Детей поселили в старой Вороньей башне. Ближе к вечеру дядя Пат сам отвел нас туда, но сразу сказал, что помогать не будет: дескать, там, где заняты своим делом два колдуна, связанные древними узами, другим вмешиваться не следует. Лиан только плечами пожал: нет так нет.
– На клочки себя не рви, ладно? – предупредил его дядя по дороге к башне. – Я уже говорил и еще раз скажу: мне этот ребенок показался безнадежным во всех отношениях. Понимаю, звучит скверно, но уж как есть.
Вместо ответа Лиан стиснул губы в упрямую полоску. Намерения у него были самые серьезные. Где-то глубоко внутри он уже в полной мере порвался на клочки в своем стремлении добиться желаемого.
В башне близнецам выделили две смежные комнаты, но я ничуть не удивился, увидев их вместе. Брат с сестрой, оба в простой, но чистой и новой одежде, сидели на полу в комнате Вереска и перебирали какие-то гладкие серые камешки – вроде тех, что можно найти на берегу моря. На девчонке теперь было скромное песочное платье с вышивкой по подолу, которое совсем не сочеталось с коротко остриженными волосами. Когда мы пришли, она даже не оторвалась от своего занятия, только кивнула. Ее оболочка света казалась непроницаемой, натянутой, как тетива. Я почувствовал и надежду, и страх, и ощетиненность пополам с презрением. И, как прежде, сильную закрытость. На краткий миг девчонка встретилась со мной взглядом и тут же отвернулась.
В глазах Вереска, таких же темно-серых, как у его сестры, не было ничего, кроме готовности принять все, что бы ни уготовила ему судьба. Я зачем-то подмигнул ему, изобразив на лице нелепую улыбку, словно он был пятилетним малышом, которого можно отвлечь подобными глупостями. Однако, вопреки моим ожиданиям, мальчишка улыбнулся в ответ – робко, но искренне, всем своим существом.
Потухший уголек…
Я сел перед ним на корточки и, глядя прямо в глаза, сказал:
– Вереск, послушай, Лиан хочет помочь тебе. Мы не знаем, получится или нет. Скорее всего, нет, но попробовать стоит. Лиан очень опытный целитель, а я поделюсь с ним своей Силой. Ты позволишь нам?
Он медленно опустил ресницы в знак согласия.
Я осторожно подхватил мальчика и перенес на широкий и высокий сундук, покрытый темно-зеленым покрывалом. Сундук стоял в изножье кровати, это было самое удобное место для того, чтобы сделать то, ради чего мы пришли. Когда я уложил Вереска на мягкое покрывало, искусно украшенное узором из цветов и птиц, Лиан почти сразу взялся ладонями за голову мальчика, накрыв пальцами его виски и глаза.
– Держи меня за плечи, – попросил он. – Так будет лучше всего.
Я вдохнул поглубже. Мир вокруг уже начал пульсировать от биения Силы, которая рвалась с кончиков пальцев моего брата. Едва только я коснулся его плеч, все вокруг исчезло – остался только Поток, стремительный и яркий, точно пламя костра. В этот миг меня, как всегда, захлестнуло волной восторга: мало что в этой жизни может сравниться с магией Единения. Прежде мне требовалось достаточно много времени, чтобы осознать и отделить себя в таком слиянии, а потом не потерять снова, но, благодаря бесконечным занятиям, это стало намного проще. На выдохе я уже полностью справился и словно увидел всю картину целиком: себя, Лиана, мальчика и сияние между нами. Я чувствовал, как Сила струится из моих рук и перестает быть моей, сливается с гораздо большим потоком, расправляется, точно крылья птицы, и обнимает, окутывает собой искалеченное тело.
В какой-то момент я даже поверил, что у нас все получится. Пока не почувствовал отчаяние моего брата.
Открыв глаза, я увидел, как дрожат его руки, как отчетливо проступают на пальцах тонкие белые шрамы. Вопреки просьбе дяди, он бросил на это сражение все свои силы… и их оказалось недостаточно. Мы словно уперлись в запертую дверь. Нет, в каменную стену, которая скрывалась за этой дверью, отрезая поток Силы от мальчика.
Лиан бился еще несколько минут, пока не уронил руки обреченно, а потом сам устало осел на пол прямо у сундука и обхватил голову, закрываясь от всего мира. Он был разбит, совершенно раздавлен своим бессилием. Впервые в жизни ему не удалось помочь тому, кто ждал от него исцеления.
– Так и знала, что у вас тоже не получится, – голос Ивы прозвучал глухо, в нем даже не было насмешки – только едкая досада. – Великие колдуны…
Дядя Патрик, который все это время молча стоял у окна, сказал негромко:
– Закрой рот, девочка. – Он стремительно подошел к Лиану и положил руку ему на голову. – Уделался, конечно… Ничему вас жизнь не учит. – Он вздохнул, и я увидел, как из его ладони заструился легкий теплый поток света. У дяди он был совсем другим, но тоже очень красивым. – Забирай своего наатха, Фарр. Хвала богам, твоя помощь ему пригодилась. Помогла не сдохнуть. Забирай, и чтобы я вас тут больше не видел.
Я посмотрел на дядю удивленно.
«Ваша работа окончена, парень. Вам не следует продолжать общение с этими детьми. Я найду им подходящий приют».
– Нет! – от волнения я выкрикнул это вслух. – Ты не можешь так поступить!
«Могу. И сделаю. Забирай Лиана, он сам не дойдет».
Ива смотрела на нас, упрямо стиснув губы. Похоже, она все понимала. Вереск неподвижно лежал на сундуке, его глаза были закрыты, а грудь поднималась медленно и равномерно. Он крепко спал.
«Позже поговорим, Фаре, – голос дяди в моей голове прозвучал уже мягче. – Вам обоим нужно прийти в себя».
Я сжал челюсти, чтобы не сказать ничего лишнего, особенно вслух. Лиан так и сидел, опустив голову. Пришлось подставить ему плечо, чтобы он смог подняться.
– У меня ничего… не вышло… – речь брата звучала так, словно он выпил полную бутылку инжирной медовухи, не поделившись со мной. – Как же… Ведь так не бывает.
– Значит, бывает.
Сказав это, я решительно направил его к двери. Дядя был прав: мы оба нуждались в отдыхе.
В голову вдруг пришла хорошая идея: я вспомнил, как Лиан говорил, что быстрее всего ему помогает восстановиться горячая вода, и свернул в сторону коридора, который вел к купальне. Пока мы шли, он все бормотал что-то, клеймил себя неудачником и еще более гадкими словами. Спорить смысла не было, в купальне я просто велел ему заткнуться и засунул в просторную горячую ванну. Да и сам залез туда следом.
Вода и правда принесла облегчение – если не уму, то хоть телу. На обратном пути к нашим комнатам Лиан уже не пытался ничего говорить: он едва переставлял ноги и уснул прежде, чем я успел покинуть их с Шуной опочивальню. По счастью, самой степнячки там не было, так что и объяснять ничего не пришлось. Я просто сгрузил братца на кровать, сдернул с него туфли и тихо вышел.
Самому мне вполне удалось прийти в себя: я ощущал усталость и желание надраться ко всем демонам, но с ног не падал.
«Дядя! – Мой неслышимый никому, кроме одного человека, вопль сотряс дворец. – Нам надо поговорить!»
Мне не всегда удавалось вот так до него докричаться, но в этот раз я был достаточно зол.
«Лучше б ты тоже прилег поспать, Фаре. Необязательно орать так сильно. Я буду ждать тебя в своем кабинете».
Когда я пришел, то застал дядю с обычной кипой бумаг на столе. Глаза его за стеклами очков были усталыми, темно-синий камзол валялся смятый в гостевом кресле, на рукаве белой рубахи темнели свежие пятна от чернил, а оболочка света казалась покрытой пылью. Глядя на своего наставника, я понял, что не помню, когда в последний раз видел его веселым и беззаботным.
В какой-то прошлой жизни. До этого проклятого корабля.
– Садись, Фаре. – Дядя со вздохом снял очки, откинулся в кресле и потер виски пальцами. Когда он отнял руки от лица, меня пронзил тяжелый безрадостный взгляд. – О чем именно ты намерен гневаться?
– Почему ты выгоняешь их? – я не стал ходить вокруг да около. – Сам говорил, за девчонкой нужен пригляд. А ее брат вовсе никому не помешает.
– Ох, Фарр… Кабы я знал, что вы так привяжетесь к этим детям, лучше бы сам поехал. – Дядя взял со стола какой-то небольшой свиток пергамента и до предела скрутил, а потом снова позволил этой пружине развернуться. – Пойми, мы не можем облагодетельствовать всех больных сирот в этом мире. Не можем сделать их частью нашей семьи, как ты бы хотел того. Вереск – славный мальчик, но он не маг. Впрочем, дело даже не в этом, конечно, а в его сестре. Мне бы очень хотелось воспитать из нее нашего друга и соратника… Но я боюсь ошибиться, понимаешь? Эта ошибка может нам дорого стоить. Чем больше узнает Ива, тем более опасным оружием она станет. Пусть лучше остается обычной девочкой из деревни.
