И тогда дискуссия возобновилась с новым жаром.

– Однако заявление раба Октавия поднимает очень важную проблему. Мы говорим о преданности, но разве военнопленные рабы могут быть преданы от всего сердца? Что об этом думает раб Октавия?

– Возможно, что нет. Ведь переметнувшийся на сторону врага один раз может так же легко переметнуться снова. Предавший однажды может предать и в будущем, – ровным тоном отозвался Нуска.

Один из аристократов, сидевших на самых дальних от короля местах, вдруг подал голос. Он не был в милости, и, видимо, сам не был ярым поклонником самовлюблённого и юного правителя. Поэтому его слова звучали даже чересчур насмешливо:

– Тогда, выходит, что все военнопленные рабы – предатели, пока не докажут обратное. Раб Октавия намекает, что и он не так уж предан нашей стране. Подобный звёздам, неужели вы спустите подобное ему с рук?

Патриции переглянулись и даже перестали есть. Атмосфера накалялась.

– Спокойно, Сарий. Я как раз хотел обратиться к своему рабу с очень интересной просьбой.

– Какой же, поделитесь? Это докажет то, что бывший подданный Скидана вдруг стал подданным Сонии?

– Конечно, ведь мой раб способен дать нашей стране то, что не могут дать коренные сонийские рабы. Он может создать подробное картографическое изображение владений Скидана, – вздёрнув подбородок, со всё более и более широкой улыбкой говорил Октавий, а затем перевёл взгляд с оппонента на Нуску. Король никогда не сомневался ни в себе, ни в выучке своих рабов.

Вот теперь настал момент пойти в наступление.

Во-первых, все взгляды были прикованы к Нуске и королю. Во-вторых, один из патрициев высказался против короля, подорвав его авторитет. В-третьих, король наконец во всеуслышанье заявил о своих планах, которые…

– Король Октавий, подобный звёздам, но позвольте. Я ведь подданный Сонии, а не подданный Дарвеля. Так почему я должен исполнять приказы, отданные императором Дарвеля?

В этот момент Октавия перекосило. Его красивое лицо сморщилось до неузнаваемости, а глаза превратились в две щёлки. Король попытался пнуть Нуску, однако лекарь быстро поднялся на ноги, отряхнулся и развернулся к гостям, возлежащим вокруг стола, чтобы начать:

– Я считаю, что вторжение в Скидан не в интересах Сонии. Сония богата и долгие годы поддерживала хорошие торговые отношения со Скиданом и Дарвелем, поставляла им овощи, фрукты, зерно, масла. Сония богата и может безбедно существовать, не вторгаясь на территорию такого опасного противника, как Скидан. Это просто невыгодно.

– Октавий, прошу вас, заткните своего раба, пока он не наговорил лишнего… – после минутной тишины устало проворчал один из старых патрициев.

– Нет, позвольте, я жду ответа, – с улыбкой возразил Нуска.

– Скиданский раб, ты неглуп. Ты должен прекрасно понимать, в каком положении сейчас находится Сония…

– Но почему Сония в таком положении? – не унимался Нуска. Он видел, как Октавий жестами подзывает стражу, поэтому нужно было спешить.

– Так… сложилось? Как ты и сказал, не в интересах Сонии вступать в войну. Что с Дарвелем, что со Скиданом. Но если не остаётся выбора, не лучше ли примкнуть к сильнейшему, а не подставляться под удар? – прокашлял в ответ старик.

– Хотите сказать, сонийские легионеры не участвуют в военных действиях?

– Участвуют, но…

– Хотите сказать, что золото из казны не уходит на бесполезную войну, которая ведётся под знаменем Дарвеля?

– Прикусил бы ты язык.

– Так кто виноват в том, что Сония оказалась в таком положении? Разве Сония так слаба? Разве Глухое море не окружает Сонию со всех сторон, что делает её практически неуязвимой? Разве у Сонии нет своего войска, чтобы отстоять границы? Так почему ежегодно непомерные суммы уходят на ведение войны, которая выгодна дарвельскому императору, но не выгодна никому в Сонии?

Пьяные патриции понимали, что должны возразить. Выкрикнуть что-нибудь, попытаться заткнуть рабу рот или хотя бы бросить в него чем-то, чтобы он заткнулся сам. Однако каждый из них задумался: а что было бы, не плати они огромные налоги на содержание армии? Что было бы, если бы их сыновья не рисковали жизнями на бессмысленной войне? А самое главное…

– Так по чьему наитию Сония до сих пор продолжает поддерживать Дарвель? – не скрывая довольной усмешки, ещё громче спросил Нуска и развёл руками.

Взгляды патрициев метнулись к королю. Умом аристократы понимали, что от влияния Дарвеля так легко не избавишься, но их пьяные мысли с удовольствием плыли по руслу, в которое их направил Нуска.

Однако Октавий был не просто миловидным молодым королём. Он был достаточно умён, образован и закалён в светских словесных схватках. Поэтому он поднялся и, сверля убийственным взглядом своего раба, заговорил:

– Всё это мой раб говорит, потому что не хочет предавать Скидан. Следуя нашему предыдущему разговору, представьте, что вам пришлось бы прислуживать чужой стране. Я верю, что ни один из вас не согласился бы предать Сонию. Однако здесь и сейчас я требую от своего раба повиновения. Я хочу, чтобы он сделал выбор и стал полноправным членом сонийского общества. Как король Сонии Октавий я обещаю, что пожалую своему рабу статус полноправного гражданина взамен на информацию, которая поможет наконец закончить войну. Мой раб Нуска, я освобожу тебя, если ты выполнишь приказ.

Патриции зашумели, зашептались. А сердце Нуски похолодело. Это… было немыслимо. Ни в одном сонийском законе не говорилось о том, что рабу может быть пожалован статус гражданина, однако Октавий пошёл на риск, веря, что Нуска согласится на что угодно ради свободы.

Возможно, Нуска действительно согласился бы, не стой на кону судьба Скидана. Однако Нуска вдруг понял, что как бы сильно он ни желал свободы, он не способен пойти на это.

Впервые за последние три года Нуска почувствовал себя частью чего-то большего, а не оторванным ломтём хлеба в миске супа. С тех пор как появился Риннэ, в сердце Нуски зародилась надежда на то, что он сможет вернуться домой. Он – часть Скидана. И он не предаст Скидан ни ради спокойной жизни, ни ради статуса. Ему это не нужно. Ему нужен дом.

«Либо сейчас, либо никогда. Время решать. Либо я соглашаюсь с требованием короля и продолжаю свою никчёмную жизнь здесь, в тиши и безопасности, либо ставлю на кон свою жизнь ради сомнительной надежды на то, чтобы вернуться в Скидан».

Как же громко стучало сердце. Как же тряслись руки и горела спина. Рабское клеймо на позвоночнике вопило о том, что нужно упасть на колени, покаяться и исполнить приказ.

Нуска вспотел с головы до ног. Он метался вдоль стола и видел, как его медленно окружает подозванная Октавием стража. Ещё минута – и его схватят, отправят в темницу без разбирательств. Король никому не позволит подрывать свой авторитет.

Нуска должен ответить. Сейчас. Он должен исполнить свой план. Второго шанса у него не будет.

Голос Нуски дрожал и срывался. Он походил на прихлопнутого сандалием мышонка. Тело противилось тому, что делал и говорил Нуска. Тело кричало об опасности, что за эти действия он получит сотню ударов хлыстом. Но Нуска уже решился.

– К сожалению, король Сонии Октавий, я вынужден отказаться. Потому что не в моих интересах прислуживать трусам. Я отвечу всем вам, почему же Сония до сих пор находится в лапах Дарвеля. Потому что Дарвелю, как и мне, известен секрет сонийского короля…

– Стража! Стража! Сейчас же сковать скиданского раба!

Но Нуска был неуловим для неповоротливой сонийской стражи. Он ловко вывернулся, замедлил течение времени, чтобы подскочить к королю со спины и сомкнуть руки на его горле. Все присутствующие на пиру патриции завопили, повскакивали со своих мест, но Нуска шикнул на них и продолжил говорить:

– Ваш король – самое никчёмное создание, которое я встречал. Он боится не только врагов и Дарвеля, но и собственных слуг. Он боится презрения и осуждения. Он готов отдать свою страну на растерзание, лишь бы не подставляться под удар самому. Но и вы все хороши, ведь следуете за таким королём. Так что вы скажете теперь? Пойдёте ли за ним, узнав правду?