В бухте было тихо и безлюдно. Стекольно-прозрачные голубые волны с легким рокотом облизывали мелкую гальку, катая ее туда-сюда. Солнце просвечивало сквозь них, рассыпало мириады бликов по влажным камешкам. Воздух звенел от летнего зноя и стрекота насекомых.

Мое любимое место.

Я приходил сюда, под сень скал из крошащегося песчаника, еще мальчишкой, таскал с собой друзей из дворца – Рина, тощего Леста и Эйвина. Потом, позже, приезжал один – топить свои печали и горести в прохладной соленой воде. Бухта была достаточно далеко от города, так что про нее мало кто знал из жителей столицы, а те, которые знали, не спешили тратить время на дорогу только ради того, чтобы побыть в тишине, как это делал я. Уединенных мест хватало и поближе к Золотой.

Айне я свое убежище еще не показывал, хотя давно собирался, и потому невольно улыбнулся, когда увидел, как просветлело ее лицо на входе в бухту. Мне почему-то было очень важно, чтобы ей тоже понравился этот тихий уголок. Чтобы он стал нашим общим.

– Красиво, – прошептала она, обнимая себя за плечи. Ветер забавлялся, играя подолом ее нежно-голубого атласного платья. – Но тут крутоватый спуск…

– Ничего, мы справимся! – Я перехватил Вереска поудобней, уложив грудью себе на плечо, и двинулся вниз. Одной рукой я крепко прижимал к себе мальчишку, а другой придерживался за выступы на камнях. На самом деле тропа вниз была достаточно пологой, поскольку имела аккуратный изгиб. Я шел первым, Айна легко ступала за мной, а Ива бесшумно кралась на некотором расстоянии от нас. Затылком я ощущал ее напряженный взгляд, словно говорящий мне: «Только попробуй урони моего брата, и я убью тебя на месте!»

Конечно, я спустился без проблем (этот путь был знаком мне настолько, что я мог бы пройти его с завязанными глазами) и усадил Вереска на мелкую гальку. То, что я увидел в его глазах, могло бы стать наградой за гораздо более тяжелый подвиг.

Калека исчез. У кромки воды сидел человек, в чьем лице отражалась вечность.

Я понял, что ему никто уже не нужен, незаметно шагнул в сторону и принялся стаскивать с себя одежду. Лето только началось, вода еще не очень прогрелась, но была достаточно теплой, чтобы поплавать. Почти сразу ко мне подошла Айна, встала на цыпочки и уткнулась губами в висок, словно хотела просто поцеловать, но при этом я услышал ее шепот.

– Фаре… скажи, я не нравлюсь этой девочке?

Ну и вопрос.

Я вернул ей такой же нежный поцелуй и промолвил тихо:

– Ей никто не нравился, любимая. Я ведь предупреждал. Если не хочешь оставаться с ними рядом, давай поплаваем вместе.

Но она лишь качнула головой и сказала уже вслух:

– Нет, не сегодня. Еще не настолько жарко. Мне и на берегу хорошо.

Спорить я, конечно, не стал. Скинул с себя все, кроме коротких исподних штанов, и в два шага зашел сразу туда, где вода была мне почти по грудь. Я уже собирался рывком уйти на глубину, когда затылком ощутил взгляд Вереска. Обернувшись, я увидел, как он вцепился в меня глазами, которые при ярком свете солнца стали прозрачно-голубыми, точно в них тоже плескалось море. В этих глазах было то, чего я не видел прежде, – мольба, граничащая с отчаянием.

– Хочешь со мной? – Я быстро вернулся к нему и указал на воду у себя за спиной. Вместо ответа он вцепился в мою руку. – Тогда тебе тоже стоит скинуть портки.

Вереск сорвал рубаху одним движением, за ней на камни полетели туфли и пояс, а на штаны он даже не обратил внимания. Этот мальчик готов был ринуться в море хоть одетым. Я усмехнулся и поднял его с камней.

Мне казалось, он должен хотя бы вздрогнуть от прохладной воды, но нет – Вереск лишь крепче ухватился за мои плечи, а я увидел его сверкающие глаза так близко, что разглядел тонкие прожилки на радужке. Я чувствовал волнение, восторг, смешанный со страхом, и что-то еще – такое большое, что этому ощущению не хватало места в маленькой тощей груди.

Узнавание?

Крепко держа мальчишку, я невольно вспомнил свою собственную первую встречу с морем. Мне почти исполнилось два, и отец точно так же занес меня в воду на руках. Это было здорово, но я точно не испытал ничего похожего на ту волну чувств, которая накрыла Вереска.

Внезапно он отпустил мои плечи и вытянул пальцы над водой. Они мелко подрагивали, роняя капли, и, казалось, сейчас случится что-то невероятное, невозможное… Однако в конце концов его рука упала обратно вниз, и я увидел, как по лицу маленького колдуна, лишенного Силы, скользнула тень боли. Он отбросил ее так же решительно, как до этого – свою одежду. Улыбнулся чему-то сквозь слезы и вдруг, вывернувшись из моих рук, скользнул светлой рыбкой в глубину.

– Нет! – крик Ивы прозвучал на долю мгновения раньше, чем я ринулся следом и попытался схватить мальчишку под водой. Но он уже сам устремился к поверхности – легко, даже изящно, так, словно был жителем морского королевства. И, вынырнув, раскинул руки, позволяя воде удерживать его.

Вода… вот где крылась Сила этого парня, покуда он не утратил ее.

Ива уже по пояс вбежала в море, в ужасе заламывая руки. Айна тоже смотрела на нас с тревогой. А я думал только о том, что завтра детей увезут прочь, увезут в монастырь, где у Вереска точно не будет возможности вновь ощутить себя сильным и цельным.

– Вернись назад, – велел я девчонке. – С ним все в порядке.

На берег мы выбрались только тогда, когда у парнишки от холода посинели губы. Я снова взял его на руки и вынес на сушу – чуть в стороне от того места, где нас ждали девочки.

– Ты плавал раньше? – спросил я, все еще дивясь такому родству с водой.

Но он не ответил.

Я взял его за плечи и развернул лицом к себе.

– Эй, Вереск, что с тобой? Почему ты опять молчишь?

Он смотрел жалобно. Смотрел на мои губы… Догадка накрыла меня внезапно, расставив все по своим местам.

– Ты ничего не слышишь, да? Только самые громкие звуки? Ты угадываешь слова по губам?

Кивок.

Проклятье! Я должен был догадаться раньше, должен был почувствовать это. Вот почему люди думали, что он увечен не только телом, но и головой.

Но как же я просмотрел?! Как будто на мальчика тоже были наложены укрывающие, отводящие чары, как на старую карту. Разобраться с этим показалось мне очень важным, но прежде, чем я успел сказать что-либо, к Вереску подскочила Ива. Она схватила его за руки, стиснула их так, будто не верила до конца, что ее брат жив и здоров.

– Не делай так больше!

О, эта маленькая ведьма точно знала про его глухоту: она говорила, только глядя мальчишке в лицо. Я был уверен, что Вереск обнимет ее или виновато улыбнется, но вместо этого он сердито качнул головой и выдернул свои ладони из цепких пальцев сестры.

На обратной дороге близнецы уже не смотрели по сторонам: Ива весь путь провела, уставившись в одну точку перед собой, а Вереск вовсе закрыл глаза, будто дремал сидя. Зато я разглядывал их обоих, не скрывая этого. Что-то не давало мне покоя. Что-то очень важное, что было между ними. Лиан пытался лечить мальчика, но эти дети – связаны. Гораздо сильнее, чем обычные люди.

И совсем иначе.

Когда повозка остановилась у дворца, Ива первой выпрыгнула из нее, старательно не замечая ни меня, ни Айну. Ее взгляд был прикован только к брату, который доверчиво лег щекой мне на плечо. Еще даже полдень не миновал, а он выглядел таким уставшим, словно близился вечер. Рядом тут же возникли расторопные слуги, но я лишь покачал головой – мне ничего не стоило самому отнести мальчика в его комнату.

Айна оставила на моих губах легкий поцелуй и с улыбкой устремилась куда-то по своим делам. Ей не требовались объяснения.

Ухватив Вереска покрепче, я двинулся в сторону Вороньей башни, краем глаза замечая, как его сестра движется следом, на полшага позади от меня. Спиной я ощущал исходящие от нее волны страха и пытался понять, что могло спровоцировать такую сильную тревогу.

До комнаты близнецов оставалось всего несколько шагов, когда я вдруг почувствовал, как тяжело задышал Вереск, как отчаянно он обхватил меня за плечи, уткнувшись лицом в мою рубаху. Я чуть не сбился с шага, ощутив кожей влагу и поняв, что он плачет. Беззвучно, но так горько, как уже редко плачут дети его возраста.