– Прохладно, госпожа. Думала развести огонь.

– Ну, не так же, – она принимается мне помогать, и я пользуюсь возможностью, чтобы быстро перевернуть картину: след от документа, но пусто, – Вот, теперь здесь станет теплее.

Вилхелмина одаривает меня снисходительной улыбкой и вновь нежно трогает мою косу.

– У вас прелестные волосы, Брунхилд. И вы сами по себе необычная, одуванчик. Берегитесь общества таких мужчин, как господин Хорн. Каждый детектив действует из собственной выгоды. Кто-то желает обрести популярность и работать на королеву или императора, другой будет горд своими монетами и владениями, хвастаясь направо и налево, третьи же просто пользуются своим влиянием и авторитетом, чтобы заманивать таких миловидных и наивных девушек, как вы.

Не показываю, как мне неприятны ее высказывания и прикосновения. Я никогда прежде не общалась с ней, мы могли пересекаться на семейных застольях, но Вилхелмина редко их посещала. Она работала тем, кто постоянно покидает пределы страны, так что ее дорогие наряды, косметика и укладки не смогли произвести на меня должного впечатления.

– Господин… Нет, Стеффен, – борюсь с собой, чтобы назвать его неформально, – мне очень дорог. Он готов ради меня на все.

Ухмылка красных губ отражается на ее лице. Сетка прикрывает глаза, когда госпожа наклоняется ближе.

– Деточка, думается мне, у нас одна цель – найти виновного. Не представляю, кто мог пойти на такое, но я выясню это с тобой или без! Господин Хорн в любом случае работает на меня, и лишь в моей власти решать, останется он здесь или нет. Давай не будем забывать, что я тоже желаю отомстить и найти убийцу.

– Почему вы так уверены в том, что Сванхилд убили?

– Это не несчастный случай, – госпожа кидает беглый взгляд на тело сестры, которое медики уже начинают уносить, а я быстро кидаю конверт в камин, – Никаких повреждений. Девочка выглядит потерянной даже после смерти, ее глаза были раскрыты. Нет, это точно не случайность. И это…

– Стойте! – вскрикиваю медикам и подбегаю к телу сестры. Сванхилд обожала носить платья с длинными воротниками, ведь с детства имела недуг – астму. Она боялась, что задохнется, поэтому все время старалась защитить свое горло. Глупая затея, ей богу, но ее успокаивало. Убираю воротник и вижу еле заметные царапины на горле, – Показалось. Благодарю!

Медики кивают на прощание и покидают дом. Напоследок замечаю седые пряди у сестры, которых раньше не было.

После их ухода сразу становится дурно. Капитан спешит ко мне, но детектив успевает первым и подхватывает меня.

– Брун в шоке. Тело сестры… Ни каждый день такое увидишь.

– Конечно-конечно, – понимающе кивает капитан, – Госпожа Фукс, покинем дом? И вас тоже попрошу удалиться. Городская полиция приедет в ближайшие двадцать минут и осмотрит дом получше. Тут неподалеку есть великолепный постоялый двор. После осмотра полиции можете осмотреть дом сами вновь.

– Благодарим за оказанную услугу, – кивает господин Хорн, подхватывает свой чемодан и Имбирь с улицы и зовет меня за собой. Накидываю восьмиклинку и спешу за ним, – До свидания!

Не услышав ответные прощания за спиной, медленно покидаем участок дома.

– Ваша собака – чудо, госпожа Хорек.

– Что, простите?

– Сколько ей?

– Больше семи лет.

– Она помнит запах Сванхилд, – удовлетворенно кивает детектив, – Имбирь нашла это на заднем дворе.

Господин Хорн выуживает из кармана застежку от туфель. Перехватываю и всматриваюсь.

– Застежка с туфель сестры! Сванхилд имела одну любимую пару, которые всегда носила за пределами дома.

– Госпожа Хорек, – интригующе начинает господин Хорн, – Капитан Кюн и госпожа Фукс покидают дом, смотрите, – мы прячемся у дерева на соседнем участке, наблюдая удаляющихся и беседующих мужчину и женщину, – Скоро прибудет экипаж полицейских и все улики, которые пока что не успели найти, – исчезнут.

– Я пойду с вами.

Парень ловит мой смелый, уверенный взгляд и не сдерживает улыбки.

– Так и думал.

В округе мало людей, в родной деревушке живет максимум пару-тройку тысяч человек. Неудивительно, что полицейский кортеж из города прибудет только под утро. Капитан Кюн в десять вечера закрывал смену и смог со своими немногочисленными ребятами осмотреть дом. Тело унесли в данные минуты, дом проверен поверхностно. В комнате Сванхилд ничего примечательного не было, кроме свидетельства о рождении.

– Что вы надеетесь найти? – провожаю взглядом капитана Кюна и госпожу Фукс. Имбирь спокойно сидит на руках детектива, пока он аккуратно гладит ее за ушами.

– Во-первых, дом сейчас прогревается из-за вашего разожженного камина. Капитан не стал бы его тушить, как и госпожа Фукс. Это прогрело бы дом от плохого и выбило из него холодный дух смерти. Никакие улики не пропадут от слегка зажженного камина, а, возможно, про него просто забыли.

– Вам это на руку, так ведь? Хотите переключить внимание полицейских на конверт в камине, поэтому попросили меня его там сжечь.

Он вновь одаривает меня довольной улыбкой.

– Вы умны не по годам, госпожа Хорек. Именно. Они переключатся на камин, пока мы расследуем дело. Подумают, что там была, допустим, предсмертная записка. Нам нельзя упустить преимущество.

– А во-вторых?

– Во-вторых, что вы заметили на теле Сванхилд? Вы так поспешно подбежали к ней.

– Царапины на горле. Еле заметные. Я знаю, что сестра часто царапала горло во сне из-за астмы. Боялась задохнуться.

– Я предположил, что она боролась с удушьем, но не очень рьяно. Этих следов не заметят даже медики, лишь опытный взгляд детектива или та, кто знала жертву близко.

– Удушья? Сестра могла подумать, что вновь задыхается, как при астме…

– …Побрела с улицы в дом, оставила приоткрытой дверцу с кухни во двор, споткнулась о ковер и упала, а таблетки выпали из ее рук. Она начала царапать горло и…

– Нет, не может быть! Вскрытие покажет, что именно произошло. Она не могла умереть от обычной астмы! Сванхилд всегда носила с собой отвар с травами, помогающий ей успокоиться при удушье.

– Я тоже не верю, что астма действительно стала причиной, – отрицательно мотает головой детектив, – Тут нечто иное.

– А вы видела ее седые пряди?

– Сбоку, да. Кажется, никто другой не обратил на это внимание. Раньше у нее такое было?

– Я не виделась с ней пять лет, но за это время многое могло поменяться.

Он кивает и начинает спокойным шагом идти по улице, подставляя мне локоть. Берусь за его руку, и теперь со стороны мы выглядим как обычные прогуливающиеся люди ранним утром. Сворачиваем на тропинку к дому, огибаем его и заходим внутрь со стороны кухни.

– Почти никто не знает о смерти госпожи Рихтер, – детектив опускает Имбирь на пол, и та начинает активно обнюхивать поверхности, – Камин мог бы сойти за спокойствие для жителей, будто здесь до сих пор мир и порядок.

– Это жестоко. Они все равно узнают.

– Госпожи Рихтер была популярна?

– Весьма. Сестра научилась у своего отца премудростям лечебного дела и в столь юном возрасте помогала всем нуждающимся. Она была одним из лучших специалистов в деревне.

– Ее знавали по работе, но вне дел к ней когда-нибудь захаживали гости?

Это заставляет меня задуматься. Сестра и правда никогда не была разговорчивой, а наша дружба прошла через многие годы, мы были знакомы с самого детства. Но кроме меня у нее не было подруг. Она даже отказывалась выходить из дома супруга вне работы и учебы, а придворные служащие редко могли слышать ее голос.

– Она была скромна и всего.

– Хорошо, я начну с кухни, а вы идите в ту комнату.

Растерянно киваю и прохожу в спальню родителей Сванхилд. Тут ничего не изменилось, казалось, что сестра сюда даже не заходила, хотя отсутствие пыли говорило об обратном. Кровать бережно застелена, створки окна закрыты на щеколду, чистый ковер, пустые шкафчики, комод. Где вещи ее родителей?