– Спасибо, – промолвила она, когда с прической было покончено, и, поймав маленькую ладонь, легонько сжала ее. – Без тебя и правда было бы хуже.

Шуна усмехнулась небрежно, но Айна точно знала, что за этим видимым безразличием скрываются теплые чувства. Сама степнячка предпочитала носить волосы собранными в аккуратный хвост, а платья и вовсе не жаловала. После свадьбы она надевала их всего пару раз, а в остальное время продолжала обходиться удобными охотничьими костюмами. Пока еще это было возможно.

Счастливая.

Айна ей жутко завидовала, но себе такую роскошь позволить не могла – тогда бы к ее сомнительной репутации добавилось еще больше поводов для пересудов за спиной.

– Только не говори, ради всех богов, что сегодня ты снова пойдешь ковыряться в этих дурацких книгах, – мрачно сказала Шуна, глядя, как Айна сверяется с большой тетрадью, где с самого начала стала отмечать просмотренные отделы библиотеки в Красной Башне. – Ну хотя бы один день можно же не дышать этой вековой пылью? Посмотри на себя! Ты бледная, как мельничная мышь! А ведь там, снаружи, такое яркое солнце! Пойдем! Хорошая прогулка по городу лучше, чем книги!

Солнце и впрямь светило уже совсем по-летнему. И Айна действительно давно устала от бесплодного сидения в библиотеке, от неудач и ощущения собственного бессилия. Но и отступить она не могла.

– Про ребенка хоть подумай, – сердито бросила Шуна. – Детям такое не очень-то нравится.

Айна покосилась на точно такой же плоский, как у нее самой, и такой же хранящий свою тайну живот подруги.

Шуна была права.

– Хорошо, – сдалась она. – Завтра. Завтра я проведу весь день с тобой. Поедем куда захочешь.

Шуна смотрела на нее пристально, словно хотела разглядеть что-то спрятанное глубоко внутри. Настолько глубоко, что и сама Айна не знала об этом.

– Идет, – кивнула степнячка. – И отныне каждый третий день ты будешь моей и больше ничьей. Раз уж наши мужчины совсем про нас забыли!

В голосе подруги звучали горечь и гнев. С тех пор, как в Золотую Гавань явился тот странный шаман из Диких Земель, Фарр с Лианом почти все свое время проводили в его обществе. И чем они там занимались, никто из мужчин особо не рассказывал.

Неудивительно, что Шуна маялась от тоски, не зная, куда себя девать. Здесь, во дворце, у нее могло быть все, но эта красивая церемонная жизнь была ей так же чужда, как и самой Айне. Степной девчонке, рожденной где-то у дороги и выросшей под вой ветров, шелест трав да стук копыт, не хватало свободы среди нарядных золоченых стен, среди людей, которые скрывают свои истинные мысли и чувства за одинаково ровными, гладкими масками. И как Айна каждый день сбегала из дворца в Красную Башню, так Шуна, по-мужски вскочив в седло, уносилась прочь, в сторону портовых кварталов, где проводила все дни в азартных играх с матросами и прогулках вдоль берега моря.

Вместо ответа Айна подошла к подруге и обняла ее. Крепко. Так, чтобы не осталось никаких мыслей и слов, потому что они просто не нужны.

– Ты ведь знаешь, почему я ухожу… – промолвила она тихо, когда почувствовала, что гнев Шуны присмирел. – Ты ведь знаешь.

Красную ведьму так и не нашли. Равно как и ее пособников, кем бы они ни были. След парусной лодчонки потерялся, а вместе с ним и возможность узнать больше о врагах. Допросить же взятых в плен «пиратов» так и не удалось: за день до прибытия в Золотую они все перемерли один за другим, и ни одному из дворцовых лекарей, включая знатока ядов, не удалось установить истинную причину. А если это было колдовство, то какое-то совершенно незнакомое.

Руальд, разумеется, пришел в бешенство. Нет, он, конечно, неплохо сумел сохранить лицо во время той беседы, куда было дозволено (или велено) явиться Айне, Лиану и Шуне, но в глубине глаз короля полыхала такая же гроза, как за окном. Нападение на наследника. Похищение. Уничтожение команды «Стрижа» и гвардейской охраны принца. Бегство преступников. Их очевидная связь с опасными врагами прошлого и поддержка со стороны сильного чужеземного государства. А к тому в придачу – внезапная беспричинная смерть пленных. Этого всего было более чем достаточно, чтобы заставить короля метать молнии. «Они вернутся, – сказал Руальд. – Теперь это вопрос времени. Недолгого времени». Помолчав еще немного, он добавил: «Нужно готовиться к войне».

Вернутся… Не проходило и дня, чтобы эти слова не отзывались эхом в сознании Айны.

Они вернутся, и одним богам известно, что будет тогда.

Когда в столицу приехал Патрик, Айна впервые увидела его с таким выражением лица, от которого ей захотелось спрятаться. То было незнакомое ей лицо, высеченное из камня. А спустя еще несколько недель во дворце появился шаман. Лиан и Фарр обрадовались их приезду, но на самом деле в этом не было ничего хорошего: Руальд начал собирать армию. И с того вечера, как дергитский колдун перешагнул порог Солнечного Чертога, не проходило и дня, чтобы он по целым дням не пропадал где-то со своими учениками.

Тем слаще были вечера – бесценные, как вода в пустыне, как огонь в середине зимы.

Вечерами друзья собирались вместе в большой гостиной. Или Айна оставалась вдвоем с Фарром – здесь, в этой опочивальне. И тогда слуги накрывали ужин на небольшом круглом столе, который ставили прямо у кровати. Однако прежде чем воздать должное угощениям, Фарр неизменно задувал все свечи, кроме одной, и в тихом бархатном полумраке медленно развязывал шнуровку ее платья. Кожей спины и пламенем внутри себя Айна ощущала его страсть и его радость, его жажду и огромную волю, до времени усмиренную, подобно спящему среди углей огромному пожару. Он знал, что это его время. Их время. И никто не посмеет прийти, нарушить волшебство, для которого не было слов, но только ощущения.

Он любил ее жарко и трепетно, неистово и нежно. И в том, как сливались их тела, Айна ощущала безграничную правильность бытия. Все стало иным, не таким, как прежде. В их объятиях больше не было горечи, не было привкуса вины и страха, а потому каждый жест, каждый взгляд, каждый вдох и выдох отзывались иначе, чем в те годы, когда между ними стояли титулы и предназначения.

«Ты моя», – говорил Фарр, и пламя свечи колебалось от его голоса. А Айна ничего не отвечала, только слушала, зажмурившись, как эти слова падают в самую сердцевину ее души, заполняя невидимые дыры. И уже не представляла себе, что могло быть иначе. «Ты моя», – утверждал он, наполняя ее тело своей силой и жизнью. В этот миг все свечи разом вспыхивали, озаряя опочивальню небывалым радужным светом. И спустя несколько долгих, растянутых в вечности мгновений великий колдун и наследник тихо шептал в изнеможении: «А я твой…»

2

В Красной Башне к Айне относились с большим почтением, но лишним подобострастием и назойливым вниманием не докучали. По большому счету она почти не сталкивалась с обитателями лекарской твердыни в иное время, кроме обеденной трапезы: согласно традиции, в большой столовой собирались все – от самого младшего ученика до Верховного Хранителя, рядом с которым и имела счастье сидеть странноватая супруга наследника, помешанная на старых книгах. Айна не знала, что о ней думают эти люди в багровых одеяниях, но, вопреки опасениям, неприязни у нее самой лекари больше не вызывали: горести остались далеко в прошлом, а общение с нынешним Хранителем оказалось вполне приятным и доставляло только радость. Этот умный зрелый человек был прекрасным собеседником, умеющим обойти неприятные темы и раскрыть интересные.

Поначалу Айна боялась, что во время одной из трапез увидит того самого наставника, которого когда-то чуть не прирезала, узнав правду о своем названом брате. Но старик либо умер, либо покинул башню – ни за обедом, ни где-либо еще Айна его так и не увидела.

Несколько раз она приходила вместе с Лианом. Тот был искренне рад встрече со старыми знакомыми, много общался с ними и даже всерьез начал думать о том, чтобы вернуться к обучению, но Шуна быстро пресекла эти мысли. Тем не менее он тоже пытался ковыряться в книгах, однако, не найдя ничего, отступился вскоре, сделав вид, будто его это не так уж и волнует.