– Ну и где бы вы были, если бы не он?
– Меня бы уже казнили, – со смешком ответил Нуска. – Лучше скажи: позволишь ли ты мне изучить тебя?
– Я вам так интересен? Вы всё равно никогда не догадаетесь, что я, ведь о подобном не пишут в книгах и трактатах.
– Я бы давно раскрыл, кто ты, если бы существовало упоминание хоть одного подобного случая хоть в одной из существующих книг. Полагаю, ты часть той силы, подобной которой ещё не видел континент. А потому я и хочу узнать о тебе чуть больше. Уже долгие годы я занимаюсь изучением тёмной дэ.
– Так что вам требуется? – уточнил Риннэ и повернулся к Нуске. В утренней полутьме его лицо не выглядело таким уродливым: даже наоборот, угадывались аристократические черты. Тонкий ровный нос, высокая переносица, чистый лоб и выраженные скулы. Однако стоило звёздному свету выглянуть из-за облаков и уронить на лицо Риннэ чуть больше света, как ужасные шрамы перекрывали всю его красоту, а помутневший хрусталик одного глаза слепо смотрел мимо. Но Нуска не был чувствителен к чужому уродству – он и сам был покрыт не менее пугающими шрамами. Разве что те, кто мучил Нуску, всегда жалели его лицо, ведь обезображенного раба не продашь за хорошую цену – он будет отвращать своих господ.
– Дай руку. И скажи, кто так изуродовал тебя?
– Я – лишь водная гладь, а шрамов на этом облике намного больше, чем доступно человеческому глазу. Однако те, что вы видите, были нанесены могущественным сурии. Из-за того, что я так далёк от своей родины, я не в силах скрыть их.
Нуска удивился. Когда Риннэ протянул ему ладонь, лекарь тут же пропустил по ней немного светлой энергии. И только тогда увидел, что все руки, всё тело стоящего перед ним существа покрыто шрамами, которых не видывал ни один воин и не имел даже Нуска. Щупая чужую ледяную ладонь, он не смог почувствовать пульса или биения крови, однако ощутил тяжёлое дыхание тёмной дэ.
– Как лекарь вы, конечно же, будете отрицать, но даже те раны, которые были исцелены, оставляют шрамы. Кожа слоями нарастает на теле человека, скрывая их, но они остаются навсегда.
Нуска только вздохнул и покачал головой. Он провёл пальцами по множественным рубцам от запястья до локтя существа, изучая.
– Знаете ли вы самое слабое место человека? – спросил Риннэ.
– Голова, шея, сердце, – пожал плечами Нуска, не отвлекаясь. Он увеличил поток светлой дэ, которую пропускал через создание, но смог увидеть лишь рассеивающиеся и сгущающиеся снова сгустки тёмной дэ.
– Самое слабое и чувствительное место человека – это его шрамы.
Нуска вздрогнул и вскинул голову. Они смотрели друг другу в глаза, а Нуске отчего-то виделся странный отпечаток тоски на лице Риннэ.
– Это причина, по которой люди скрывают их от чужаков и считают постыдными. И одновременно причина того, почему люди неизменно тянутся к тем, кто их ранил.
– Что за странная нотка мазохизма проскальзывает в твоих словах, – отозвался Нуска и усмехнулся, пытаясь скрыть за насмешливым тоном волнение.
– Люди небезразличны к тем, кто их ранил, а также не стесняются тех, кто нанёс им раны. Совершивший преступление испытывает раскаяние при виде шрамов на теле жертвы, а получивший их не может отделаться от мыслей о своём мучителе. Это конфликт, который рождает связь, полную боли и горести.
– Речи сонийских софистов мне и того понятнее, чем твои, – понизив голос, отозвался Нуска и отдёрнул руку. Он уставился на свою трубку, в которой успел прогореть табак, и со вздохом отбросил её на дорогу. – Не имею ни малейшего представления, к чему ты клонишь.
– Как минимум к тому, что если вы знаете о постыдных шрамах сонийского короля, то следует этим воспользоваться, если хотите обрести свободу. Потому что я уже слышу тяжёлые шаги керинских стражников, – с лёгкой улыбкой сообщил Риннэ и отступил в тень.
Глаза Нуски полезли на лоб, и он стал озираться в поисках пути к отступлению, однако услышал голос Риннэ снова, но уже над своим ухом:
– На этот раз мы не будем убегать. Вы должны столкнуться с тем, что так яростно ненавидите, чтобы принять окончательное решение. Взгляните правде в глаза.
Нуска сглотнул. Бежать было бессмысленно. Если он не явится по первому требования короля, тот просто отправит все отряды на его поиски. Для Нуски это может закончиться очередным заточением во дворце – месте, где он и должен был находиться по сей день. Однако Нуске удалось выторговать себе уголок в предместье Керина, и он не был готов расставаться со своими маленькими мирскими радостями, со своими учениками и больными.
Нуска вышел на дорогу и посмотрел вниз с холма. По направлению к его дому маршировали четыре стражника в позолоченных доспехах, шлемах и красных мантиях с копьями наперевес.
Предрассветные лучи осветили сначала холм, на котором располагался дом лекаря, а затем длинной жёлтой полосой побежали вниз по траве и песчаной тропинке.
Нуска долго стоял, чувствуя лёгкую дрожь и слабость в коленях. Ком встал в горле, а сердце забилось чаще. За последние несколько лет он часто видел стражу Керина. И ни разу стража не была на его стороне – они защищали права короля, патрициев и законы Сонии. А упоминание рабов в этих законах встречалось лишь в одном абзаце – об имуществе господ.
Переборов самого себя, Нуска пошёл навстречу, а поравнявшись со стражниками, услышал их насмешливые приветствия:
– О! Слыхал, теперь в Керине тебя прозвали шлюшим лекарем.
– Ха-ха, что ни день, так новые сплетни о рабе-лекаре короля.
– Да уж, Октавий выбрал себе не лучшую прислугу… В термах только и разговоров о том, как в его покоях…
– Ну так, у Октавия до сих пор нет ни одного наследника. Логично, что он готов терпеть даже такого скандального лекаря, раз уж он скиданский спец по…
– Отставить сплетни, – перебил их старший стражник. Его тяжёлый взгляд сначала обратился к подчинённым, которые тут же заткнулись, увидав под тенью шлема его чёрные густые и насупленные брови. После он уставился на Нуску, но на его лице не было насмешки, лишь безмозглая решимость безропотно выполнить поручение. – Тебе велено явиться ко двору короля сегодня. Мы должны успеть к обеду. Отправляемся.
Нуска напрягся ещё сильнее, но не от хмурого лица главы городской стражи, а от «успеть к обеду». Нуске придётся присутствовать на пиру? Что задумал король?!
«Если меня просто заставят сплясать или даже обнажиться и трясти своей shje, это и то будет лучше других вариантов».
Ступая по каменистой песчаной дороге к городу, в который раз за последние несколько дней проделывая этот путь, Нуска старался плестись как можно медленнее, но раздражённые заминкой стражники пихали его вперёд копьями.
– Давай, шевелись, а! Мы тоже хотим выпить да закусить, пока ты будешь жрать с королевского стола!
Стража вела Нуску необычным путём. Видимо, они решили заодно сделать обход, чтобы как можно раньше закончить свои утренние обязанности и как следует набить брюхо в обед, чтобы успеть ещё и вздремнуть перед вечерней сменой. Нуску это не расстроило – это означало, что около получаса они будут кружить по улочкам города.
Керин был выложен камнем и кирпичом, а каждое здание покрывалось известняковой смесью. Иногда облицовка трескалась на солнце и осыпалась – и именно по этому признаку можно было отличить дома патрициев от домов плебеев.
Раньше в Сонии богатство жителей измерялось разве что в количестве сыновей, баранов да в красноречии и знаниях. Теперь же, с приходом к власти Дарвеля, Нуска видел своими глазами, как с каждым годом горожане беднели. Их дома ветшали, меж камней пробивались сорняки, а деревянные двери были заложены, и их сменили серые тканевые шторки.
Детей бедняков тоже стало больше: грязная необутая детвора шмыгала в подворотнях, выглядывала из-за углов в надежде выкрасть или выпросить что-то у случайного прохожего.
Нуска всё это ненавидел. Однако, взбираясь то вверх, то вниз по лестницам, прогуливаясь по узким улочкам, где не могло пройти даже двое плечом к плечу, он наконец смог увидеть то, что его обрадовало.
