– Стоп, стоп, а можно поподробнее? – Одиноков забрал пустую чашку из моих рук. – Как же исчез килограмм вещества?

– А вам разве Краснов не рассказывал?

– Не успел.

– Как обычно, в штатном режиме, шеф азиатского отделения Владимир Бах упаковал, сложил и опломбировал вещество в бронированный чемоданчик. Ровно в 12:00 он передал чемоданчик в руки Габдукаеву, уведомил об отправке Москву. Габдукаев и три вооруженных охранника сели в «Шевроле Каптива», это внедорожник такой, и отправились на военный аэродром. В дороге, по показаниям шофера, никаких приключений не случилось.

По заверениям военных, в 12:53 Габдукаев с охраной появились на военно-воздушной базе «Тузель», прошли в подготовленный самолет, транспортник Ил-76, заняли свои места. В 13:07 Габудкаев переговорил с кем-то по мобильному телефону. Содержание разговора для охранников осталось неизвестным. После разговора Габдукаев, сославшись на указания Москвы, непосредственно Босса, передал чемоданчик с веществом старшему охраны Лыкову и вышел из самолета. А потом исчез. Он не проходил через КПП, не покидал базу через забор. И другие самолеты в течение суток в воздух не поднимались. По заверениям военных, базу в принципе невозможно покинуть незаметно. Я тогда с Красновым и поделился своими соображениями, что, значит, кто-то из военных был в доле, потому и не заметили, как Габдукаев покинул базу. И вот, пожалуйста, Лыков привез в Москву две половинки обыкновенного кирпича, а Габдукаев объявился в Лондоне с веществом.

Молчу, внимательно смотрю на собеседников, чего вам еще надо? Офицеры в штатском сидят с непроницаемыми лицами, ждут момент, когда смогут уличить во лжи.

– Это все, что я знаю, – как можно искреннее произношу. – И кофе опять остыл. А пожрать у вас чего-нибудь найдется?

– Одиноков, – отдал распоряжение майор, – настрогайте нам бутербродов, а мне, Фокин, расскажите сейчас про Краснова.

– Про Краснова? – Я по-честному удивился.

– Про Краснова, – настаивал Кошечкин. – Когда вы его видели в последний раз?

– У Босса в кабинете, вчера в обед.

– Подробнее, – потребовал майор.

Вернулся Одиноков, притащил чайник с чаем, три чашки на подносе, бутерброды с колбасой, сыром, с какой-то рыбой, с семгой, что ли.

– Я поем? – спросил я.

– Только один бутерброд, и рассказывайте, время дорого.

Запихал я себе в рот хлеб и сыр, запил чаем и начал вспоминать.

– Вот и Биг-Босс нас к себе позвал перекусить, а заодно выдать нам по первое число за пропажу вещества. Сидим мы с Красновым за сервированным столиком, закуски полно, самой вкусной и изысканной, икра черная, красная и баклажанная, колбаса датская, сыр швейцарский, бастурма, грибы маринованные, огурчики соленые, вид у них до того аппетитный, что рука сама тянется рюмку налить. Но кусок в горло не лезет. Ждем грозы и бури. Босс долго хмурился, молчал. Потом его прорвало.

– Нет, ну вы эти, как их, не дебилы, а просто придурки по жизни какие-то! – кричал он. – Краснов, ты личное дело Габдукаева внимательно читал? А ты, Фокин, почему не отследил его контакты, наверняка он по Сети общался с американцами.

Главное, слова не дает вставить в ответ. Но ему, кажется, наши оправдания и не нужны. Главное – самому высказаться.

– Нет, все прекрасно знали, что азиатский филиал – наше слабое звено, но ни одна собака ничего не унюхала, – говорит Босс и смотрит на нас, как на нашкодивших котят. – Один татарин провел нас всех, вся система безопасности у нас ни к черту, он даже не украл вещество, он просто взял и нагло среди бела дня нас ограбил. Какие меры предлагаете, чтобы не допустить больше пропажи вещества?

И тут снова на нас рявкнул:

– Запомните, чтобы следующего раза не было. Чтобы больше ни одного грамма не пропало, иначе вы оба пропадете бесследно.

Я тогда очень расстроился и даже огурец зажевал. Босс этого не заметил. Он, как обычно, старался казаться самым умным.

– Англичане – дети, – продолжал он нас просвещать, – и то, что им привез Габдукаев, они использовали не по назначению. Ни черта они не разберутся в технологии. Не знают они всех стадий процесса, и про торсионное поле не знают.

Босс явно знал больше, чем я думал.

Он, например, сказал, что это ученое ворье забугорное почти весь килограмм вещества угрохало, чтобы получить мизерное количество антиводорода. Ни черта они не понимают. Работают методом малонаучного тыка, наступают на грабли, получают по морде и испытывают от этого удовольствие.

Босс добавил, что в следующий раз при тех же условиях они, может, шаровую молнию получат, а никакое не антивещество. Но это не значит, орал он, что надо разбазаривать наше достояние.

Мы только тупо молчали. Я тогда дожевал второй огурец и согласно кивнул.

– Садитесь, – сказал Босс. – Ладно, не нужны мне ваши соображения по безопасности. Я вам сейчас расскажу, что вы должны будете делать, а вы – выполнять. Понятно?

Я тогда подумал, что если начнем выражать одобрение, только раздражение вызовем, прервем его пламенную речь. А Босс конкретно ко мне обратился:

– Фокин, ты это, завтра получишь от меня новую прогу, «Криптозавр» называется. Мое изобретение. И ты должен всю информацию, которая за пределы нашей Сети выливается, ну, там, в интернет всякий, контролировать. Завтра мне все меры доложишь.

Потом он к Краснову обратился.

– Виталий, – говорит, – как там тебя?

– Андреич, – тот отвечает.

– Так вот, Виталий Андреич, всех, кто у нас работает, просветишь как на рентгене. Все узнаешь о них, даже кто о чем думает. Типа профилактику сделаем. Уберем тех, кто когда-нибудь нас сдать может.

– Всех? И Фокина?

– И его просветишь, – подтвердил Босс.

– И вас? – Краснов не унимался.

Шеф тогда помрачнел, нахмурился.

– Ты это, Краснов… лишнее сказал.

Андреич встал по стойке «смирно», гаркнул, что виноват, исправится. Босс рукой махнул.

– Ладно, – говорит, – садитесь. Выпьем и закусим.

Он достал эксклюзивную бутылку, на этикетке черный квадрат, как у Малевича, и название по-русски «Блэк Джек».

– Водка, – говорит, – это.

И наливает темную и густую как кисель жидкость, граммов по сорок в стопочки.

– Ну, – говорит, – чтобы этот килограмм был нашей последней потерей. А уж неудачи я американцам и англичанам обеспечу. Это в моей власти.

Я тогда махнул сразу всю стопку. И только бутерброд с икрой красной откусил, плохо мне стало. Никогда так плохо не было. Ба-бах, голова чуть не взорвалась от боли. Я даже на диванчик опрокинулся. Впрочем, острая боль скоро прошла. Потом только виски ломило. Но зато все тело зачесалось, чувствую, температура поднимается, лоб горит и тошнота подступает.

– Сорри, Босс, – тогда сказал я, – не пошел ваш напиток. Помираю я от него.

Краснов при этом грыз ножку индейки, кетчуп по физиономии размазывал, видно, не против был выпивку повторить. А Босс всерьез обеспокоился. Участливо так спрашивает: «Может, врача вызвать?» Я промычал слово «нет», даже руками помахал. Потом попросил нормальной водки. Хлебнул «Красной площади», полегчало. Закусил огурчиком, дожевал бутерброд с икрой, налил в бокал еще грамм сто беленькой, выпил залпом. Головная боль куда-то провалилась, и чесотки как не бывало. Я у Босса попросил разрешения уйти, мне по работе кое-что доделать надо было. Босс только еще раз спросил, как я себя чувствую, однако задерживать не стал. Только водки еще предложил для поправки здоровья, но я отказался. Ушел. Все. Больше я Краснова не видел. Я так думаю, он остался у Босса «Блэк Джек» допивать и про безопасность разговаривать. А я через два часа домой ушел. Это было вчера. Сегодня я Краснова не видел. Да и с Боссом не общался. Мне от него «Криптозавр» принесли, и я уже не мог ничем другим заниматься.

Одиноков предложил еще кофе. Сам он шумно прихлебывал чай из чашки, как кока-колу из стакана. Кошечкин кофей вкушал неспешно, правильно и еще рафинадом хрустел вприкуску. Я схватил бутерброд с колбасой и со смаком откусил. Обстановка случилась прямо домашняя. Добрейшие ребята эти фээсбэшники.