Что?

Почему я так одета?

Слезаю с кровати и наступаю на одеяло, лежащее на полу.

– Это еще откуда?

Включаю лампу на тумбочке и вижу, что на диванных подушках, уложенных на пол около моей кровати, спит Дэниел.

Как? Почему?

Переступаю через него и иду в ванную.

Почти бегу.

Проклятье, месячные – это системная ошибка в женском теле!

Сажусь на унитаз, пытаясь вспомнить, что было накануне вечером. Стоп… а почему я в платье для нетбола?

Погодите-ка, я даже не помню, чтобы играла в нетбол.

Я была в офисе, а потом… что было потом?

И почему Дэниел спит на полу у меня в комнате?

Наскоро принимаю душ, пытаясь восстановить в памяти события вчерашнего вечера. Я что, напилась?..

В голове звенящая пустота, господи помилуй!

Накидываю халат и возвращаюсь в спальню, вижу, что Дэниел уже проснулся и полулежит, опираясь на локоть.

– Как ты себя чувствуешь? – участливо спрашивает он.

– Почему я была в спортивной форме?

Он садится на импровизированной постели, лицо удивленное.

– А ты не помнишь?

– Я… – запинаюсь, напрягая память. – Нет, я… ничего не понимаю!

– Ты вырубилась на работе. По всей видимости, у тебя была негативная реакция на какое-то лекарство.

– Что, серьезно? – В сознании какие-то обрывки. – Да… обезболивающие таблетки… Вот блин!

– К счастью, тебя обнаружил Эллиот, – продолжает Дэниел.

– Кто? – переспрашиваю, не веря своим ушам.

– Эллиот Майлз. Он привез тебя домой.

– Как?! – недоверчиво таращусь на него.

– Но дома никого не было, поэтому он оставался с тобой, пока я не приехал, – заканчивает рассказ Дэниел.

В ужасе хватаюсь за голову.

– Поверить не могу! Он был… здесь?

Начинаю кругами бегать по комнате.

– Ага, – кивает друг. – Чувствовал себя явно как дома, сидел тут, держал тебя за ручку и все такое.

Я с облегчением выдыхаю.

– Да ну тебя к черту, а я-то уж чуть было не купилась! Ну, признавайся! Что случилось на самом деле? Мы напились?

– Я абсолютно серьезен. – Дэниел встает, подходит к моей тумбочке, берет с нее визитку и протягивает мне.

– Не-э-э-эт! – взвываю я. – О нет, нет, нет, нет! – Сердце начинает колотиться как бешеное. – Он был здесь? В моей спальне?! – Я тычу пальцем в пол. – Вот прям здесь?!

– Ну да.

В ужасе вцепляюсь пальцами в щеки и набрасываюсь на Дэниела с упреками:

– Зачем ты вообще его впустил? – Я окидываю взглядом неприбранную спальню. – Здесь такой бардак!

Дэниел пожимает плечами.

– Кажется, ему было все равно.

– Почему это? В смысле, что ты… Почему ты так говоришь?

– Он выглядел очень счастливым, держа тебя за ручку, – ехидно сообщает друг.

Глаза у меня становятся размером с блюдца.

– Так он на самом деле держал меня за руку… А я чем в это время занималась?!

– Ты этак уютно прижималась к нему всей тушкой.

– Что?! – Я перехожу на ультразвук, закрывая лицо ладонями. – О боже мой, мне трындец! Полный!

– Знаешь, тебе следовало бы быть благодарной, – замечает Дэниел. – Он о тебе заботился.

– Да ты шутишь, что ли?! – кричу я, пулей несусь в ванную и обвожу ее безумным взором: в корзине полно грязного белья, а на тумбочке рядом с раковиной валяются тампоны.

Он видел этот бардак, видел меня спящей… и я прижималась к нему.

– Убей меня на этом самом месте! – стенаю я. – Моя жизнь кончена!

Дэниел, посмеиваясь, встает и выходит из комнаты, небрежно роняя на ходу:

– Должен сказать, он дьявольски сексуален, согласна?

Хватаю с кровати подушку и в сердцах швыряю в него.

– Убирайся!

– Спасибо тебе за то, Дэниел, что спал у меня на полу и всю ночь проверял, как у меня дела, – пародируя женский голос, говорит он.

– Спасибо тебе за то, что разрушил мою жизнь и впустил его! – разъяренной тигрицей рычу я.

– Я его не впускал, это ты его впустила.

О нет…

Еще одна ужасная мысль закрадывается в мою голову.

– Ой… а что я ему наговорила?

Снова бегаю по комнате, в отчаянии вцепившись в волосы.

– Что, если я сказала ему… – шепчу испуганно.

– Что находишь его сексуальным? – Ехидный вопрос Дэниела не дает мне дойти до полноценного нервного срыва.

Бросаю на него уничтожающий взгляд.

– И вовсе не нахожу! – рявкаю я.

Дэниел ухмыляется.

– Если бы ты не считала его сексуальным, для тебя не имело бы значения то, что он видел твои грязные подштанники в корзине для белья и твои тампоны на тумбочке.

– А-а-а! – завываю я, впечатываясь лицом в ладони. – Убирайся вон!

Дэниел, весело насвистывая, спускается по лестнице.

Я оседаю на постель, чувствуя, как кровь отливает от лица.

Испанский стыд…

Унижение – есть ли на свете худшая эмоция?

Поднимаюсь в лифте на верхний этаж поджав хвост.

Прерывисто вздыхаю. Даже не припомню, случалось ли мне еще когда-нибудь так нервничать.

Или испытывать такой ужас.

В моей жизни было немало идиотских ситуаций, и упасть в обморок на работе в форме для нетбола лишь одна из них. Но позволить Эллиоту Майлзу везти себя домой в одурманенном состоянии – абсолютная вишенка на этом дерьмовом торте.

Это какой конченой идиоткой надо быть, чтобы зазвать своего ублюдка-начальника в собственную неубранную спальню с раскиданными по всей ванной тампонами, а потом спать, прижавшись к нему?

Морщась, хватаюсь за переносицу. Вот он, конец моей карьеры! Приятно было иметь с тобой дело, «Майлз Медиа». Эллиот и раньше меня не уважал, а теперь наверняка будет целую вечность тыкать меня носом в эту стыдобищу.

Придется искать другую работу. Здесь я не смогу оставаться… теперь – так уж точно.

Лифт останавливается на верхнем этаже, и я выхожу. Личная помощница Эллиота отрывает взгляд от компьютера и улыбается мне. Я внутренне съеживаюсь. Она знает? Он кому-нибудь рассказал?

Я уже стала посмешищем?

– Привет, Кортни, – отвечаю ей несмелой улыбкой.

– Заходи, дорогая, он тебя ждет, – отзывается она.

И, догадываюсь, с нетерпением.

Бреду по коридору, как приговоренный на казнь, и стучусь в дверь.

– Входите, – слышен его низкий голос.

Замираю на секунду и, прикрыв глаза, нажимаю ручку.

И вот он сидит передо мной во всем своем высокомерном блеске.

Серый костюм, белая рубашка, темные волосы и подбородок, которым можно резать стекло. Улыбается неспешной обаятельной улыбкой, еле заметно поворачиваясь в кресле из стороны в сторону.

– Привет, Кейт!

Стискиваю челюсти – так сильно́ желание напомнить ему, чтобы звал меня Кэтрин.

– Здравствуйте.

– Как ты себя чувствуешь?

Пожимаю плечами.

– Хорошо. Извините за вчерашний вечер, – говорю с запинкой. – Не представляю, что со мной случилось. И я просто хочу, чтоб вы знали: мне до смерти стыдно, я в ужасе и мне очень жаль, что вам пришлось столько хлопотать из-за меня, и я не… – Поток слов внезапно иссякает. – Мне так стыдно!

Он улыбается, глядя мне в глаза.

– Не стоит смущаться.

Поперхнувшись воздухом, молчу: отлично, теперь он будет играть в снисходительность.

– Ты меня напугала, – говорит он, беря ручку и вертя ее в пальцах.

– Я прошу прощения, – угрюмо повторяю, отворачиваюсь к окну. Готова смотреть куда угодно, только бы избежать его взгляда.

– Кейт.

М-м, какое там интересное здание на другой стороне улицы.

– Кейт!

Через силу поворачиваюсь к нему.

– Пожалуйста, не возвращайся сегодня к работе и сходи к врачу.

Открываю рот, собираясь что-нибудь сказать.

– Вот только не надо язвить в ответ, – не дает он мне шанса ответить. – Это не обсуждается, ты напугала меня до чертиков. Я думал, ты умерла.

На глазах наворачиваются слезы стыда.

– Что не так? – спрашивает он. Его голос… он другой! Мягкий, уговаривающий.