Верно, ты молодец, – с улыбкой кивнул Нуска.

Мальчишка тут же замотал головой, его карие глаза блеснули, а он стал мять в руках свою восковую дощечку.

– А я знаю, что одного из князей Кнона зовут Сэберо.

– А я от отца слышал, что эрда Скидана зовут Син!

– Да! Я тоже об этом слышал! Мой старший брат был легионером, он рассказывал, что победить его невозможно, что он чудовище. Повезёт, если твой легион не столкнётся с ним…

Нуска почувствовал, как его тело инстинктивно вздрогнуло. Пальцы коснулись стены, пробуя на ощупь прохладную штукатурку.

– Ученики, вы молодцы, все ответы были правильными. Переходите к написанию «сигмы» на своих дощечках. После занятия не забудьте мне показать, что у вас получилось.

До самого полудня Нуска ходил вдоль скамеек, но ученики не опасливо съёживались, как в первые месяцы обучения, а наоборот, с радостью показывали результаты трудов.

– Учитель Нуска, посмотрите, как вам моя «сигма»?!

– Гм… Вот здесь чёрточку подправить…

Нуска брал в руки восковую дощечку ученика, деревянную заострённую палочку и показывал ученику правильное начертание буквы. После этого ученик с большим усердием брался за дело, а Нуска мягко касался его головы, снимая лишнее напряжение и усталость. Он не хотел, чтобы ученики ненавидели эти занятия – он мечтал о том, чтобы, научившись читать и писать, они сами брали в руки книги и через них узнавали, как устроен окружающий мир. Этих выходных занятий было слишком мало, чтобы Нуска мог поведать им даже половину того, что знал сам, однако он мог дать им в руки сеть, с помощью которой они могли бы ловить рыбу сами.

Когда занятие подошло к концу, настало время вопросов. Нуска с лёгкой улыбкой рассказывал детям, почему кровоточит рука, если её поранить, почему рыбы задыхаются, если их вытащить на берег, или почему им нельзя есть те странные красные ягоды, растущие на окраине города…

На все эти вопросы Нуска отвечал с лёгкостью, но вдруг тот самый ребёнок, в котором лекарь чувствовал дэ, поднялся с места и спросил:

– Я слышал, что Кнон не подписывал договор с Дарвелем. Что между Кноном и Дарвелем шла война, а кнонцы проиграли. Что вы чувствовали, когда вашу страну захватили?

Нуска нахмурился. Пускай он был не из Кнона, а из Скидана, но что-то внутри него шевельнулось, а в районе груди зажёгся огонёк.

Но Нуске пришлось подобрать такой ответ, чтобы не опорочить Дарвель и не соврать своим ученикам. Он ответил вопросом на вопрос:

– А что бы чувствовал ты, если бы в твой дом пробрались воры и сожгли его?

Ученик замялся. Он ожидал прямого ответа, но, словно что-то поняв, кивнул и сел на своё место.

– Ученики, занятие окончено. Жду вас в следующие выходные в тот же час. Потренируйтесь дома в начертании «сигмы». Можете писать букву на песке или известняком на дощечках.

– Дорогой учитель, до свидания! Пусть Энлиль и Нинлиль благословят вас! – хором наперебой отвечали дети, а затем принялись собираться по домам.

Однако Нуска придержал за плечо мальчишку, который задал ему самый сложный вопрос. Тот повиновался и замер.

– Ученик, как тебя зовут?

– Эмилий, учитель.

Нуска дождался, пока остальные ученики уйдут, а затем тихо заговорил:

– Ты ведь чувствуешь дэ, не так ли? Позволишь коснуться твоего запястья?

Эмилий уставился на Нуску во все глаза и поджал обветренные губы. На нём было поношенное тряпьё, коленки и босые ступни разбиты. Лекарь сразу прикинул, что мальчишка может быть из потомков рабов.

– У-учитель… вы же никому не расскажете? – испуганно пробормотал он, а его серые глаза расширились.

– Никому не скажу. Я хочу, чтобы ты знал правду о самом себе.

Эмилий кивнул и протянул свою руку. Нуска коснулся запястья, почувствовал под своими пальцами быстрый пульс мальчика, а затем и еле ощутимую дэ. Улыбнувшись, он с радостью в голосе сообщил Эмилию: